Патриция Грассо - Мой милый ангел

Венеция медленно и грациозно прошла через гостиную. Глядя на ее походку, Роберт узнал всегдашнюю манеру покачивать бедрами, что когда-то действовало на него возбуждающе. Но это было уже давно, когда Венеция, оставшись вдовой, стала предпринимать весьма энергичные попытки соблазнить его, а затем – женить на себе.

– Что это вы так оделись? – эхом повторила Венеция слова мажордома.

– Чем вам не нравится мой наряд? – слегка улыбнулся Роберт.

– Постыдитесь, – мягко упрекнула Венеция. – Маркиз Аргайлл должен всегда быть прилично одетым. Надеюсь, вас здесь еще никто не успел увидеть в таком виде?

– Я не способен жить по вашим стандартам, – буркнул Роберт.

Венеция улыбнулась и подошла к нему поближе.

– Ради вас я могла бы и понизить свои стандарты. Роберт отступил на шаг и сказал, улыбнувшись через силу:

– Разве я от вас этого требую? Да, чуть было не забыл! Вчера я купил пони для Колина. Его вам привели?

– Да. Это было очень мило с вашей стороны* Колин начал думать, что вы – его отец, которого он никогда не видел. А Гэвин прожил слишком недолго и не успел получше узнать своего сына.

– Что ж поделать? Никто не застрахован от несчастных случаев, – ответил Роберт.

Он надеялся, что Венеция не станет упоминать Луизу. Разговор о покойной жене вызывал в его памяти тяжелые воспоминания. Роберт никогда не понимал, как может Венеция спокойно говорить о своем собственном безвременно умершем муже.

– Мы с леди Гриффитс сейчас отправляемся на верховую прогулку по Гайд-парку. Не хотите составить нам компанию?

– В подобном одеянии я только буду смущать вас.

– Разве так долго переодеться? Я могла бы и подождать.

– У меня нет времени.

– Надеюсь, вы вернетесь ко дню рождения Колина? Мы хотим его отпраздновать.

– Мне бы не хотелось пропустить пятилетие своего племянника.

– А позже мы могли бы поехать на бал к Рэндольфам, – с улыбкой сказала Венеция.

– Увы, я уже получил другое приглашение. Улыбка на лице вдовы угасла.

– От своей любовницы? – В голосе прозвучали ревнивые нотки.

– Извините, – сказал Роберт, – но мне нужно поговорить с отцом.

Он повернулся, намереваясь подняться на второй этаж, но Венеция преградила ему дорогу:

– Прошло уже четыре года со дня смерти моей сестры. Когда вы, наконец, перестанете ее оплакивать?

Роберт долго смотрел на родственницу. Потом мрачно сказал:

– Один из нас все же должен отдавать дань умершим!

Не сказав больше ни слова, он поднялся наверх.

Боже праведный! Оставит ли его когда-нибудь в покое эта особа?! Роберт думал об этом, пока не остановился перед дверью кабинета отца, и вошел, не постучавшись. Некоторое время он пристально смотрел на старого джентльмена, сидевшего за огромным столом красного дерева.

Глядя на отца, Роберт заметил, что тот сильно постарел, после смерти Гэвина.

Через высокие окна в комнату проникали лучи заходящего солнца. В стене справа от входной двери располагался камин, облицованный мрамором. Над ним – портрет покойной матери Роберта. Вдоль стен тянулись шкафы и полки с книгами, а чуть выше – длинный ряд портретов всех глав семьи Кэмпбелл, начиная чуть ли не с древнейших времен. Впрочем, некоторые из родственников были запечатлены на холстах совсем недавно. Так приказал отец. За большие деньги он нанял талантливого художника, который восстановил лица предков по хранившимся в архивах семьи описаниям и письмам.

Роберт очень любил этот кабинет. Еще совсем мальчишкой он часто забирался сюда и часами рассматривал портреты давно умерших родственников, стараясь вообразить, что каждый из них сейчас мог бы подумать о нем. Уже тогда он понимал, что после смерти отца вся ответственность, которую накладывала на каждого очередного главу семьи фамилия Кэмпбелл, непременно ляжет на его плечи.

Герцог Инверари, наконец, обернулся и, увидев сына, сухо сказал:

– А, это ты! Заходи. – На его лице появилась вымученная улыбка. – Полагаю, что в таком виде ты стал предметом всеобщего внимания на Парк-лейн.

Роберт пожал плечами и уселся в кресло с противоположной стороны письменного стола. И сразу же вновь почувствовал себя мальчишкой. Так бывало всегда, когда он сидел перед отцом.

– Цены на шерсть и зерно снова упали, – сказал Магнус без всякого вступления. – У меня создается впечатление, что кто-то хочет досадить нам.

– Александр Эмерсон все еще обвиняет меня в смерти Луизы, – сказал Роберт, как бы пропустив мимо ушей брюзжание отца по поводу цен на шерсть и зерно.

– Имей в виду, что все достанется Колину, если ты срочно не женишься и не родишь наследника. А потому Александру незачем урезать прибыли собственного племянника.

Магнус взглядом указал сыну на бутылку виски, стоявшую на столе, но тот отрицательно покачал головой.

– Жажда мщения заслонила в голове Александра все остальное, – сказал он. – Что ж, пусть поступает как считает нужным! Но если он попытается причинить нам реальный вред, я тут же поставлю его на место! А в отношении зерна уверен, что мы сможем разбогатеть на перегонке и продаже шотландского виски.

Магнус с явным интересом посмотрел на сына:

– Продолжай, я слушаю.

– Никто не может производить виски, равное нашему. Только в Шотландии можно найти ключевую воду, которая поднимается из красных гранитных недр и затем отфильтровывается естественным путем, пройдя сквозь мох и болотный торф.

– Но возможно ли организовать перегонку в коммерческих целях?

– У меня уже есть несколько человек, работающих над изобретением машины для продолжительной перегонки.

– Если твои изобретатели до чего-нибудь додумаются, срочно сообщи мне.

Герцог резко переменил тему разговора.

– Ты будешь участвовать в этом году в лондонском первенстве по гольфу? – совершенно неожиданно спросил он.

Роберт откинулся на спинку кресла.

– Я не хотел бы упустить возможность обыграть «Пэлл-Мэлл» и «Сент-Джеймс-стрит».

– Если бы мне скинуть лет двадцать! – усмехнулся отец. И тут же снова заговорил совсем о другом: – Между прочим, Чарлз Эмерсон стал поговаривать о возможности брака между тобой и Венецией.

– Нет, это невозможно! – решительно ответил Роберт.

– Но со времени смерти Луизы прошло уже четыре года, – возразил Магнус.

– Черт побери! Как будто я этого не помню, если думаю о ней каждый день!

– Не забывай, с кем ты разговариваешь!

– Извините, отец!

– Ты не можешь обвинять себя в смерти Луизы.

– Отец, я не хотел бы продолжать, разговор на эту тему.

– Тебе нужна жена и дети!

Перед мысленным взором Роберта неожиданно возник образ Анджелики Дуглас. Ее пышные светлые волосы, голубые глаза, зовущие губы – ну прямо змей-искуситель в женском облике!