Шелли Такер - Вечная любовь

Проталкиваясь через толпу, заполонившую антверпенские улицы, Келдан с трудом тащил на себе три мешка, набитых подарками. Вертя головой направо и налево, удивленно таращился но сторонам широко открытыми карими глазами, стараясь рассмотреть сразу все: необычные для него уличные сценки, запахи н звуки. Он остановился, чтобы поглазеть на группу мужчин в развевающихся черных балахонах и странных прямоугольны шляпах:

— Это кто такие?

— Профессора здешнего университета. А эти, — предупредил Хок следующий вопрос Келдана, — христиане-пилигримы. Вон те, в домотканых коричневых рубищах с большим крестами на шее. Они идут от города к городу, заходят в храм и поклоняются могилам местных святых.

— А кто такие святые? И что такое университет?

— Это слишком долго объяснять. — Хок подтолкнул его вперед. — Кел, ты ведь должен…

— Как ты думаешь, сколько это стоит? — спросил Келдан и через несколько шагов остановился возле продавца, торгующего экзотическими деревянными фигурками. Отправив в рот по следнее фазанье яйцо, он облизал пальцы.

— Не важно, сколько это стоит. Если ты еще что-нибудь съешь или купишь, наш корабль потонет, не доплыв до дома. У тебя уже и так обуви, книг, фляг и всякой еды больше, чем ты можешь донести. А вот чего у тебя до сих пор нет, так это женщины. И если позволишь заметить, — сухо добавил Хок, — тебе будет трудно унести ее, поскольку у тебя заняты руки.

— Я ничего не могу с собой поделать. Я ведь никогда не видел такого… такого… — Келдан замолчал, так как в этот момент заметил проносившихся мимо бродячих акробатов.

— За два дня, проведенных здесь, ты видел лишь лучшее, что есть в этом городе, Кел. Большинство этих людей живут в мерзости, буквально на головах друг у друга. Борются друг с другом, чтобы выжить. Убивают друг друга из алчности. — Он не раз обращал внимание Келдана как на крестьян, так и на людей благородного происхождения, на безруких или безногих, с почерневшими зубами и сифилитическими язвами на коже. — Насилие и болезни — неотъемлемая часть здешней жизни, которой ты так восторгаешься.

Келдан остановился и, неожиданно посерьезнев, посмотрел Хока. Толпа обтекала их шумной, плотной рекой. — А мы можем им помочь?

Горестная улыбка искривила губы Хока. Келдан спросил так серьезно, словно ему первому из обитателей Асгарда пришла в голову такая мысль:

— Нет, мой юный друг, не можем, — покачал головой Хок. Келдан был еще так наивен и мягкосердечен. — Не можем же мы всех их взять с собой. Только в этом городе — тысячи людей. И это лишь один город. А таких по свету разбросаны сотни.

Келдан затряс головой, словно не мог даже представить себе кого неисчислимого количества людей.

— Но…

— И у нас сейчас более насущная задача, если помнишь. — Хок похлопал Келдана по плечу, снова подталкивая вперед. — До темноты все вы должны добыть себе женщин. Мы встречайся на корабле меньше чем через час. — Он указал на небо: солнце висело над самым горизонтом. — Все, кроме тебя, уже справились. Если не сделаешь выбор быстро, вернешься домой лишь с туфлями да книгами — вот пусть они и согревают тогда тебе постель.

Келдан вздохнул, переводя взгляд с хорошенькой молочницы на блондинку — дочь серебряных дел мастера.

— В том-то и проблема: выбрать нужно одну. Не представляю, как это другие так легко делают выбор. Если бы только можно было остаться здесь еще на денек. Или два. Или три.

— Нет, мы здесь и так уже два дня. Сегодня вечером необходимо отчалить под покровом темноты, чтобы никто нами не увязался. Таков закон.

— Но, Хок, разве ты сам не повторяешь постоянно, что некоторые наши законы следует изменить?! — с надеждой взмолился Келдан, обмениваясь улыбками с проходящей мимо девушкой-цыганкой.

— Этот закон никому из нас изменить не дано, — горькой усмешкой ответил Хок. Находиться вне пределов острова можно было не больше шести дней. — Ладно, хватит! Выбирай, да поскорее. Как насчет крестьяночки, торгующей яблокам с которой ты разговаривал возле пристани? Кажется, ей ты уделил больше внимания, чем остальным.

— Да, она очень аппетитная, но такая скучная, ни искорки жизни в глазах, и Хок отступил, пропуская выводок надутых гогочущих гусей.

— Тогда почему не взять ту, что прислуживала нам днем в таверне? Ты глаз от нее отвести не мог, и она была достаточно мила.

— На вид мила, — задумчиво сказал Келдан, — но ума — что у овцы.

— Какие-то искры в глазах, обаяние, ум… — раздраженно вспылил Хок. — Какое все это имеет значение? В постели все женщины более или менее одинаковы. Выбери же одну!

— Для меня это имеет значение, — обиженно возразил Келдан. — Я хочу женщину, которая волновала бы мое сердце, а не только чресла. Может быть, если бы я был больше похож на тебя, если бы меня не трогало ничто, кроме… — Он осекся, неловко закашлявшись. — Прости, Хок! Я не то имел в виду.

— Да нет, ты прав, — хрипло ответил Хок и пожал плечами. — Мне жаль, но должен тебе сказать, что и ты в конце концов усвоишь этот урок. Когда станешь старше. Мы все к тому приходим, — добавил он, заворачивая за угол на прилегающую улицу. — Чем меньше мужчина чувствует, тем ему спокойнее и… безопаснее!

От внезапного удара у Хока перехватило дыхание: кто-то, заворачивая за тот же угол, но с другой стороны, налетел прямо нa него. От этого столкновения Хок отскочил назад, а женщина — ибо этот стремительный вихрь развевающихся юбок и мягких округлостей оказался женщиной — села прямо в грязь.

Хок наклонился, чтобы помочь ей встать, взволнованный каким-то странным, вызвавшим смятение чувством, словно земля накренилась у него под ногами. Женщина отвергла его протянутую руку и сама вскочила на ноги. Испытывая необъяснимое смущение, Хок поднял небольшой предмет, который она обронила.

— Примите мои извинения, — пробормотала она, отряхивая грязь с юбки. — Это я виновата. Мне следовало бы смотреть, куда лечу, но я так долго искала продавца игрушек, что… — Оглянув на Хока, она тотчас забыла, что хотела сказать.

У Хока тоже перехватило дыхание, и он не знал, является ли незнакомое ощущение, поднявшее бурю в его голове и теле, бедствием внезапного столкновения или дело в том, что перед ним стояла та самая привлекательная, хотя и ужасно растрепанная женщина, которую он видел в…

В своих сокровенных снах. Вихрь шелковистых рыжеватых волос цвета имбиря и мускатного ореха почти скрывал безупречные черты лица, овалом напоминавшего форму сердца. И, хотя это казалось невероятным, от нее даже пахло этими пряностями — Хок явно ощущал запах имбиря. Щеки разрумянились от волнения, глаза напоминали блестящие живые изумруды. Глядя на нее, можно было подумать, что она только что была в постели с мужчиной. Его сердце замерло на миг, потом бешено заколотилось.