Бренда Джойс - Игра

Он стоял не двигаясь, словно высеченный из камня. На его лице застыло выражение муки.

Мне очень жаль, — прошептала Катарина.

— Вы не можете отчетливо мыслить, — наконец произнес Лэм. — Вы еще не оправились от событий прошлой ночи. Я пойду.

— Нет, — сказала Катарина, вытирая слезы кулаком.

— Теперь вам не из чего выбирать, Катарина. Лучше моего предложения вам не дождаться. Я прошу вас стать моей женой. Другие мужчины — благородные, вроде Хью, — будут просить вас стать их шлюхой, не более того.

Он был прав. Катарина отвернулась, переживая немыслимое унижение.

— Может быть, хороший сон поможет вам передумать. — Она слышала, как он повернулся и пошел к двери.

— Я не передумаю. О Господи! — Она уткнулась лицом в стену, готовая разрыдаться.

Он сказал:

Мое предложение остается в силе. Подумайте обо всем, что я могу вам дать, Катарина. Может, это перевесит ваше презрение к моему происхождению и ко мне самому. — Он вышел.

Катарина осела на пол. Разве она просила большего, чем любая другая женщина? Почему судьба замыслила лишить ее того, что ей причиталось? Она была благородной женщиной. Дочерью графа. А теперь ее жизнь свелась к бесстыдным домогательствам аристократов вроде Хью и предложениям руки и сердца от пиратов. Катарина сжалась в комок, обхватив колени руками. Она знала, что Лэм прав — лучшего предложения ей уже не получить.

Но она не могла выйти замуж за сына Шона О'Нила. Никогда и ни за что. Даже если бы ей этого хотелось. Глава тринадцатая.

Вскоре Катарина поняла, что у нее есть еще один выбор.

Спускались сумерки. Она торопливо вышла из каюты, нисколько не удивившись, что на этот раз дверь осталась не запертой. На верхней палубе она плотнее завернулась в накидку и огляделась, высматривая Лэма. Он стоял у штурвала. Ее сердце громко забилось. Она поспешила вперед и стала неловко взбираться по трапу на полубак.

Он сразу заметил ее.

Подождите, Катарина. — Он оставил штурвал на попечение матроса, быстро прошел к ней, наклонился и как будто без малейшего усилия поднял ее наверх. Катарина схватилась за него, чтобы сохранить равновесие, потом быстро опустила руки, но ощущение его крепких мышц осталось.

Я хочу поговорить с вами, Лэм. Его глаза блеснули.

— Вы передумали? — В хрипловатом голосе она уловила нетерпеливое ожидание.

— Нет, я не передумала. Я не могу выйти за вас. Не могу.

Он съежился, как от удара.

— У меня есть другой выбор, — продолжала она, полная решимости не обращать внимания на разочарование, которого он не пытался скрыть. — Я хочу обратиться к королеве.

— И положиться на ее милость?

— Да! — воскликнула она. — Лучше положиться на ее милость, чем на милость таких людей, как вы или Хью, или на непостоянство судьбы!

А если она решит отослать вас к отцу? Или обратно в монастырь?

Катарина вздернула подбородок.

— Значит, так тому и быть. — Но она не имела ни малейшего намерения быть сосланной в заточение в Саутуарк или в монастырь. Она была готова на коленях вымаливать свое будущее, если потребуется.

— Значит, я — худшее из всех зол.

Катарина внутренне сжалась. Этого она не говорила.

Вы ведь не собираетесь отрицать, кто вы такой и что вы такое?

На его лице появилась усмешка.

Не стану и пытаться.

Его слова поколебали ее решимость. Его близость лишала ее уверенности.

— Вы пират, О'Нил, и нам обоим это хорошо известно, — рассерженно сказала она. — Вы отвезете меня в Лондон? Или я остаюсь вашей пленницей, несмотря на мой отказ?

