Бренда Джойс - Игра

Он привез меня к тебе в целости и сохранности, Хью.

Хью уставился ей в лицо, потом перевел взгляд на платье.

Кто разорвал тебе платье, Кэти? Катарина мгновенно нашлась с ответом.

Ты же знаешь, я последние годы была во Франции, — быстро заговорила она, глядя ему прямо вглаза. — Я сбежала из монастыря, куда меня отправила мачеха. Я хотела попасть на корабль, чтобы добраться домой. Это сделал какой-то матрос в порту.

Хью приложил ладонь к ее щеке.

Бедная Кэти.

Катарина закрыла глаза, чтобы он не догадался, что она лжет, и на мгновение прижалась щекой к его ладони.

Да, бедная Катарина, — сказал Лэм ледяным тоном. — До чего трогательна ваша озабоченность, лорд Бэрри.

Катарина отпрянула от Хью, взглянула на Лэма и снова заметила блеск в его глазах. Конечно, он был рассержен, но какое право он имел сердиться на нее? Она только что спасла его никому не нужную жизнь. Потому что за то, что он разрезал ее платье, Хью убил бы его, не задавая дальнейших вопросов. Потом Катарина поняла, что это не совсем верно. Хью попытался бы его убить, но Лэм наверняка вышел бы победителем в любой схватке. Инстинктивно она поняла, что Лэм был бы только рад убить Хью, и по ее спине прошла дрожь.

Хью смотрел только на Катарину.

Тебе нелегко пришлось, я знаю. — Он тронул ее руку. — Ешь. Тебе надо набираться сил. — На Лэма он не обращал внимания.

Видя, что опасность миновала, Катарина облегченно вздохнула и села рядом с ним, остро ощущая, что Лэм стоит у нее за спиной. Наконец он тоже сел.

Катарине не хотелось мяса, она взяла кусок сыра и черствого хлеба, чувствуя, как мужчины справа и слева от нее жадно поглощают пищу. Украдкой она глянула на Хью.

Он и вправду стал красивым мужчиной. Чуть широковатый нос гармонировал с волевым подбородком, губы были красиво очерчены, глаза небесно-голубые, а волосы даже ярче ее собственных. Каждой женщине хочется иметь красивого мужа. Хью был именно таким. Она должна быть вне себя от радости.

Катарина заставила себя не смотреть на Лэма. Какого дьявола! Она не собиралась их сравнивать. Но она видела перед собой Лэма. Золотоволосый, резкий, потрясающий. Он был как солнце, и рядом с ним любой мужчина, даже Хью, проигрывал.

Катарина резко оборвала свои мысли и сосредоточилась на еде.

Хью кончил есть и повернулся к ней, сытый и довольный. Его ладонь накрыла ее руку, и он поглаживал ее пальцы. Катарина заметила в его глазах похотливый блеск, и у нее возникло неловкое ощущение.

Значит, ты воспитывалась в монастыре, — за метил он, опуская глаза к вырезу ее лифа.

После того как Катарина потрудилась над починкой своего платья, ее пышная грудь оказалась совсем стиснутой, и все же это разглядывание смущало ее.

— Да.

Зря потерянное время, Кэти.

Катарина заерзала на скамье. Что он имеет в виду? Хью дружелюбно улыбнулся:

Та Кэти, которую я знал, бегала босиком, и ей не сиделось дома. Я помню тебя девочкой с косичками, которая любила лазать по деревьям. Просто не могу представить тебя в монастыре, занятую рукоделием.

Я научилась неплохо шить, так что мой муж сможет сказать, что эти годы прошли не зря.

Он засмеялся.

Несомненно, этим умением должна овладеть каждая женщина. — Он тепло взглянул на нее. — Я помню, как твоя мать переживала, думая, что ты никогда не освоишь этой женской премудрости, а твой отец только смеялся. Его всегда забавляло твое мальчишеское поведение.

Катарина улыбнулась, тоже вспомнив недовольство Джоан при виде босой и растрепанной дочери, одетой по-мальчишески, в куртку и рейтузы. Отец посмеивался над этим. Он тайком гордился ее умением лазать по деревьям и ездить верхом не хуже любого мальчишки.

Лэм со стуком поставил свой бокал на стол и налил еще пива.

Хью взял руку Катарины в свою.

— Но Кэти, я все-таки не понимаю. Или я не расслышал? Королева приказала О'Нилу привезти тебя ко мне?

— Это было очень благородно с ее стороны, Хью. Я боялась, что она пошлет меня к отцу в дом Легера.

— Ну, — сказал Хью, — я ужасно доволен, что ты здесь, и можешь жить у меня сколько угодно, но почему она послала тебя сюда, а не к отцу или дяде?

Катарина онемела.

Кэти?

Она кожей почувствовала, что Лэм наблюдает за ними, словно ястреб, немигающими хищными глазами. Теперь ей пришлось взглянуть на него. Его сощуренные глаза смотрели холодно, ничего не упуская. Она повернулась к Хью:

А… а куда же еще могла она отправить меня, Хью? Мы… мы ведь обручены. Разумеется, она послала меня к тебе.

Хью не выпускал ее руки, но он был явно ошарашен.

Хью?.. — нерешительно произнесла Катарина. Он отпустил ее руку:

Катарина, с какой стати ты решила, что мы все еще обручены?

Катарина ухватилась за край стола.

Мы были помолвлены с колыбели. Поправь меня, если я ошибаюсь. Обручение не объявлялось недействительным.

Хью уставился на нее с откровенным унынием. Сердце Катарины отчаянно забилось. Он оправился от изумления и взял обе ее ладони в свои.

Катарина, я даже не знаю, что сказать. Катарина вздохнула, мысленно уверяя себя, что все будет в порядке.

— Брачный договор между нашими отцами относился к моей женитьбе на дочери графа Десмонда. В контракте трижды говорится о тебе как о дочери Десмонда. А твое имя упоминается только раз.

— Я не понимаю.

Он беспокойно заерзал, переводя взгляд с ее глаз на губы, потом на грудь.

Черт побери, ты прелестна, но… ты не дочь Десмонда. Графа больше нет. Обручение стало недействительным с того дня, как граф Десмонд перестал существовать. Теперь тебе ясно?

Катарина вскочила на ноги:

Земли моего отца перешли в собственность короны, его лишили титула. Но я-то существую, Хью.

Хью тоже поднялся.

Катарина, я представил дело на суд клана. Судьи согласились, что, если твое имя упоминается только раз, обручение являлось контрактом между мной и дочерью графа, а не между мной и Катариной Фитцджеральд.

Она ахнула.

Так решили судьи, Катарина. Вскоре после суда над твоим отцом.

Ее как обухом по голове ударили, но в глубине души она давно знала — что-то неладно, раз за все эти годы он не написал ей ни слова и не послал за ней. Теперь все стало ясно. Дочери графа Десмонда больше нет. Хью Бэрри не собирается жениться на Катарине Фитцджеральд — госпоже Никто. Хотя слезы готовы были хлынуть из ее глаз, она вздернула подбородок:

И кто же решил представить дело на суд клана? Он ответил не сразу:

Я сам. Конечно, я. Кэти, как бы ты ни была красива, я не могу на тебе жениться. У тебя нет ни имени, ни приданого — ничего. Ты должна это понять.

Ей удалось сдержать слезы.

Кроме того, я уже три года как обручен с дочерью графа Томонда. Этой весной ей исполнится пятнадцать, и мы сочетаемся браком.