Стефани Лоуренс - Все о страсти

Вполне возможно, что оно сделано специально для нее…

Франческа повернулась и схватила за руку Джайлза:

— Ты заказал его для меня?

— У них не было ничего подходящего, — признался он и сжал ее пальцы, прежде чем отстраниться. — Оставь его. Не снимай.

Пока он хвалил работу ювелира, младший продавец помог ей надеть ротонду. Франческа застегнула ее до самого горла. На улице стояла холодная погода, но дело было не в этом. Она подозревала, что колье стоит целого состояния. За последние несколько недель она видела много драгоценностей, но ничего равного этому колье по простоте замысла и тонкости исполнения.

Джайлз сунул футляр от колье в карман, взял жену под руку, и они покинули лавку. Заметив высокий воротничок ее ротонды, он улыбнулся.

— Куда мы сейчас? — спросила она. Они оставили экипаж на Пиккадилли, довольно далеко отсюда.

— Теперь тебе нужно подобрать что-то к этому колье.

Оказалось, что он говорит о платье — еще одном произведении искусства, созданном по его указаниям самой про-славл, енной лондонской модисткой. Франческа стояла перед высоким трюмо в уютной комнате ее салона на Брутон-стрит и затаив дыхание любовалась своим отражением.

Покрой вовсе не отличался пышностью, но ее фигура, облитая изумрудным шелком, излучала чувственное очарование. Лиф облегал ее тело, как вторая кожа. Треугольный вырез, не слишком глубокий, обнажал верхушки грудей, которые привлекали бы все взгляды… если бы не колье. Туалет и колье идеально дополняли друг друга, становясь как бы единым ансамблем. От завышенной талии юбка падала свободными складками, расширяясь на бедрах.

Франческа смотрела на незнакомую даму в зеркале, видела, как вздымаются ее груди, как весело подмигивают изумруды. Глаза казались невероятно огромными. Черная пена локонов венчала головку.

Она повернулась к сидевшему в кресле Джайлзу. Он поймал ее взгляд, что-то сказал модистке по-французски, и та вышла, прикрыв за собой дверь.

Джайлз поднялся и, встав у нее за спиной, посмотрел на ее отражение:

— Тебе нравится?

Франческа не сразу ответила, пытаясь прочитать по его лицу, о чем он думает.

— Они прекрасны! — выдохнула она наконец, протягивая руки ладонями вверх. — Спасибо тебе…

За то, кем он позволил ей стать. Он сделал ее своей графиней не только по имени, но и фактически. Теперь она принадлежит ему. Только он имеет право осыпать ее драгоценностями. Наряжать. Баловать. Только он.

И она хотела этого. Мечтала. Грезила. И молилась о том, чтобы их мечты совпадали.

Франческа протянула руку, погладила его щеку и припала губами к его губам. Его руки жгли ее огнем сквозь шелк. Сжимали ее талию.

Неожиданный ураган желания застал их врасплох. Оба поспешно отстранились. Глаза их встретились. Губы изогнулись в одинаковой понимающей улыбке.

Он прижал ее к себе и легонько потеребил пальцами ее грудь.

— Ты можешь поблагодарить меня позже.

Она так и сделала, проведя за этим занятием почти всю ночь. На следующий день, за чаем, болтая и смеясь, слушая приятельниц, она напряженно думала и вспоминала об упоительных часах, проведенных с мужем. Заметив рассеянность подруги, Онория лукаво подмигнула. Франческа залилась краской, гадая, кто еще проник в ее мысли и разгадал причину столь странного состояния.

Утром она, как вошло в их привычку, завтракала с Джайлзом. Он расспросил жену о планах, а потом предложил надеть ротонду и поехать на прогулку в каррикле, чтобы проверить, хороша ли упряжка только что купленных гнедых.

Он похитил ее на весь день. Не слушая ее протестов, он мчался по улицам, показывая ей Сити, собор Святого Павла, где они бродили рука об руку, разглядывая надгробия и памятники, Тауэр и Лондонский мост, Иглу Клеопатры и Британский музей.

Это во многом стало путешествием взаимных открытий. Когда она засыпала его вопросами, он признался, что не посещал достопримечательности с тех пор, как ему исполнилось десять лет.

Франческа смеялась до слез. Он отомстил ей расспросами о ее жизни в Италии.

Он так внимательно, с такой готовностью слушал каждое ее слово, что она не без оснований заподозрила, что причиной сегодняшнего выезда было его желание узнать о ней побольше.

Она отвечала на его вопросы радостно и с легким сердцем.

Джайлз ловил ее проницательные взгляды. Видел свет, пляшущий в ее глазах. Она взволновалась бы еще сильнее, узнай его истинные цели. Он действительно хотел побольше узнать о ней. Но дело было не только в этом. Он просто стремился провести с ней целый день наедине. Нуждался в этом, как больной — влечении, чтобы унять странную тоску, уверить варвара, что она не только по ночам, но и днем принадлежит ему. Чтобы теснее привязать ее к себе не только ласками и поцелуями. Чтобы доказать самому себе, что он сумеет достичь цели!

Когда он повернул коней к дому, Франческа вздохнула, нежно улыбнулась и прильнула к его плечу. Он наклонил голову и быстро поцеловал ее в лоб. Она улыбнулась еще шире и прижалась еще крепче. Ему вдруг показалось, что он ухаживает за ней, хотя и не в общепринятом смысле. Он ухаживал за ней не для того, чтобы заставить влюбиться в себя. Он ухаживал за своей женой, чтобы удостовериться, что она продолжает его любить. И будет делать это до самого последнего своего часа.

«Олмэкс». Франческа, разумеется, слышала об этом привилегированном местечке, зале собраний и балов, куда допускаются только приглашенные, а дамы-патронессы выносят строгие суждения о дебютантке, и от их приговора иногда зависит будущее девушки. Но она даже не представляла, что здесь так уныло… так скучно. Сегодня в «Олмэксе» не проводился обычный абонементный бал, поскольку сезон еще не начался. Вместо этого дамы-патронессы благосклонно пригласили избранный круг, все еще остававшийся в городе, провести вечер в священных залах.

Критически оглядываясь вокруг, Франческа прогуливалась под руку с Осбертом. Ей отчего-то казалось, что священные залы давно нуждаются в ремонте и перемене обстановки, хотя наполнявшая их блестящая толпа отвлекала внимание от убогого декора.

Леди Элизабет и Хенни просили ее сопровождать их, объяснив, что такого случая новоиспеченная графиня просто не может пропустить. Узнав об их планах, Джайлз посоветовал ей надеть новое платье и изумруды.

Столкнувшись с ней в холле, уже перед уходом, он остановился, поколебался, потом поцеловал ей руку и сдавленно признался, что сегодня она неотразима.

Эти слова подогрели ее уверенность в себе. Платье и изумруды казались ей доспехами, и недаром: требовалось немало мужества, чтобы выдержать пристальные и не всегда добрые взгляды. Но, зная, что выглядит прекрасно, Франческа встречала их с неподдельной безмятежностью. Под эгидой леди Элизабет и леди Генриетты, как здесь звали Хенни, она чувствовала себя в полнейшей безопасности. Ее представили дамам-патронессам. Все они выразили свое одобрение вместе с пожеланием как можно чаще приезжать сюда в последующие годы.