Барбара Картленд - Река любви

— Значит, мне удается читать ваши мысли.

— Этого вы… не должны… делать!

— Почему?

— Потому что мысли являются очень интимной частью человека и чтение их означает вторжение в его личность.

— Я не думаю, что способен был на такое прежде, — ответил герцог, — но, слушая вас сейчас, я догадался о многом, о чем вы не говорили, так же, как, думаю, вы понимаете не сказанное мной.

Он и сам поражался своим словам, которые непроизвольно слетали с.: его губ и будто доносились откуда-то со стороны.

— Как вы можете… знать это?

— Может быть, на меня влияют магические чары, исходящие от храма и от вас. Но чувства мне подсказывают, что я будто прошел сквозь завесу из одного мира в другой и новый мир так же реален для меня, как тот, который я покинул.

Она быстро повернулась к нему, и в лучах заходящего солнца, заливавшего всю окрестность сумеречным золотом, волосы девушки словно засияли невиданным доселе светом, а глаза стали ярко-голубыми.

— Вы пугаете меня, — прошептала она. — Когда я увидела вас, мне показалось, что все это происходит во сне, и когда мы разговаривали, думала, что все еще сплю. Но я уже проснулась и хочу, чтобы вы ушли… и забыли, что… встретили меня.

— Почему же? — спросил герцог. — Мне хотелось бы побеседовать с вами. Если вы верите в судьбу, — а это, я знаю, так и есть, — значит, должны поверить и в то, что я пришел сегодня в этот храм один не по слепой случайности, и вы знаете, что вы тоже ждали меня здесь.

— Я… не ждала… — начала она.

Но она умолкла и сделала безнадежный жест, будто признавала тщетным противиться его словам.

— Давайте допустим, — настаивал он, — что боги или кто-то другой, управляющие нашей судьбой, свели нас вместе, поскольку есть предначертанная цель, и она заключается в том, по крайней мере для меня, чтобы постигнуть вещи, сокрытые от авторов очень скучных книг о Египте, которые считают, будто прошлое не оказывает влияния на будущее.

Он чувствовал, что его слова глубоко трогают ее, и она, сжав свои руки, сказала:

— Я понимаю вас, потому что… думаю… так же. Здесь можно очень многое познать, если только уметь… слушать. !

Здесь столько всего, что может помочь… здешнему народу и… другим тоже.

— Тогда начнем с обучения меня тому, что я должен знать, и, возможно, я сумею справиться и донести все это до нужных людей.

— А вы сможете… сделать это?

Она спросила с такой непосредственностью, точно любопытный ребенок, — Надеюсь, что да, — ответил герцог, — но прежде всего я, как вы понимаете, должен сам вполне убедиться в достоверности того, о чем говорю.

— Да, конечно, — отвечала она, — но я, возможно, не тот человек, который должен… учить вас. Если бы папа был сейчас здесь, все было бы… по-иному.

— Я думаю, что нам нужно продвигаться к этому познанию постепенно, — сказал герцог, — и я начну с того, что буду слушать богиню, которую зовут Ириза.

Она улыбнулась, понимая, что он сравнивает ее с великой богиней Изидой, изображенной на многих колоннах храма.

Она повела его за мечеть, туда, где стояли одиннадцать статуй фараонов из красного гранита, и среди них — уменьшенная копия царицы Нефертити.

Она ничего не говорила и лишь молча стояла, пока герцог смотрел на статуи.

Царица была чрезвычайно прекрасной, с роскошными толстыми косами, ниспадающими на грудь и закрывающими ее. Прелестное лицо было умиротворенным, а на губах словно блуждала едва заметная загадочная улыбка.

Она выглядела счастливой и в то же время сдержанной и величественной, как подобает царице.

— Ею вы были в прошлом? — тихо спросил герцог.

Ириза покачала головой.

— Нет.

— Кем же тогда?

— Я не хочу… говорить об этом… теперь.

— Но вы скажете когда-нибудь?

— М… может быть.

Она запнулась на этом слове, словно смутившись.

Они продолжали разглядывать рельефы храма, повествовавшие о великолепной процессии, проходившей когда-то от Луксора до храма Карнака.

— Я хотел бы завтра посетить Карнак, — сказал герцог.

Он взглянул на нее, и она поняла, что он просит ее показать ему великий храм Амона, которому посвящено множество страниц в путеводителях для туристов.

— Я покажу его вам, — сказала она после недолгой паузы, — но он не так прекрасен, как этот храм, и в нем нет такой магической атмосферы.

— Я поделюсь с вами своими впечатлениями после того, как увижу его.

Он решил убедиться в том, что она не исчезнет так, что он не сможет ее потом найти.

Герцог заметил, что тени удлиняются, становятся все гуще, и понял, что, как только солнце сядет, они окажутся в темноте, поскольку ночь наступает очень быстро.

— Я провожу вас до дома, — сказал он.

— В этом нет… необходимости.

— Но я должен буду сделать это. Согласитесь, не очень благоразумно ходить здесь одной.

— Со мной ничего не случится, — ответила она. — Местные жители знают меня и уважают папу.

— Несмотря на то что он пытается обратить их в другую веру?

— Боюсь, что он не очень усердно пытается сделать это, по крайней мере теперь.

— Чем же он занимается?

Герцог понимал, что его вопрос останется без ответа, но после небольшой паузы она сказала:

— С тех пор как мы приехали сюда, он интересуется раскопками и находками, которые производятся в гробницах.

— Его можно понять.

— Он считает, что не открыто еще очень многое и грабители продолжают свою деятельность и продают найденные сокровища туристам, особенно американцам.

— И тем не менее многие исследователи говорят, что все уже найдено.

Ириза улыбнулась.

— Папа не верит в это… как и я.

— Почему?

— Потому что мы знаем из документов, расшифрованных лишь недавно, что очень многие фараоны были тайно захоронены в гробницах, расположенных глубоко в этих утесах, и их не смогли обнаружить даже грабители.

— Но когда-нибудь их найдут, — сказал герцог.

— Папа надеется на это.

— А вы?

— Я вполне счастлива уноситься мысленно в прошлое и представлять себе спящих там царей и цариц такими, какими они были при жизни.

— Вы говорили, что они были счастливыми людьми?

— Очень счастливыми.

— А вы тоже счастливы?

Она улыбнулась в ответ, и, хотя ее улыбка напомнила ему улыбку царицы Нефертити, для герцога она была еще более прелестной.

— Да, вы счастливы! — сказал он с уверенностью.

Значительно позже он размышлял над тем, насколько необычной оказалась его встреча с дочерью миссионера, наверняка бедной, живущей на чужбине, видимо, без друзей, общаясь лишь со своим отцом, но вместе с тем она была такой счастливой, как, пожалуй, ни одна из знакомых ему женщин.

Ириза вывела его через заднюю сторону храма на открытое песчаное пространство с пальмовыми деревьями.