Кристина Додд - Рыцарь надежды

— Красивый и преданный? — снова спросил он, не уставая вытягивать из нее зачем-то нужные ему сведения.

Она усмехнулась, затем, поддавшись соблазну, подошла к нему и, наклонившись, сказала, что вообще-то у нее много работы, но она рада выслушать его, если он так уж хочет побеседовать с ней. Но беседовать он с нею не хотел, он хотел ее допрашивать. Поэтому она и решила не возиться пока с лекарствами. Из-за того, что все ее внимание было занято составлением смесей различных трав, время от времени она, кажется, говорила немало лишнего.

Теперь она стояла, упершись руками в бока, и глядела на него сверху вниз, наслаждаясь своим преимуществом.

— Ведь когда ты жил в Джорджес Кроссе, я для тебя имела значение не больше чем комар, разве не так? — спросила она наконец со всей прямотой.

Если его и раздражало то, что он вынужден полулежать, а она возвышалась над ним, то ему удавалось хорошо скрывать свою досаду. Более того, он спокойно посмотрел на нее своими бездонными глазами и сказал:

— Я тебя хорошо помню.

— Неужели? — Ни разу за последние дни он ничем не показал ей, что слышал то признание, которое она сделала под влиянием крови дракона, и ее легкая паника уже исчезла. Теперь она села на корточки и посмотрела ему в глаза. — В таком случае ты глупец. Я вышла замуж за герцога, такого старого, что сама церемония и последующие празднества совершенно обессилели его. У него возобновились головные боли, и наконец его частично парализовало. Надо признать, он был добр ко мне, но ни разу не смог выполнить роль мужа.

— Он никогда не спал с тобой? — Хью спросил ее об этом бесстрастно и чуть ли не глядя в сторону.

Она свесила руки между торчащими вверх коленями.

— Он пытался. А мы говорили его семье, что он в этом деле преуспел. Он не хотел, чтобы его бессилие стало известно всем, а я боялась, что, когда он умрет, его семейство лишит меня моей вдовьей доли наследства.

— Лишили? — Он повернул к ней лицо.

Она слегка улыбнулась одними уголками рта.

— Пытались.

Вероломные дети ее престарелого мужа-герцога попробовали выбросить ее без единого пенни. Когда она стала бороться за свою часть наследства, и не без успеха, они попытались ее убить. Все оказалось непросто. И неприятно. Но она выиграла и получила все: и деньги, и земли, оговоренные в ее брачном договоре, к тому же смогла убедиться в твердости своего характера. Так что нет худа без добра.

Теперь и Хью смотрел на нее так, словно увидел ту борьбу, которую ей пришлось вести в свои семнадцать лет по воле обстоятельств. Она поняла, что в его отношении к ней что-то изменилось. Он лежал возле этой печи без одного дня четыре недели, и с тех пор, как сознание вернулось к нему и он обнаружил, что она лечит его, они впервые разговаривали не как пациент и сиделка, а как мужчина и женщина.

С легким вздохом Эдлин отвернулась и отошла, явно спасаясь бегством, к своим травам.

Она услышала, как Хью сказал ей вслед:

— То, что ты вышла замуж за герцога, вполне могло принести удачу.

Ритмично опуская тяжелый пестик в ступку, наполненную сухими листьями, она старательно растирала их в пыль. Он ничего не понял. Он не знал, как она была напугана. Впрочем, скорее всего это его не заботило. Но Бог, может быть, пошлет ему благую мысль прекратить этот мучительный для нее разговор.

Глупая надежда, поскольку он тут же снова задал вопрос:

— Ты собираешься принять обет, как это делают многие знатные вдовы?

Она с размаху уронила пестик в ступку. Он с грохотом ударился о гладкую каменную поверхность чаши, разметав зеленую пыль по всей комнате, и мельчайшие частицы закружились в воздухе. Чтобы в очередной раз как-то скрыть свое замешательство, она бросилась к печи и принялась деловито перетряхивать растения с длинными стеблями, которые лежали там для просушки. Пожухшие листья зашуршали, отвалилось несколько желтых почек. Она смахнула их на стол с таким видом, как будто потерять хоть одну было бы катастрофой.

Она не обязана была отвечать, но метод его был вполне понятен. Если она не ответит сейчас, он будет продолжать задавать ей вопросы снова и снова до тех пор, пока не сломит ее сопротивления. Поэтому она предпочла ответить:

— Никаких обетов.

— Почему? — Остановить его было просто невозможно.

— Здесь не хотят, чтобы я оставалась. — Это была голая констатация факта, она ничего не стала уточнять.

— И кто же именно? Не та ли женщина, что приходит сюда каждый день изводить тебя? Или ее жалкая служанка, что продолжает следить за тобой, когда ее хозяйка не в состоянии?

Для человека, которого прятали под тряпками при приближении любого посетителя, ему удалось увидеть слишком многое.

— Леди Бланш не имеет здесь никакого влияния, хотя ей очень хотелось бы. — Эдлин устало вздохнула. — Все дело во мне. У меня столько обязанностей здесь, в этом мире, что я вряд когда-либо смогу уединиться в монастыре.

— Если Бог призывает, земные заботы отступают всегда.

— Бог еще не призывал меня.

Она слышала, как он что-то бормочет, но она не поняла, что именно. Потом он прикрыл глаза рукой. От усталости? Он, конечно, еще слаб. Или чтобы скрыть от нее свои чувства? Она с подозрением посмотрела на него.

— Сколько прошло времени с тех пор, как умер твой герцог? — спросил он после недолгого молчания.

— Мне было пятнадцать, когда я с ним обручилась. И семнадцать, когда он умер. Все это было так давно — одиннадцать лет тому назад, — с неожиданной для самой себя печалью ответила Эдлин.

— Какой же скрытной и подозрительной женщиной ты стала! — Он отнял от лица руку, и теперь она ясно увидела, что он скрывал свое раздражение. — Ты ничего мне не рассказала!

— А почему я вообще должна была тебе рассказывать что бы то ни было?

— Потому что я хотел знать!

— Если бы это имело какое-то значение! — Она просто не могла больше этого выносить.

Он никак не отреагировал, но тут же резко, словно палашом, наотмашь ударил ее вопросом:

— И сколько мужей у тебя перебывало за эти одиннадцать лет?

Окончательно разозлившись на то, что он решил, будто имеет какое-то право совать свой нос в чужие дела, она так же резко ответила ему:

— Один!

Он попытался приподняться.

Она настороженно наблюдала за ним, вздернув подбородок.

— Где он теперь? — требовательно спросил он.

— Умер.

Должно быть, он ожидал подобного ответа, так как тотчас же задал следующий вопрос:

— Как его звали?

— Ты знаешь его имя, я уверена. Он, несомненно, был твоим приятелем. — Она вернулась к прерванной работе и небрежно бросала слова из-за плеча: — Его звали Робин, граф Джэггер.

— Робин… граф Джэггер?! — Во внезапно охрипшем голосе слышались и страдание, и ярость. — Ты издеваешься надо мной!