Андреа Кейн - Обольститель

— Ну, дружок, будь молодцом, — тихо сказала она Кинжалу.

Флажок опустился.

Скачки начались.

Устремившись вперед, Николь не стала оглядываться ни вправо, ни влево. Позабыв об окружавших ее наездниках, она сосредоточила свое внимание исключительно на дистанции. Она вырвалась вперед, оставив позади всех, за исключением Бейкера, шедшего слева, ближе к внутренней стороне дистанции. Кинжал великолепно брал препятствия, а Николь пыталась занять внутреннюю часть дорожки, чтобы идти к финишу кратчайшем путем.

«Спокойно, Ники. — Николь словно слышала голос отца. — Не оборачивайся, иначе потеряешь скорость. Доверься своему мастерству и инстинкту Кинжала».

Николь заставила Кинжала увеличить скорость, и через мгновение они уже были впереди Бейкера, а потом вышли на внутренний круг. Впереди уже виднелся Тоттенхемский угол в виде подковы. За ним следует крутой спуск. Надо пройти поворот, чуть замедлив скорость, на спуске перевести Кинжала на иноходь и держать ее, пока они не окажутся на финишной прямой. Именно в этот момент Николь почувствовала, как седло слегка скользнуло под ней. Кинжал тоже уловил это, чуть сбился с шага, потом опять вошел в ритм, когда Николь уселась на нем более плотно. Седло ерзало — в этом не было сомнений. Но почему? Обхватив ногами бока Кинжала, Николь заставила себя не думать об этом. Они входили в поворот, снизив скорость перед Тоттенхемском углом, до которого уже было рукой подать.

Седло дернулось в сторону.

— Что-то не так! — Сидевший на трибуне Дастин вскочил на ноги, взгляд его был прикован к темно-зеленой кепочке Николь.

— Что ты имеешь в виду? — спросила Ариана.

— Стоддард теряет равновесие.

— Дастин, — спокойно заметил Трентон, — этот угол известен своей крутизной. Разумеется…

— Черт возьми! — в волнении воскликнул Дастин. Оставив родных в полном смятении, он бросился вниз. Продираясь сквозь толпу, Дастин думал лишь об одном — поскорее добраться до Николь. Одно было ясно — она теряет контроль над ситуацией.

Николь думала о том же.

Проходя Тоттенхемский угол, она лихорадочно оценивала свое положение. Они с Кинжалом все еще возглавляли гонку, но теперь преимущество было уже не большим — выигранное ею вначале расстояние сократилось, как ей показалось, всего до нескольких корпусов и продолжало сокращаться. Седло теперь болталось почти свободно, подпруга соскользнула под брюхо Кинжала, седельные ремни, удерживающие подпругу с левой стороны, все более ослабевали и должны были вот-вот расстегнуться окончательно. В этом случае седло слетит под ноги другим лошадям, а это приведет к дисквалификации Николь и снятии ее со скачек.

Невыносимая мысль!

Натянув поводья Кинжала, она прошла Тоттенхемский угол. Воспользовавшись тем, что остальные наездники снизили скорость на повороте, она перестроилась в крайний правый ряд.

Бейкер обошел Николь слева и на бешеной скорости устремился по прямой в тот самый момент, когда седельные ремни расстегнулись полностью.

«Не обращай внимания на других наездников, — сказал бы сейчас ее отец. — Делай то, что должна делать. Скорость ты снова наберешь».

Николь быстро огляделась. Ее обошел еще один наездник. Рядом и позади — никого. Она приподнялась и позволила седлу с подпругой соскочить со спины Кинжала. Упряжь улетела вправо и теперь никому не могла помешать.

Кинжал напрягся, дернулся в сторону, пытаясь выровняться.

Николь смутно слышала, как взорвались криком трибуны:

— Бейкер впереди на четыре корпуса! У Стоддарда никаких шансов!

Не обращая внимания на эти вопли, Николь крепче ухватилась за поводья и словно прикипела к спине Кинжала.

— Спокойно, мальчик, — пробормотала она. — Все в порядке. Давай-ка быстренько доскачем вон до того столбика.

Кинжал отреагировал мгновенно. Он рванулся вперед, восстанавливая утерянную скорость. Резкий бросок Николь и Кинжала, позволивший им без труда обойти идущего вторым жокея, вызвал настоящую бурю на трибунах. Всем существом Николь завладело одно-единственное желание: догнать Бейкера и обойти его. Сузив глаза, Николь подалась вперед и изо всех сил сжала ногами бока Кинжала, побуждая его увеличить скорость. Жеребец рванул и настиг соперника в шестидесяти ярдах от финиша. Следующие несколько секунд Николь и Бейкер шли голова в голову.

— Я помню, папа, — с горящим взглядом шептала Николь, — последний рывок надо делать за пятьдесят ярдов до столба. Вот… сейчас!

Несколько мгновений бешеной скачки — и они оставили позади Демона с его наездником и пересекли финишную черту, выиграв дерби с преимуществом в полкорпуса.

К тому времени, когда Николь снизила скорость и успокоила разгоряченного Кинжала, все зрители на трибунах вскочили со своих мест, и девушка увидела в десяти ярдах впереди себя вещественное доказательство своей победы — призовой кубок.

Неподалеку стоял Дастин Кингсли — владелец Кинжала. Рядом с маркизом она увидела владельца Демона — Эдмунда Ленстона.

Дастин окинул Николь беспокойным взглядом.

— Все в порядке, — выдавала из себя Николь, игриво усмехнувшись, притронулась к козырьку кепки, салютуя маркизу.

Дастин, широко улыбнувшись, ответил ей приветственным жестом.

— Стоддард, вы не просто замечательный наездник. Вы… — Маркиз не находил слов. — Поздравляю, — вымолвил он наконец и, чтобы не выдать своих чувств, повернулся к орущей от восторга публике.

— Как ты себя чувствуешь в роли победителя? — спросил Дастин, сплетая свои пальцы с пальцами Николь.

Она сидела, откинувшись на спинку дивана, совершенно обессилевшая после безумной гонки, восторженных объятий и расспросов, похлопываний и подмигиваний. Она приняла ванну и переоделась.

— Я все еще не могу поверить, что победила, — пробормотала Николь. — Как я себя чувствую? Великолепно.

Дастин прижал ладонь Николь к своим губам.

— Ты была восхитительна. В жизни не видел ничего подобного.

— Я тоже, — согласился Салли, выходя вслед за Ником из кухни и беспрерывно бросая на друга обеспокоенные взгляды.

— Вот твой чай, Ники, — сказал Олдридж, еще не пришедший в себя после услышанной истории с седлом. — Милорд, Саксон, еще виски? Я еще выпью. Видит Бог, мне это просто необходимо. До сих пор не могу поверить, что Раггерт подрезал седельные ремни.

— Тем не менее это так, — отозвался Саксон. — Хотя никто, кроме присутствующих здесь, а также герцога и герцогини Броддингтонских, об этом не знает. Единственное, о чем я жалею, что не успел к началу и вовремя не предупредил мисс Олдридж.

— А я вот не жалею, — отпивая чай, заверила его Николь. — Я наслаждаюсь каждой минутой этих скачек, даже самыми драматическими моментами. Если бы вы прибыли вовремя, вам пришлось бы давать объяснения, Ленстон мог от нас ускользнуть, а я бы навсегда лишилась возможности участвовать в состязаниях.