Дебора Мей - Остров любви

Конечно, у девушки не находилось слов, чтобы описать, что проделал с ней этот сукин сын. Воспитанная без матери и целой армией слуг, всегда готовых исполнить любой ее каприз, она никогда не была сама собой. Не ведала, что способна, а что не способна вынести.

Вероятно, Кросби это прекрасно знал. И, как большинство мужчин, этим воспользовался. Фиби была молода и прекрасна, невероятно богата и в скором времени должна была стать его женой. Так что ничего страшного мерзавец в своем поступке не видел. С такими людьми Алекс не раз сталкивался в армии. От подобных личностей Хосмена тошнило.

– Так значит, ты говоришь, что он был с тобою груб?

Хосмен понятия не имел, как это сделать. Просто знал, что обязан вытащить из нее правду-

Фиби откашлялась.

– Он был так скор… У меня просто не было времени подумать. Я словно находилась где-то далеко и не знала, что сказать. И потому я ничего не сделала, ничего не сказала и, в конце концов… все было кончено…

Алекс ничего не ответил. Девушка описала ему именно изнасилование, но сделала это так деликатно… Мрачная ярость обуяла мужчину. Он не задавался вопросом, почему лезет в ее тайны. Да, он был в ответе за то, что Фиби осталась зимовать на острове, но не за то, что натворил Саймон Кросби. Теперь ее странному поведению в последние недели нашлось объяснение. Девушка вела себя, как контуженый солдат, именно потому, что и впрямь пострадала. Правда, ранили ее не на поле брани – рану нанес человек, которому она полностью доверяла.

– И единственное, что я до сих пор не могу понять, почему я все-таки досмотрела оперу вместе с ним… Я просто привела в порядок свои волосы и села рядом с Саймоном досматривать последний акт…

Алекс живо представил себе Фиби сидящей в золоченой оперной ложе рядом с мужчиной, который только что ее изнасиловал. И самое худшее заключалось в том, что после случившегося девушке пришлось Вести себя так, будто ничего не произошло. Да, таким вещам в пансионах не учат. Там не учат, что делать, когда человек, которому ты верил, тебя насилует. – После этого воспоминания мои спутаны, – Фиби вздохнула. – Оказавшись в пансионе я легла спать и проспала почти до обеда, а потом просто не хотела вставать. А в тот день должно было состояться очень важное общественное мероприятие, на котором я обязательно должна была присутствовать. Евангельские чтения. Мои подружки по пансиону мисс Олборн так их ждали. Саймон должен был там со мною встретиться. Но когда пришло время собираться, я вдруг поняла, что не смогу никуда пойти. И тогда я поехала в город, чтобы встретиться с отцом.

– Ты собиралась рассказать ему о том, что случилось?

Девушка побледнела и откашлялась.

– Нет… как же я могла. Я только сказала папе, что передумала и не собираюсь выходить замуж за Саймона Кросби. Конечно же, отец не воспринял мои слова всерьез. Данный брак значил для него слишком многое, а то, что Саймон просто ужаснул меня, не играло никакой роли.

Впервые за время этого откровенного разговора Фиби посмотрела Алексу в глаза. При виде застывшей на ее лице скорби ему захотелось убежать из хижины, и молодой человек с трудом подавил это желание.

– Так что вот ответ на твой вопрос, – подытожила девушка. – Да, вполне вероятно, что я беременна, потому что вовремя не остановила Саймона.

– Послушай, – начал, запинаясь, Алекс, – а после той ночи месячные у тебя были?

Фиби густо покраснела.

– Пока ты не спросил, я как-то об этом не думала… – она встала и отвернулась, собираясь уйти в спальню. – Прости, я внезапно почувствовала такую усталость…

От того, что ей пришлось пережить, Алексу Хосмену стало не по себе. Обуявшая его ярость не находила выхода. Встав, он вышел во двор, не удосужившись надеть ни куртки, ни перчаток. Алекс стал колоть дрова, пытаясь хоть как-то успокоиться.

Тот факт, что Саймон Кросби изнасиловал Фиби, объяснял очень многое. И ее продолжительное молчание, и нервную реакцию на его прикосновения.

Но одно дело – понять ее, а совсем другое – помочь. Нарубив дров, Хосмен уставился на свой обмороженные шелушащиеся руки. Он тяжело дышал, выпуская изо рта белые облака пара.

«Нанесенная ей рана никогда не затянется», – у Алекса не было ни малейшего желания копаться в душе принцессы Кью.

Фиби приложила руки к животу и постаралась представить, как там, внутри, растет ребенок. Но у нее не получилось. «Ничего – попыталась успокоить себя девушка, – быть может, я вовсе и не беременна».

Инстинкт подсказывал Фиби, что Алекс Хосмен уже никогда не будет смотреть на нее прежними глазами.

На следующий день после ее непростительной истерики и исповеди девушка уже вспоминала разговор с Алексом со стыдом, смешанным с паническим ужасом. Да как она вообще могла говорить вслух о том, что произошло между нею и Саймоном Кросби? Ведь это было так интимно, и ей вовсе не стоило выдавать свои тайны постороннему мужчине.

Хотя Хосмен вовсе не посторонний. Алекс… был Алексом. Ее похитителем. Ее защитником. Единственной человеческой душой, которую ей суждено увидеть до весны.

Фиби не могла думать о молодом человеке, как о чужом, потому что за время, проведенное вместе, узнала его, как никого другого.

Все еще недоумевая, как она решилась рассказать этому мужчине о том, что произошло между ней и Саймоном, девушка не могла не признать, что чувствует себя намного легче.

Теперь Алекс знал ее тайну. Знал о том, что в отличие от остальных женщин она уже никогда не насладится любовью с мужчиной.

Причесав волосы, Фиби не стала заплетать их в косы.

Хосмен уже сидел за столом.

– Кофе готов, – бросил он, не поднимая глаз.

Девушка не могла понять, что прозвучало в его голосе: скрытое презрение или свойственная ему грубость. Не спеша, она налила себе кофе. Возникла неловкая пауза, пока Фиби, сгорая от стыда, не высказала мучившие ее сомнения.

– Если окажется, что я и впрямь, как ты выразился, «на сносях», что ты будешь делать?

– Думаю, что не буду спать всю ночь, – размышляя об этом, буркнул Алекс.

Подобное признание ошеломило Фиби. Насколько ей помнилось, она еще никогда никого не лишала сна.

– Ну а дальше?

Закрыв глаза, она ждала ответа, пытаясь представить себе, каково это – иметь ребенка. Прежде девушке еще ни разу не приходилось видеть беременную женщину. Единственное, что ей помнилось, так это что беременных служанок увольняли сразу же.

«Вот для чего ты была создана, – всплыл в памяти голос Саймона. – Вот она – единственная обязанность женщины».

– Ну а если тебе понадобится помощь в твоем положении, – продолжил Алекс, – то я доберусь до лагеря на юге и, вполне возможно, приведу женщину, которая в этом разбирается.