Дженна Питерсен - Скандальная история

Но надежным оказался как раз Доминик. Он был ей опорой с того самого момента, как они произнесли супружеские обеты перед алтарем. Да, он обманывал ее, но ни разу не попытался играть на струнах ее сердца. Или использовать в своих целях ее страхи.

Мысль эта поразила ее. Она перевела взгляд на мужа. Тут Коул наконец взял себя в руки и шагнул вперед:

– Кэтрин, прости меня. Прости за то, что я обманывал тебя, и за то, что навязал тебе своего брата. Если бы все можно было исправить, отменить…

Кэтрин расправила плечи и взяла мужа под руку.

– Если бы все можно было отменить, я ничего не стала бы менять, – заявила она. – Каждый божий день я благодарю судьбу за то, что тебе не удалось, как ты выражаешься, навязаться на мою шею. Потому что здесь только один бастард – это ты. А Доминик просто стал жертвой своего семейства, которое скрывает от него правду. – Она бросила на Коула уничтожающий взгляд, а потом и на Лариссу.

Когда Кэтрин перевела взгляд на Доминика, то увидела, что муж потрясен, что в глазах его ясно читаются и благодарность, и нежность.

Но все-таки не любовь.

Он смерил брата и мать презрительным взглядом.

– Мне следовало знать, что мира в этом доме не найти. Я никогда не знал здесь мира. Больше я никогда сюда не приеду. А ты, Коулден, наслаждайся тем, что ты сумел захватить ложью и предательством. И пожинай, что посеял. – Немного помедлив, Доминик продолжал: – Потому как больше я тебя никогда выручать не стану. А ты, мама, – выражение его лица чуть смягчилось, когда он обратился к матери, – храни свои тайны. Я не понимаю, почему ты так упорствуешь, но поступай как знаешь. Судя по всему, ты даже вида моего не переносишь, поэтому я никогда больше не стану тебя тревожить. Теперь моя семья – одна только Джулия. – Он улыбнулся Кэтрин и добавил: – И моя жена.

Ларисса вздрогнула, будто сын ее ударил, однако промолчала. Доминик и Кэтрин направились к двери.

– Подожди, – неожиданно сказала Ларисса.

Доминик остановился, обернулся. И Кэтрин почувствовала, как муж дрожит от волнения.

– Да, слушаю.

– Я хотела бы… Если бы я считала, что сведения эти послужат тебе во благо…

Плечи Доминика поникли, но он тут же заставил себя выпрямиться.

– Да, мама. Ты это уже говорила.

Хотя Доминик вышел из гостиной матери с достойным и даже гордым видом, по выражению его серых глаз Кэтрин поняла, каким ударом оказался для него этот разговор. Как же она гордилась мужем! Он ушел с высоко поднятой головой. Жаль только, что без ответов. Все в той же неопределенности.

Когда они забрались в карету, Доминик сразу же устроился в углу и тяжело вздохнул. Впервые она видела на лице мужа такое выражение – он выглядел побежденным, словно все терзания и тревоги, накопившиеся за многие годы, вдруг разом навалились на него. Так на него подействовал этот разговор.

Он в последний раз предложил матери удовлетворить его справедливую просьбу. Кэтрин была уверена, что Ларисса пойдет сыну навстречу. Ей и в голову не приходило, что мать способна наотрез отказать сыну. И теперь Доминик считает, что поиски его не приведут ни к чему. По крайней мере, они закончатся совсем не так, как он мечтал долгие годы.

Она протянула руку и коснулась его щеки. Он улыбнулся, но глаза его по-прежнему были пустыми.

– Ах, Доминик, мне так жаль, что не вышло, – прошептала она. Ей очень хотелось как-нибудь утешить мужа, но как? Только один ответ приходил ей на ум: следовало подарить Доминику то, что она, как ей казалось, подарить не могла. Свое прощение и свое сердце.

Кэтрин со вздохом положила ложку. Она и крошки не могла проглотить, так ее тошнило. И ужасно кружилась голова.

Муж, судя по его виду, чувствовал себя немногим лучше. Он не проронил почти ни слова с тех пор, как они расстались с его матерью и братом после безобразной сцены. Всю дорогу он сидел в карете молча, углубившись в себя, сидел, раздавленный переживаниями. И сейчас, в гостинице – в той самой, в которой они провели первую брачную ночь, – он был так же подавлен.

Кэтрин так много хотелось сказать ему, но она решила помалкивать. Она вообще не хотела распространяться о сегодняшней семейной сцене, пока они не окажутся одни. Какие утешения, когда все время кто-то чужой входит и выходит? Ей хотелось отвлечь Доминика, заставить его забыться.

Он вдруг бросил на нее пристальный взгляд – будто только сейчас осознал, что за столом сидит не один.

– Ты почти ничего не съела, – сказал он, и голос его прозвучал слишком резко в тишине комнаты (хотя в гостинице были и другие постояльцы, все они уже пообедали).

Она ласково улыбнулась мужу:

– Я не голодна. И очень устала. День выдался не из легких.

Он нахмурился:

– Да, верно. Прости. Прокатились мы зря.

Ей ужасно хотелось прикоснуться к мужу, чтобы отвлечь его от тяжелых мыслей о сегодняшней неприятной сцене и о неопределенном будущем. Некоторое время Кэтрин боролась с этим желанием, затем все же поддалась. Взяв мужа за руку, она сказала:

– Но мы все-таки попытались…

Какое-то время он молча смотрел на их переплетенные пальцы. Затем поднял взгляд на ее лицо и посмотрел на нее с тем непостижимым выражением, от которого ее бросало в жар. Откашлявшись, он проговорил:

– Пора идти наверх, в наш номер. Как ты верно заметила, день был не из легких. Нам обоим не помешает отдохнуть. – Он словно находился где-то очень далеко. – Завтра мы будем уже в Лэнсинг-Сквере, и тогда… Я не знаю…

Она кивнула, предвкушая, как будет утешать мужа, когда они останутся наедине. Она предложит ему свое тело. И свое сердце – даже если он не догадается, какой дар ему вручают.

– Хорошо, Доминик.

Жена хозяина, запомнившая Доминика и Кэтрин с прошлой остановки в гостинице, похоже, почувствовала, что постояльцы не в настроении, поэтому почти ни слова не сказала, провожая их в номер. Но все же не удержалась от улыбки, распахивая перед ними дверь комнаты.

– Я подумала, что стоит поселить вас в тот же самый номер, мистер и миссис Мэллори. Как будто у вас второе свадебное путешествие.

Кэтрин залилась румянцем при воспоминании о своем первом свадебном путешествии. А Доминик почти не обратил внимания на слова хозяйки и молча вошел в номер.

– Благодарю вас, – сказала Кэтрин, не желая обижать хозяйку. – Комната просто замечательная. Мы очень рады, что будем ночевать именно здесь.

Хозяйка покосилась на Доминика, потом спросила шепотом:

– Может, вам еще что-нибудь понадобится?

Кэтрин покачала головой:

– Нет, спасибо. Доброй ночи.

Она прикрыла за хозяйкой дверь и обернулась к мужу. Доминик снял сюртук и уселся в кресло у камина. В отблесках пламени глаза его казались еще более грустными.