Вирджиния Браун - Дикое сердце

— Что она будет чтить данные клятвы, — ответил Фелипе. — Признаю, у меня на руках были все карты, но она могла отказаться — и не отказалась.

— Что ты несешь? Она решила остаться с тобой, зная, что я вернусь за ней…

Фелипе насмешливо фыркнул.

— Эта сучка окончательно задурила тебя, да? Но она одурачила нас обоих — ей удалось привлечь внимание императора. По твоему лицу я вижу, что ты об этом не слышал. — Голос Фелипе сочился ядом. — Вот почему она послала тебе письмо, брат, — чтобы просто повысить ставки.

Насмешливая улыбка кривила губы Фелипе, черные глаза вспыхивали ненавистью, когда он смотрел на Рафаэля. Разумеется, Аманда не знала о письме, которое он заставил Консуэлу написать Рафаэлю. Ну что за удачная идея!

— Так ты мне не веришь? Это она заставила привезти тебя в Куэрнаваку, чтобы убедиться, что ты умрешь, и, полагаю, она планировала что-то насчет меня…

— Будь ты проклят! — Рафаэль вскочил с быстротой нападающей змеи, его руки сжимали резную спинку кресла, чтобы он не мог стиснуть их на шее Фелипе. — Ты зашел в своей лжи слишком далеко, брат.

Фелипе небрежно пожал широкими плечами, облаченными в идеально сидящий бордовый бархатный смокинг; голос его звучал высокомерно и презрительно:

— Тебе видней, брат.

Рафаэль боролся с волной ярости, захлестнувшей его после слов Фелипе, и на мгновение его разум затуманило сомнение. Неужели Аманда плела интриги против них обоих? Или только против него? Нет, он не мог так ошибиться в ней. Может быть, она и хотела бежать от него, но не могла планировать убийство.

Повернувшись спиной к Рафаэлю, Фелипе налил себе еще бренди из изящно украшенного хрустального графина и поставил его назад на серебряный поднос. Мысли вертелись в его голове как торнадо, выдвигая идеи и отбрасывая их, и каждый мускул его тела был напряжен как струна. Рафаэлю конец. На этот раз он не покинет Каса-де-Леон живым. Хуарес близко — слишком близко, — но у него еще есть шанс спасти свое имущество. Должен быть способ! А этот ублюдок не получит ничего. Фелипе подавил смех, наслаждаясь разочарованием и яростью, которые, он знал, должен ощущать сейчас Рафаэль. Они были почти материальны, как будто черная грозовая туча заполнила комнату: молнии трещали и вспыхивали при каждом слове и движении. Еще несколько правильно подобранных слов, и Рафаэль потеряет контроль над собой — тогда Фелипе позовет телохранителей и прикажет застрелить его. Это будет идеальный выход, и Фелипе никогда не обвинят в убийстве…

— Почему ты так волнуешься об освобождении Аманды из рук французов, братец? Юридически она все еще моя жена, и я позабочусь, чтобы ею и этим ее вечно орущим чадом — от кого бы оно ни было — распорядились должным образом.

Стакан с бренди взлетел в воздух, орошая каплями дорогого напитка ковер и мебель, после чего Фелипе обнаружил себя лежащим на спине на полу. Хотя он и гордился своей физической формой, но не мог противостоять смертоносной ярости брата. Сильные загорелые руки вцепились в идеально отутюженную ткань сюртука и рывком подняли Фелипе. Прежде чем медленно реагирующий Фелипе мог предотвратить это, кулак Рафаэля врезался в лицо, расквашивая нос и рот. Кровь брызнула во все стороны.

