Кэтрин Сатклифф - Единственная моя

Никого.

Оливия вырвалась и побежала вниз по склону, выкрикивая имя Брайана и зовя Дитса, который, услышав крики, уже мчался к ним. Тяжело дыша, Майлз оглядывал бескрайнюю снежную равнину, лихорадочно пытаясь сообразить, куда так бесследно мог исчезнуть ребенок. Он сам в детстве играл здесь, и насколько мог вспомнить, не принимал во внимание обрыва, здесь не было больше никаких опасностей... кроме...

Майлз бросился бежать, наполовину скользя вниз по обледеневшему склону, порвав плащ и отшвырнул его в сторону, чтобы бежать быстрее. Между тем его глаза торопливо обшаривали складки местности, а слух изо всех сил напрягся в надежде расслышать детские крики.

Есть!

Он чуть не свалился в расселину, прежде чем его глаза заметили зияющую черную яму. Перепуганный плач Брайана заглушался глубиной пещеры и густой растительностью. Упав на колени, Уорвик стал вглядываться в темноту и позвал Брайана. Мальчик ответил испуганным всхлипом.

– Не двигайся, Брайан, – приказал Майлз как можно спокойнее. – Сейчас мы с мамой вытащим тебя отсюда. Было слышно лишь сопение малыша. Пару секунд в тишине. Затем дрожащий голос произнес:

– Обещаешь? Майлз улыбнулся.

– Обещаю.

Он поднялся на ноги как раз, когда подбежала Оливия, а за ней и Дитс. Белая как мел, с остекленевшими от страха глазами, она хотела проскочить мимо, но он удержал ее и встряхнул так, что волосы рассыпались у нее по спине.

– Послушайте, – сказал он. – Истерика не поможет вашему сыну, мисс Девоншир. Ему ничего не грозит, если он не будет двигаться.

– Это, что какой-то колодец? – спросил Дитс, заглядывая через край ямы.

– Шурф. В этих скалах полно таких. Некоторые из них образовались в результате того, что крыши подземных пещер провалились вниз.

– Он глубокий? – Оливия схватила его за рубашку.

– Не могу сказать, но кажется, с мальчиком пока все в порядке. – Взглянув на Дитса, он сказал:

– Мне нужна веревка.

– За ней придется съездить в Девонсуик, – ответил кучер.

– На это нет времени! – закричала Оливия. Обойдя ее, Майлз снял пиджак, закатал рукава рубашки, затем опустился на колени.

Дитс сделал то же самое, и когда Майлз свесился с края ямы, кучер крепко ухватил его за лодыжки.

Повиснув вниз головой, царапая лицо, руки и грудь об острые выступы, Майлз вытянул руки к неясному силуэту ребенка, съежившемуся внизу.

– Дай мне руку, – спокойно приказал он. Когда мальчик отказался, он повторил приказание более строгим тоном и попытался продвинуться еще дальше. Послышалось невнятное бормотание, проклятия, какая-то лихорадочная возня наверху, и Майлз почувствовал, что соскальзывает еще глубже в яму. Он отчаянно пытался ухватиться за что-нибудь, лишь бы остановить падение, но секунду спустя окунулся головой вниз в холодное, вонючее болото в дюжине футов внизу.

Высоко над ним тревожно вскрикнула Оливия. Дитс, забывшись, отборно выругался и тут же рассыпался потоком извинений за свою неуклюжесть. Рядом выл от страха Брайан. Побарахтавшись в грязи, Майлз выкарабкался на выступ, где сидел мальчик. Теперь они оба сидели на узком уступе, дрожа, уставившись в темноте на смутные очертания друг друга.

Наконец, Майлз протянул руку, и мальчик забрался к нему на колени, спрятал лицо на груди Майлза и всхлипнул.

– Ну, ну, – пробормотал Майлз, часто моргая, чтобы отряхнуть грязь, попавшую в глаза. Он неуверенно обнял рукой маленькое детское тельце и поглядел на круг серого неба над головой.

– Мистер Уорвик! – Позвала Оливия. – Вы меня слышите?

Он кивнул.

– Мистер Уорвик!

– Я слышу вас, черт побери!

– Брайан в порядке?

– Лучше, чем я, – пробормотал он. – По крайней мере, он сухой.

После длительных манипуляций Майлзу удалось вызволить Брайана, вначале поставив его себе на плечи, а потом ухватив за лодыжки и приподняв настолько, чтобы Оливия и Дитс смогли дотянуться до его рук. Послышался хор радостных возгласов, которые постепенно удалялись, между тем как Майлз стоял, балансируя на узком выступе, дрожа от холода, и ожидая своей очереди.

Тишина.

– Эй! – закричал он. – А как же я? Эй, есть кто-нибудь?

Снова тишина, потом какой-то всплеск под ногами. Наконец над краем провала появилась голова Дитса и он крикнул:

– Вам подать руку, сэр?

С большим трудом Майлзу удалось отыскать опору для ног среди острых камней, чтобы подняться выше и дотянуться до протянутой руки Дитса. Выкарабкавшись на поверхность, Майлз мгновенно заледенел на пронизывающем ветру. Сняв с себя плащ, Дитс накинул его Майлзу на плечи и помог ему встать. Далеко впереди Оливия и Брайан, завернутый в накидку Майлза, садились в карету.

Внутри кареты было значительно теплее. Пока лошади неслись в сторону Девонсуика, Оливия держала сына на коленях и растирала ему руки и ноги. Румянец постепенно возвращался к лицу мальчика, а дрожь утихла. Но Оливия все равно крепко прижимала его к себе, то и дело целуя его маленькую головку, и время от времени неохотно поднимая глаза на Майлза.

– В конце концов, хорошо, что я поехал с вами, – сказал он наконец.

– Если б вы не поехали, – парировала она, – этого бы не случилось.

Его брови взметнулись вверх.

– Фактически, – продолжила она уже более ровным голосом, – вы отвлекли меня.

– Я сижу здесь, весь мокрый, в грязи, закоченевший, и вы еще обвиняете меня? Посмотрите на меня, – добавил он, взмахнув оцарапанными руками. Его рубашка была разорвана в нескольких местах.

Брайан, поерзав, сел, затем посмотрел прямо на Майлза и протянул ручки.

Снова воцарилась тишина. Карета покачнулась. Майлз нахмурился. Не говоря ни слова, Брайан соскользнул с материнских колен и залез к Майлзу. Прижав свою маленькую, влажную головку к груди мужчины, он продолжал взирать на него большими серо-зелеными глазами.

– О Боже, – пробормотал Майлз, ощутив как что-то слабо шевельнулось у него где-то в области сердца. Несомненно, страх. Он даже никогда не разговаривал с ребенком, не то что держал его на коленях. Или, быть может, это просто неприязнь. Ибо для него дети всегда были вынужденным неудобством, необходимым, главным образом, для продолжения рода, совершенно непонятным мужчине с сомнительным происхождением.

Оливия ничего не сказала, но тело ее напряглось. Она наблюдала за ними с напряженностью, граничащей с паникой. И все же было в этом что-то еще. Какое-то пробуждение.

Она забрала мальчика с колен Майлза, когда карета остановилась у парадных дверей Девонсуика. Дитс, соскочил, чтобы открыть дверцу и опустить ступеньки, помог Оливии и ее сыну сойти, затем поспешно проводил их в дом. Майлз медлил. Он говорил себе, что надо уезжать, свою миссию, каковой она бы ни была, он выполнил. К тому же он насквозь мокрый. Затем до его слуха донеслись возбужденные голоса. Очевидно, слуги спеша ли позаботиться о мальчике.