Бренда Джойс - Самозванка

Услышав шаги Блэйка за дверью своей спальни, Виолетта насторожилась. Она молила Господа, чтобы он спокойно лег спать, но он постучал к ней.

Виолетта бросила взгляд на часы. Было семь вечера. До обеда в Хардинг-Хаусе оставался целый час.

— Виолетта? — Блэйк ворвался в ее спальню, не дожидаясь позволения войти. Он смотрел прямо ей в глаза. Объяснения было не избежать.

— Итак, вы скверно себя чувствуете? — Блэйк изогнул одну бровь.

— У меня весь день болит голова, — солгала Виолетта.

— Раньше мне не было известно, что вы страдаете мигренями.

— Раньше — нет, а теперь страдаю. — Виолетта вспомнила утреннюю сцену.

— Но вы не удосужились даже лечь в постель, — уличил ее Блэйк. — Большинство женщин, страдающих мигренями, лежат в постели.

— Никак не могу уснуть. В голове у меня словно что-то стучит.

— Чемберлен сообщил мне, что вы целый день провели у себя в комнате, отказавшись даже обедать. — Блэйк закрыл за собой дверь.

— Я дурно чувствую себя, и я вовсе не голодна.

— Похоже, что, лишая себя удовольствий, вы пытаетесь наказать меня.

— Я вовсе не пытаюсь наказать вас. Ваше поведение мне безразлично. — Виолетта стиснула кулачки.

— Виолетта, — неожиданно мягко сказал Блэйк, — прошу прощения за свою утреннюю несдержанность.

— Вы должны адресовать ваши извинения Ральфу.

— Я не говорю о Хорне, я говорю о вас.

— Мне неинтересно, о ком вы говорите, — сказала Виолетта и повернулась к Блэйку спиной.

Он подошел поближе и стал рядом с молодой женщиной.

— Я не хотел обижать вас. Я не самодур. Пожалуйста, простите мне мою несдержанность. Я был зол на Хорна. — Он замялся.

Виолетта не шелохнулась. Она вовсе не хотела, чтобы Блэйк проявлял великодушие. Жестокость она могла бы перенести, великодушие — никогда.

— Да вы вообще… любите меня? — неожиданно взорвалась она.

— Ну конечно, — простодушно подтвердил он.

— Но ведь вы женились, только чтобы выручить меня. Мы оба знаем правду. Я не настоящая леди. Я выскочка. Нищенка. Я воровка. Едва ли не убийца.

— Виолетта, давайте извлечем максимальную выгоду из тех обстоятельств, в которые нас затолкала судьба.

Виолетта была готова разрыдаться.

— В любом случае мы муж и жена, — продолжал Блэйк. — Это особенно важно после вчерашней ночи.

— Думаю, что наш брак долго не продлится, — едко заметила молодая женщина.

Блэйк побелел.

— Блэйк, поверьте, у меня, действительно, очень болит голова. Позвольте мне не присутствовать на сегодняшнем обеде.

Лицо Блэйка стало равнодушно-непроницаемым.

— Хорошо. Я тоже пропущу этот обед. Но не забудьте, что мы и завтра приглашены в Хардинг-Хаус на обед.

В голосе его прозвучала если не угроза, то решительное предупреждение.

Виолетта свернулась калачиком в кровати. Спать она не могла. Она была возбуждена, но ее чувства к Блэйку никак нельзя было назвать ненавистью. Ах, если бы она могла разлюбить его.

Виолетта положила на голову подушку, надеясь, что глаза перестанут видеть, а сердце чувствовать. Но… она любит Блэйка отчаянно и страстно.

Виолетту преследовали воспоминания о прошедшей ночи. Тогда Виолетте показалось, что Блейк любит ее, что она ему не безразлична. Красивая иллюзия… но Виолетта с радостью повторила бы все, без исключения, события вчерашней ночи.

Она превратилась в женщину, уверенную в своей силе. Она знала, если она снова вторгнется в его спальню, Блэйк не посмеет ее отвергнуть.

Блэйк ужинал в одиночестве. Никогда раньше просторная столовая не казалась ему такой пустой. Длинный стол, за которым свободно умещались двадцать четыре человека, никогда не казался таким необъятным. Не успел дворецкий подать вторую перемену, а Блэйк уже опорожнил бутылку красного бордо. Он не распробовал ни тонкого запаха вина, ни изысканного вкуса блюд, которые его повар готовил в расчете на похвалу молодой госпожи. Медленно, но совершенно механически пережевывая пищу, он думал о той, которая стала его женой.

Он отказывался понимать Виолетту. Неужели он обидел ее так сильно, что она подумывает о разводе? Эта мысль отравляла существование Блэйка. Что с ним происходит? Он что… влюблен? Жизнь Блэйка кардинально изменилась после встречи с леди Гудвин. А это было всего два месяца назад.

Блэйк с отвращением отодвинул от себя тарелку и попросил Чемберлена откупорить еще одну бутылку красного. Он убеждал себя, что ему и дела нет до того, что после процесса Виолетта потребует развода. Это будет к лучшему.

— Виконт? — В дверях появился Чемберлен с большим подносом в руках. — Повар приготовил ваш любимый десерт — лимонный торт. Позвольте, я положу вам кусочек?

— Я не в настроении вкушать десерты, — грубо оборвал его Блэйк, — хотя… передайте повару, что ужин был, как всегда, выше всяких похвал.

Виконт встал из-за стола и взял с собой бутылку бордо и бокал. Чемберлен даже бровью не повел: прислуга прекрасно знала, что их хозяин вовсе не беспробудный пьяница.

— Спокойной ночи, Чемберлен. И… спасибо.

— Виконт, вы позволите мне сказать вам кое-что? — поклоном спросил дворецкий.

— Ну конечно, — с удивлением повернулся к нему господин.

— Леди Виолетта отказалась от ужина.

— Значит, утром вам придется приготовить внушительный завтрак, только и всего. — Блэйк старался казаться беспечным.

Чемберлен кивнул и вышел. Блэйк медленно стал подниматься по лестнице на второй этаж. Он был огорчен, что ужинать ему пришлось одному. Он был уверен, что голова у Виолетты не болит и ссылка на мигрень есть просто повод избежать его общества. На пороге своей комнаты Блэйк замер и прислушался — с половины супруги не доносилось ни звука, сквозь щель между дверями не было видно света. Значит, она спит. Странно, но он был недоволен этим обстоятельством.

Блэйк отворил дверь и вошел в свою спальню. Сбросив туфли, он устроился с бутылкой вина за столиком перед камином. Он никак не мог забыть вчерашнюю ночь.

Какой-то шум заставил Блэйка обернуться, и он заметил, что из-под двери в комнату супруги вырывается свет. Значит, она проснулась и зажгла лампу. Он принял неожиданное решение. Быстро надев туфли, Блэйк спустился вниз, в кухню. Две горничные убирали помещение, а повар, маленький, толстенький француз, сидел за столом, наблюдая за ними. Никогда раньше Блэйк не заходил на кухню.

— Виконт! — удивленно воскликнул повар.

— Месье Дюпи, простите меня за вторжение. Я бы хотел отнести ужин своей жене.

Чувствуя себя не в своей тарелке, Блэйк наблюдал за тем, как поднос наполнялся разными кушаньями: салат с зеленым горошком, копченый лосось, спаржа под соусом, оленина и, наконец, лимонный торт.

Французик еле поднял поднос:

— Ваша светлость, достаточно ли этого?