Оправившись, Фелипе смог блокировать следующий удар, рванувшись вперед и обхватив рукой живот Рафаэля. От этого стремительного движения они оба пролетели через всю комнату. Резкие выкрики, тяжелое дыхание и глухие удары заполнили пространство, а маленькие мраморные столики, уставленные редкими произведениями искусства, со стуком и звоном повалились на пол. Парчовый диван, стоявший когда-то во дворце Людовика XVI, минуту раскачивался на двух ножках, когда братья боролись на нем, а потом ножки подломились, и оба рухнули на пол, катаясь, словно два дерущихся диких кота, огрызаясь и рыча от гнева и ненависти.

Слишком долго сдерживаемая ярость выливалась в первобытную, необузданную жестокость, когда они избивали друг друга как безумные, не обращая внимания на попытки слуг разнять их. Теперь осталось только желание убивать, и не каким-то там безликим оружием, а голыми руками.

Вдруг воздух взорвал звук выстрела, оба дерущихся наконец остановились и подняли окровавленные головы. Это был Хорхе — он стоял на пороге зала с ружьем в руках, а позади него в холле сгрудились перепуганные слуги.

— Alto! [30]— Хорхе чуть приподнял ружье. — Вы мужчины, а не бойцовые петухи, чтобы убивать друг друга, — добавил он с ноткой сарказма в слабом старческом голосе. — Однако, возможно, мне следовало бы позволить вам продолжить.

— Ты заходишь слишком далеко, старик, — наконец отозвался Фелипе, выплевывая кровь из разбитого рта. — Дай мне ружье и позови охранников.

— Нет, дон Фелипе, я не могу этого сделать. — Хорхе спокойно встретился с его разъяренным взглядом. — Я видел, как вы оба росли, и не хочу, чтобы уничтожили друг друга. Сейчас вы позволите вашему брату уйти. А ты, Рафаэль, убирайся побыстрее. Иди — vete! — Хорхе махнул ружьем и держал его нацеленным на Фелипе, пока Рафаэль шел, не оглядываясь. Только немногие слышали тихое благословение, которое пробормотал Хорхе.

— Ты все испортил, старик, — холодно произнес Фелипе, косясь из-под багровых распухших век. — Я держал его в руках, а ты позволил ему уйти.

— Si. Но он вернется за женщиной и ребенком, как только узнает правду о вашей лжи, дон Фелипе. Тогда у вас будет еще одна возможность совершить убийство.

— Убийство? — Темные брови Фелипе поднялись, и он рывком встал на ноги. — Это будет просто давно отложенная казнь, вот и все. И я больше не дам тебе шанса остановить ее.

Слабый звук выстрела расколол воздух и привлек внимание Рафаэля, направлявшего свою лошадь по краю оврага. Он донесся со стороны асиенды, и Рафаэль на мгновение подумал, не вернуться ли, но отбросил эту мысль. Теперь у него не было причины возвращаться. Никогда.

— Ты действительно так думаешь, Агнес? — Лениво обмахиваясь кружевным веером из слоновой кости, Аманда вопросительно взглянула на принцессу дю Сальм-Сальм. Агнес была американской женой младшего сына одной из королевских семей Германии и обожала своего вспыльчивого мужа Феликса, часто замечая, что он был «точно как заряженный пистолет, всегда готовый выстрелить». Хотя некоторые недоброжелатели принца — искателя приключений заявляли, что Агнес гораздо умнее своего мужа, они все же относились к ней со сдержанным презрением, предназначенным для женщины, которая когда-то была цирковой наездницей.

— Si, эти напыщенные дамы, думающие, что они по положению гораздо выше, пытались унизить меня, — смеясь, призналась Агнес. — Но они не намного лучше, так что я не позволила им докучать. — Ее глаза озорно блеснули. — Почему они говорят, что Феликс покинул Австрию, чтобы скрыться от кредиторов, когда многие из них сами хотели бы сделать то же самое? Феликсу по крайней мере хватило мастерства стать бригадным генералом армии северян во время Гражданской войны. Ах, видела бы ты моего Феликса в бою, Аманда! Он безрассуден, признаю, но и бесстрашен тоже.