— Катарина, если бы вы были моей пленницей, а я просто пиратом, я бы овладел вами без вашего согласия, неважно, силой или нет.

Катарина промолчала, зная, что он прав.

Выходит, существуют разные степени зверства, — сказал он. — Так что дикарь, который не сделал вам ничего плохого, даже спас вас от надругательства, вырвав из рук вашего лучшего и благороднейшего друга Хью, — этот дикарь выполнит ваше желание. — Она не шевельнулась. — Вы хотите просить помощи у королевы? Возможно, вы правы. Может быть, она решит вмешаться и даже устроит ваш брак. Может быть, во всей Англии найдется один джентльмен, которому будет безразлично, что у вас нет гроша за душой, что вы ирландка, католичка и что вы потеряли титул.

Я надеюсь на это, — хриплым шепотом выдавила она.

Он с холодной яростью посмотрел ей в глаза:

— Вы не сдаетесь? Никогда?

— Нет.

— Совсем как ваш отец.

Лэм повернулся и отдал своим людям команду. Матросы стали карабкаться по вантам, и корабль начал медленно поворачиваться. Катарина наблюдала, как он идет обратно к штурвалу. Девушка старалась убедить себя, что она должна добиться справедливости по отношению к самой себе и что не имеет значения, если она будет несправедлива к нему. Он пират, сын Шона О'Нила. Он выбрал себе такую жизнь, а она не имеет возможности выбирать.

Хотя она и поступила правильно, все же, когда корабль наконец взял курс на юг, она не могла не почувствовать растерянности. У нее не было никакой гарантии успеха. Один раз королева Елизавета милостиво отнеслась к ней, но при первой встрече она обвинила ее в заговоре и измене. Будет ли она добра к ней при третьей встрече — об этом оставалось только гадать. Катарина знала, что ее вполне могли отослать в Саутуарк, в пожизненное заточение вместе с отцом. И ее неотвязно мучила мысль — может, лучше все-таки принять предложение пирата?

Двумя днями позже они двигались вверх по Темзе в сторону Уайтхолла. Катарина не могла не поражаться тому, что Лэм решился провести свой корабль прямо к королевскому дворцу. Конечно, его простили и поручили ему сопровождать ее в Ирландию, но все же это казалось чересчур смелым, если вдуматься, кем и чем он был. К тому времени, как они добрались до дворца, их опередили слухи об их прибытии, и путешественников встретил один из приближенных королевы, сообщивший, что ее величество немедленно примет их.

Еще не настало время обеда, и королева не спускалась в свою приемную. Им пришлось почти час ожидать у дверей ее личных покоев, пока она одевалась. Катарина старалась получше сформулировать свою просьбу. С каждым мгновением ее беспокойство и страх усиливались. Лэм, казалось, откровенно скучал.

Королевские двери отворились, и появился высокий, красивый смуглый мужчина. Катарина не могла от него глаз оторвать. Не считая Лэма, это был самый великолепный представитель мужского пола из всех, кого она видела до сих пор. Он заметил ее и тоже внимательно на нее посмотрел, потом улыбнулся и поклонился. Когда он увидел Лэма, улыбка пропала, и через мгновение он вышел.

Катарина посмотрела ему вслед.

— Кто это?

— Роберт Дадли, граф Лечестер.

Катарина была о нем наслышана. В первые несколько лет правления Елизаветы ходило множество слухов, что королева собирается выйти замуж за Дадли, пока она не предложила его своей кузине и сопернице, Марии, королеве Шотландской. Мария отказалась — ведь говорили, что он любовник ее кузины, — и Дадли пришел в ярость. Тогда Елизавета дала ему титул графа, тем самым подняв его положение в обществе до такой степени, когда он мог жениться на членах королевской семьи. Некоторые утверждали, что это предложение было уловкой, благодаря которой Елизавета смогла возвысить и облагородить его, чтобы самой выйти за него замуж. Но все же и теперь, по прошествии многих лет, брак так и не состоялся.