Кристина Додд - Непокорная невеста

Он пытается прибрать ее к рукам, воспользоваться ее усталостью и слабостью. Подбирает к ней ключик, соблазняет, подманивает. Обопрись на меня, нашептывает этот беззвучный голос, я спасу и защищу тебя. А глаза такие зеленые, словно море. Доверься мне, говорят они, я не сделаю тебе ничего дурного. Взгляд этот пьянит больше, чем вино.

На глазах у Джулианы выступили слезы, она глубоко вздохнула. Не для того страдала она целых три года, чтобы довериться первому попавшемуся чужаку.

Словно опережая ее расспросы, мужчина поинтересовался:

— Где же ваши воины? Почему они вас не сопровождали?

— Что?

Джулиана развязала шнурки у горла и спустила с плеч еще одну домотканую накидку. Под ней обнаружилась грубая шерстяная куртка.

Мужчина потянул куртку за рукава, помог Джулиане избавиться и от этого облачения.

— Вы ведь ездили в деревню? — продолжал допытываться мужчина. — Зачем, миледи?

— Повидать свою старую няню. Она тяжко больна, умирает, хотела со мной проститься.

«Что это я перед ним оправдываюсь?» — с досадой подумала она и вскочила, но мужчина взял ее за плечи и усадил обратно. Она сердито отбросила его руки, взглянула ему в лицо и прочла там нетерпение и гнев.

— Так где были ваши воины? — сурово спросил он.

— Меня сопровождал сэр Джозеф. Это старый друг моего отца и главный из моих людей.

— Ну и где же он?

Раймонд хотел поскорее подучить ответ на занимавший его вопрос.

«Конечно, он видит, как я его боюсь, — подумала Джулиана. — Он наверняка считает меня жалкой трусихой и дурой, презирает ее так же, как сэр Джозеф и в свое время отец». Она с вызовом ответила:

— Сэр Джозеф отказался возвращаться со мной в замок. Он сказал, что метель слишком сильна, и мы можем замерзнуть по дороге.

Раймонд призадумался.

— А вы ему не поверили?

— Почему же, поверила.

— Зачем же тогда нужно было возвращаться в такую непогоду? У вас болен ребенок или умирает мать?

— Дети мои здоровы, а мать умерла давно.

Он стянул с нее еще одну отсыревшую куртку, причем его руки слишком вольно скользнули по ее бедрам, однако выразить недовольство Джулиана не посмела.

— Почему же все-таки, невзирая на предостережения, вы решили возвратиться в замок?

— Решила, и все тут.

Джулиана ждала, что он сейчас взорвется, обругает ее последними словами за глупость и упрямство.

Однако незнакомец лишь недоверчиво покачал головой.

— И этот ваш сэр Джозеф отказался вас сопровождать? Он отпустил вас одну в такую метель, хотя вы вполне могли по дороге замерзнуть? Вы могли заблудиться, увязнуть в снегу, и он остался бы без госпожи.

— Что с него взять, — пожала плечами Джулиана, развязывая очередную шнуровку. — Ведь он человек старый.

— Настолько старый, что от него уже никакого проку.

Этот приговор был произнесен с таким видом, словно мужчина был наделен всеми правами судьи и сюзерена. Заметив, что Джулиана вжала голову в плечи, незнакомец подлил ей еще вина и мрачно пообещал:

— Ничего, я об этом позабочусь.

— О чем?

Он сунул ей кружку прямо под нос.

— Ради Бога, не говорите сэру Джозефу, что я на него жаловалась, — испугалась Джулиана. — Если он об этом узнает…

Она не договорила.

— Что тогда? — поинтересовался мужчина.

— Сэр Джозеф весьма неприятен в гневе, — пробормотала она и, уже в который раз, мысленно пожелала злобному старику, чтобы он сгорел в адском пламени. Нехорошая, не христианская мысль. Рука Джулианы непроизвольно коснулась отметины на щеке, потом стала теребить короткую косу. Чуть ниже уха был еще один шрам, длинный, с неровными краями.

