Барбара Картленд - Река любви

Она решила выйти замуж за сэра Эвана задолго до того, как он сам сделал ей предложение.

После похорон она, печальная, но безмерно прекрасная в черном платье, поспешно привезенном из Питера, глядела на сэра Эвана затуманенными от слез глазами и говорила тихим детским голосом, который часто потом использовала:

— Я знаю, что папа не оставил… денег… и вам нужен… дом Для другого управляющего… так что я, возможно, смогу найти какую-нибудь работу… в Перте, если вы… поможете мне.

И тогда сэр Эван предложил Лили обручальное кольцо и купил ей приданое, приведшее ее в экстатическую радость.

Никогда не ожидала она, что будет иметь такие прекрасные платья, и нимало не смущалась, надевая меха, принадлежавшие какой-то бывшей леди Кэрнс, или ее драгоценности.

Они отправились на три недели в Эдинбург, где сэр Эван представил молодую невесту своим шокированным и возмущенным родственникам, слишком трепещущим перед ним, чтобы открыто выразить свои чувства.

Только Лили ощущала, что они думают, и это забавляло ее.

Впереди у нее были посещения театров, балов, ассамблей и приемов.

Кроме того, она склонила своего мужа к покупке еще большего количества нарядов и драгоценностей, более крупных и более импозантных, чем любые из украшений леди Кэрнс, которая наверняка сочла бы их безвкусными.

После трех лет замужества Лили начала серьезно задумываться о своем будущем.

Выходя за сэра Эвана, она знала, что у него есть сын от первой жены, и, хотя Алистер ссорился со своим отцом и жил на Юге, он был наследником титула и поместья.

Вначале это не беспокоило Лили, которая никогда даже не задумывалась об Алистере Кэрнсе как о возможном источнике огорчений и никогда не встречалась с ним.

Но когда муж слег от суровой инфлюэнцы после того, как промок до костей на рыбалке, Лили внезапно осознала, что если он умрет, как и ее отец, она вновь останется без единого пени.

Уже вскоре после женитьбы сэр Эван был совершенно откровенен с ней в этом вопросе.

— Я сделал новое завещание, — говорил он довольно неохотно, поскольку никогда не любил обсуждать личные дела с кем-либо и менее всего с женщиной. — Я не могу оставить тебе много. Все имение наследует Алистер, сам же я небогатый человек.

Лили молчала, а сэр Эван продолжал:

— Ты получишь все, что лично я смогу оставить тебе, но придется стать менее расточительной, что в настоящий момент тебе, кажется, не удается.

— Извините меня, если я делала… что-нибудь… не так, — сказала Лили тем детским голосом, который неизменно оказывал должное воздействие.

— Дело не в этом, — ответил сэр Эван, — просто ты — экстравагантная, маленькая кошечка!

В этих словах слышался не упрек, а ласка. Затем он резко сказал совершенно иным тоном:

— Я полагаю, ты снова выйдешь замуж, так что постарайся, чтобы он оказался богатым человеком.

Может быть, именно эти слова заставили Лили осознать, что, когда она станет вдовой, ей придется подыскать мужа, и притом достаточно богатого, чтобы обеспечить себе такой образ жизни, к которому она привыкла после смерти своего отца.

Эдинбург привил у нее вкус к обществу, но теперь она хорошо осознавала свои устремления не к шотландской столице, а к английской.

Она прочитала все журналы и светские колонки в каждой газете, а также прислушивалась к разговорам женщин, в которых было значительно больше информации о подобных вопросах, чем во всем том, что она могла выведать от мужчин.

Лондонское общество не имеет представления о том, насколько в других частях страны интересуются его делами.

Лили знала о любовницах принца Уэльского, об обаянии профессиональных красавиц, о знати, окружавшей его королевское высочество и соперничавшей за право развлекать его в своих загородных домах и охотничьих угодьях.

Впервые имя герцога Дарлестонского упомянул при ней один из друзей ее мужа.

— На прошлой неделе в Дарле охотничья добыча составила две тысячи шестьсот сорок фазанов, Кэрнс! — сказал он. — Хотел бы я быть там.

— Я слышал, что новый герцог неузнаваемо улучшил охотничьи угодья с тех пор, как унаследовал титул, — отвечал сэр Эван. — Я и сам уже давно не подстреливал фазана.

— Как твои куропатки в этом сезоне? — спросил его друг, и их разговор перешел на типично шотландские темы.

Но другие говорили о герцоге подробнее.

— За всю мою жизнь я никогда не видела такого привлекательного мужчины! — слышала Лили, как одна из хорошеньких замужних женщин говорила другой. — Я видела его на нескольких балах, когда была в Лондоне, и меня не удивляет, что его прозвали Счастливчик. Это самый восхитительный мужчина, о котором только можно мечтать.

По настоянию Лили сэр Эван ежегодно возил ее в Эдинбург и с каждым разом оставался там все дольше, поскольку она умоляла его об этом, и ее познания о герцоге Дарлестонском становились все более обширными.

Она бережно хранила эту информацию в своей памяти, как сорока прячет украденные сокровища в своем гнезде.

Лили начала искать его имя в светских хрониках, узнавала о скачках, в которых участвовали его лошади, и о балах, где его имя встречалось в перечне гостей.

Даже похороны, в которых порой участвовали либо принц Уэльский, либо королева, не избежали ее внимания.

«Если я когда-либо попаду в Лондон, — обещала себе Лили, — первым, с кем я постараюсь встретиться, будет герцог Дарлестонский!»

И теперь, когда сэр Эван умер после их девятилетней супружеской жизни, у нее уже все было спланировано.

Она уже заранее, заметив, как стареет ее муж, часто остававшийся теперь в постели в холодные и снежные зимы, позаботилась о том, чтобы сколотить солидный капитал на будущее.

Хотя муж больше никогда не говорил о завещании, она не забыла, как он сказал, что не сможет оставить ей слишком многого, и, когда завещание было прочитано, Лили обнаружила, что это действительно так.

Она получала приблизительно пятьсот фунтов в год, все же остальное в поместье принадлежало Алистеру, появившемуся на похоронах своего отца и сразу так активно вступившему во владение, что Лили поняла без слов: ее дни в этом замке сочтены.

Она, к счастью, предвидела это и предусмотрела заранее, что сможет остановиться в Лондоне.

Став супругой сэра Эвана, она узнала, что его сестра замужем за одним из старших офицеров Эдинбургского дворца.

Когда этот генерал, сэр Александр Раштон, вышел в отставку, он с женой переехал на Юг, в Лондон, где, как знала Лили, у них был дом на Белгрэйв-сквер.

Она уговорила сэра Эвана, не особенно любившего своего зятя, пригласить их на открытие охоты на куропаток 12 августа.

В первый год они отказались, но во второй приехали, и Лили постаралась всячески угодить своей золовке и очаровать ее.