Бренда Джойс - Игра

— Вам необходимо выслушать меня, — сказал Лэм в порыве гнева, опустив руки.

— Я больше никогда не стану вас слушать! — воскликнула она, желая причинить ему такую же боль, какую он причинил ей. Но она не могла, потому что любила его, а он ее не любил!

— У меня есть план, Катарина, — начал Лэм с таким серьезным, таким искренним выражением, что Катарина отступила на шаг.

— Нет! — выкрикнула она. И зачем только она сожгла письмо своего отца! Ей так хотелось сейчас ткнуть ему в лицо этим письмом.

— Катарина, мой план был опасен и трудно выполним, и его первым этапом было укрепление позиций Фитцмориса, — заговорил Лэм, не сводя глаз с ее лица.

— Нет! — снова выкрикнула Катарина. Слабая надежда в ее сердце заставляла выслушать его, но Катарина отказывалась внимать его словам.

— Вы возбуждены, и я вас отлично понимаю. — Он подошел к сервировочному столу и налил виски в бокал.

— Вы меня не понимаете, вам этого не дано! — голосила Катарина, следуя за ним.

Он повернулся к ней, протягивая бокал.

— Выпейте.

Катарина выбила бокал из его руки. Они уставились друг на друга.

— Я не хочу причинить вам боль, — сказал Лэм. — Я никогда бы не сделал вам больно.

— Вы не можете сделать мне больно, — нелогично заявила Катарина, заливаясь слезами. — Видите ли, мы с вами похожи. — Она горько рассмеялась. — Оба готовы рисковать, оба готовы притворяться, готовы использовать друг друга для своих личных целей.

Лэм напрягся, уставившись на нее. Катарина с вызовом ответила на его взгляд. Она почти ничего не видела от нахлынувшей на нее боли. Лэм наконец произнес:

— Вы слишком честны, чтобы играть в те игры, о которых говорите.

— Вот как? — Она истерично захохотала. — И вам не хочется узнать, что я имею в виду, дорогой?

— Не думаю. — Его серые глаза настороженно блеснули.

— Помните письмо, которое отец прислал мне в июле? То, что вы мне привезли? — резко спросила Катарина.

— Да.

— Я его сожгла. А знаете почему?

— Нет. И знать не хочу. — Но он застыл как вкопанный, не сводя с нее глаз.

В комнате наступила такая тишина, что можно было слышать неровное дыхание Катарины.

— Я его сожгла, чтобы вы не могли найти его и прочесть, чтобы вы никогда не могли узнать его содержание.

— А теперь вы собираетесь сообщить мне, что было в письме, верно?

— Да! — Она ударила его в грудь кулаком. Лэм как будто не заметил удара. — Да, будьте вы прокляты, да! Еще когда я не обвенчалась с Хоуком, мой отец просил меня, чтобы я вас использовала! Завлекла вас в постель или к алтарю! Он хотел, чтобы я поработила вас, сыграв роль соблазнительницы. Хотел, чтобы я женила вас на себе! Слышите, Лэм!

Лэм смотрел на нее с выражением нарастающего понимания и ужаса.

Выкрики Катарины перемежались истерическим смехом.

— И я сделала, как он просил. Это была игра, Лэм, всего-навсего игра, и каждый вздох и стон был чистым притворством с целью разжечь вашу похоть, привязать вас ко мне. Я притворялась, что только и думаю о вас и вашей любви, притворялась, что не смогу жить без вас и ваших прикосновений, притворялась, что люблю вас! — Из ее глаз снова полились слезы. — Предполагалось, что в результате вы станете помогать моему отцу, а вовсе не Фитцморису!

— Если это было для вас только игрой, то почему вы плачете? — хрипло спросил он.

— Потому что я проиграла! О Боже, я отдала вам себя — и я проиграла! А вы, будьте вы прокляты, вы обманули меня, вы помогали папистскому изменнику!

Лэм уставился на нее так, как будто видел перед собой совершенно чужого человека.

Катарина торжествующе улыбнулась сквозь слезы.

— Я была глупа, если могла думать, что сумею обвести вас вокруг пальца. Но и вы не умнее! Вы поверили, что я вправду могла полюбить сына Шона О'Нила.

Катарина хотела уйти, но замерла на месте от холодных, отрывистых слов:

— Вы сука, Катарина.

Она резко повернулась к нему. Его лицо было искажено яростью.

— Холодная, лживая сука, — повторил он. — Можете отправляться к Хоуку. — Он быстро пошел к двери.

— Уходите! — взвизгнула Катарина, снова разражаясь рыданиями. — Уходите и не возвращайтесь никогда! Надеюсь, вас с вашим проклятым кораблем поглотит пучина! Слышите, Лэм? Слышите?

Он вышел, не отвечая. На следующий день «Клинок морей» поднял паруса. На этот раз он не вернулся.

Январь 1572 года. Ричмонд

Ричмонд был самым теплым из дворцов Елизаветы. Большую часть зимы она обычно проводила здесь. Сейчас в камине ее личных апартаментов пылал огонь. За выходившим на восток окном ветки сбросивших листья деревьев королевского парка гнулись под напором устойчивого ветра. Небо над головой угрожающе потемнело, предвещая бурю. Вдали слышались раскаты грома.

Елизавета только что отослала своих фрейлин и теперь осталась одна. Она получила сообщение от Ормонда, который ехал сюда. Обычно все мысли Тома были поглощены Ирландией, и она готовилась услышать худшее.

Елизавета нервно расхаживала по комнате. Только вчера она признала отпрыска Марии, Джеймса, королем Шотландии. Она в свое время твердо решила, что никогда этого не сделает, но обстоятельства в конце концов вынудили ее пойти на такую крайность. Заговоры против нее в пользу Марии не прекращались, так же как и иностранное вмешательство, и пришло время заменить одного законного монарха другим. Елизавета ощущала на своем горле цепкие пальцы душившего ее страха. Каждый раз, когда рушился чей-то трон, она представляла себя на месте павшего монарха. Ей вовсе не хотелось терять свой трон и голову, что всегда было связано одно с другим.

На каком тонком волоске висела жизнь тех, кто был королем или королевой!

В комнату с шумом ворвался Ормонд.

— Он с ума сошел!

— О ком это вы? — Ее знобило, она вся сжалась. Перро вытеснил Фитцмориса на запад, где он теперь укрывался. Неужели этого папистского фанатика так никогда и не поймают? Проклятый О'Нил так хорошо его снабжал, что он вполне сможет пережить еще одну зиму.

— Я говорю о вашем милом пирате, О'Ниле.

— Что опять он устроил?

— Он напал еще на один корабль, испанский, но направлявшийся не в Ирландию, а в Нидерланды. Это второй корабль, который он захватил за последние недели. А всего в течение месяца он атаковал четыре корабля, включая один с грузом для лордов в Эдинбурге. Он просто взбесился!

Елизавета не знала, верить этому или нет. Ведь раньше Лэм старательно выбирал свои цели. Теперь не так. Он как будто наносил удары вслепую, набрасываясь на каждый встречавшийся ему корабль. А нападать на испанцев, которые платили ему золотом за снабжение Фитцмориса? В этом не было никакого смысла.