— Залезайте на постель и допивайте вино, — сказал мужчина.

— Вы шутите?

Он молча откинул с кровати меховую шкуру.

— Ни за что!

Ведь он так и не объяснил ей, кто он такой и зачем притащил ее сюда. Вроде бы проявляет заботу о ее безопасности, однако не такая она дура, чтобы ему верить.

Мужчина нетерпеливо ждал, но от вина Джулиана осмелела.

— Я с вами в постель не лягу! Я знаю, что похищать женщину, а потом жениться на ней — это самый верный путь к богатству и могуществу, но у вас ничего не выйдет. Со мной уже пытались поступить подобным образом, но я все равно отказала. Откажу я и тебе, мерзкий червяк!

Он двинулся на нее с таким устрашающим видом, что Джулиана в ужасе закрыла лицо руками.

Однако удара не последовало.

— Сядьте на кровать, — процедил он с холодной яростью.

Она медленно опустила руки, все еще ожидая удара. Он был таким высоким, могучим, но в его глазах уже не было гнева — лишь отвращение. Должно быть, моя трусость ему омерзительна, подумала Джулиана и послушно уселась на постель.

Мужчина молча укутал ее меховой полстью, а вместо подушки положил гладкое полено, накрыв его ворохом тряпья.

Джулиана сама не понимала, откуда в ней столько упорства, однако, несмотря на страх, сдаваться не собиралась. Она боялась и этого чужака, и саму себя, и той странной власти, которую он над ней приобрел. Силы ее были на исходе. Но она все же посмотрела с вызовом в его ледяные глаза и прошептала:

— Не буду я с вами спать! Лучше уж броситься в пламя или жить на цепи, как последний раб.

Его зеленые глаза вспыхнули пламенем, он грубо уложил ее в постель и пробурчал:

— Не говорите таких слов, миледи. Не желайте подобного ни себе, ни другому. Вряд ли цепь будет вам к лицу.

— Зато она будет в самый раз негодяю, который надеется поживиться за счет моего состояния и титула.

Он отдернул руки, словно обжегшись.

— Если мне когда-нибудь доведется встретиться с Жоффруа-Жаном-Луи-Раймондом, графом Авраше, я посоветую ему привязать вас покрепче к брачной постели и как следует поучить вежливости. Ваш язычок достоин лучшего применения.

Жоффруа-Жан-Луи-Рай-монд, граф Авраше, был собой недоволен. Казалось бы, простая вещь — похитить женщину, а он устроил из этого какой-то балаган.

Леди Джулиана — богатая наследница, владеющая двумя приличными замками и завидными угодьями. Король Генрих отдал ее Раймонду в жены, но она под всякими надуманными предлогами тянула время и сделала графа Авраше посмешищем.

Однако злость его сразу же прошла, когда он увидел свою непокорную невесту. Сначала Раймонд хотел как следует наказать ее за строптивость. Однако она, несмотря на страх, защищалась так храбро, что гнев его поутих. К тому же не к лицу рыцарю воевать со слабой женщиной, даже если она ловко орудует поленом.

Теперь, когда она лежала в постели, беспомощная и притихшая, Раймонд впервые обратил внимание, какая она тонкая и хрупкая. Избавленная от нескольких слоев верхней одежды, леди Джулиана оказалась изящной и почти невесомой. Раймонд снимал все ее бесчисленные одежды со сладостным предвкушением паши, любующегося новой наложницей. Теперь на леди Джулиане осталось только нижнее платье, такое же грубое, как куртки и балахоны, однако уже не скрывавшее стройной талии, а также прелестных округлостей груди и бедер. Лицо у леди Лофтс было не узкое, что считалось модным при королевском дворе, а округлое, но нежный рот и огромные глаза, казалось, так и упрашивали: поцелуй и приласкай меня. Любопытно было бы посмотреть, как упрямство этой недотроги растает, уступив место страсти.