Анита Миллз - Опасная игра

— Не образец красноречия, но, думаю, большего от него не добьешься. Однако, если тебя это устраивает, я его отпущу. Если же нет, я вынужден буду спустить курок, а на следующей остановке мы выйдем и купим себе чистую одежду.

К этому времени почти все пассажиры повернулись в их сторону и с интересом наблюдали за происходящим. Верена готова была провалиться сквозь землю, но от гнусных улыбок и горящих нездоровым любопытством взглядов деваться было некуда.

— Прошу тебя, — сказала она устало, — я не хочу никаких неприятностей. Скажи ему, чтобы он уходил отсюда и больше здесь не появлялся.

— Что ж, ковбой, считай, что тебе на этот раз повезло. Слышал, что тебе сказали — проваливай отсюда.

Дважды повторять эти слова не пришлось. Несмотря на битком набитый проход, Томпсон проворно отступил и, внедрившись в толпу, молниеносно исчез из виду. Вскоре стало слышно, как в другом конце вагона друзья ковбоя, не стесняясь в выражениях, высмеивали его, а затем между ними завязалась пьяная драка. Дело кончилось тем, что в потасовку вмешалась другая группа головорезов, которые принялись обрушивать на головы дерущихся удары рукоятками револьверов, и это продолжалось до тех пор, пока банда Томпсона не успокоилась.

Маккриди держал взведенным курок своего «кольта» до тех пор, пока драка полностью не прекратилась. После этого он повернул барабан в положение, в котором ударник затвора оказался напротив пустой камеры, и только тогда возвратил револьвер в кобуру. Верена Хауард облегченно вздохнула и, отпустив руку своего спасителя, прошептала:

— Благодарю вас.

Бросив взгляд на стоящую в проходе публику, она покачала головой и добавила:

— Эти люди омерзительны — настоящие варвары.

— Вы слишком к ним строги. Просто они не часто попадают в город, но уж зато, когда это случается, они так кутят и гуляют, что дым идет столбом. Мне приходилось знавать подобного рода публику.

Все еще не полностью придя в себя после пережитого, Верена судорожно глотнула и заметила:

— Должна сказать, что вы вели себя с удивительным хладнокровием.

— То, что произошло, не было для меня неожиданностью. Это должно было случиться.

— Я вас не совсем понимаю.

— Видите ли, если в этих краях на глаза какой-нибудь пьяной своре, состоящей из подобного рода личностей, попадается не сопровождаемая мужчиной женщина в возрасте от пятнадцати до пятидесяти лет, особенно если она хороша собой, то можно ставить десять против одного, что ее ждут большие неприятности. Это вам, знаете ли, не Филадельфия — здесь действуют свои законы и правила, непохожие на те, к которым вы привыкли.

— Погодите-ка, не хотите же вы сказать, что я в какой-то мере поощряла этого подонка?

— Правило номер один, — отчеканил он, будто и не слышал ее вопроса, — держитесь подальше от всех тех, от кого несет смесью виски и коровьего навоза. Увидев любое живое существо в юбке, эти молодцы начинают чувствовать в себе такие игривые побуждения, о самой возможности существования которых ваша мама никогда бы не решилась при вас даже упомянуть. Одного лишь запаха ваших духов достаточно, чтобы пробудить в каждом из них инстинкт спаривания столь же сильный, как у самца бизона в брачный сезон.

— Мистер Маккриди, я не думаю, что это подходящий предмет для разговора. Смею вас уверить, что…

— Погодите, я еще не закончил, — неумолимо продолжал он. — Правило номер два: если вы решились путешествовать в одиночку, вам понадобится нечто более весомое, чем обручальное кольцо на пальце. Типы вроде Томпсона на такие мелочи вообще не обращают внимания. На первой же станции, где поезд остановится на обед, советую вам купить себе шляпную булавку длиной не менее двенадцати-пятнадцати сантиметров. Поверьте мне, от нее вам будет гораздо больше пользы, чем от этого вашего надменно-испепеляющего взгляда.

— У меня есть булавка, — холодно ответила она, — просто я не успела ее достать.

— А еще лучше — приобретите оружие и научитесь им пользоваться. Несколько граммов свинца вполне достаточно, чтобы утихомирить самого ретивого ухажера.

— Но вы ведь, кажется, говорили, что являетесь противником убийства людей.

— Вы не очень внимательно меня слушали. Я только сказал, что быть игроком намного приятнее, чем убийцей.

— Ну а я абсолютно уверена, что не способна убить человека — каковы бы ни были обстоятельства.

— Только не говорите мне, что вы последовательница квакеров [10], — пробормотал он, воздевая глаза к небу.

— Еще чего не хватало — разумеется, я не квакер! — возмутилась Верена.

— Слава богу! — с ироническим облегчением отозвался он. — Взгляды квакеров на отношения с команчами не пользуются здесь большой популярностью; я бы даже сказал, совсем наоборот.

— Если хотите знать, я тоже считаю, что мы поступаем с индейцами не лучшим образом.

— Не советую распространяться на этот счет, пока вы в Техасе… Так вот, на чем я остановился?

— Не имею ни малейшего понятия, и, по правде сказать, меня это абсолютно не интересует.

— Пожалуй, на правиле номер три, — решил Маккриди, — а оно заключается вот в чем: ни в коем случае не приближайтесь к пьяным компаниям ближе, чем на пушечный выстрел. Во-первых, пьяный человек теряет контроль над своими поступками и делает много такого, чего он никогда бы не сделал, будучи трезвым, а во-вторых, он лишается способности слышать то, чего ему не хотелось бы слышать, и слово «нет» он воспринимает как приглашение.

— Надеюсь, вы покончили со всеми правилами? — сердито спросила она. — Я вам в последний раз говорю…

Внезапно заметив, что человек, сидящий впереди них, повернул к ней голову и пялится на нее во все глаза, она устремила на него свирепый взгляд, заставивший его в конце концов отвернуться, и, понизив голос до шепота, продолжала:

— Послушайте, мистер Маккриди, мне безразлично, что вы по этому поводу думаете, но повторяю еще раз: я не делала ничего такого, что могло бы поощрить этого чурбана. Если вы мне не верите, значит, он не единственный олух в этом поезде.

— Могу на это сказать только одно — пусть вам и недостает здравого смысла, зато вы с лихвой компенсируете этот недостаток твердостью духа и силой характера.

— Если это в вашем представлении комплимент, — отбрила она его, не удостаивая даже взглядом, — то можете оставить его при себе.

— Но поймите, я просто стараюсь уберечь вас от неприятностей, а себя — от опасности быть отправленным на тот свет.

Он протянул к ней руку и взял ее ладонь своими теплыми, удивительно сильными пальцами.

— Не знаю, что вы думаете на этот счет, но я бы предпочел провести наш медовый месяц в более спокойной обстановке, без необходимости постоянно защищать вашу честь.