Лиза Клейпас - Моя до полуночи

– Рад познакомиться, мисс Хатауэй. Я расстроился, узнав о пожаре в вашем доме, но рад, что никто не пострадал. Это большое везение.

– Спасибо, сэр. Мы рады возможности получить именно от вас оценку ущерба, а также рекомендации по восстановлению Рамзи-Хауса.

– Я постараюсь, – пообещал он.

– Мистер Дэшил, а в вашей фирме есть архитектор?

– На самом деле мой брат неплохо разбирается в архитектурном дизайне, но у него много работы в Лондоне. Поэтому мы сейчас ищем архитектора. – Он бросил взгляд на Лео и снова обернулся к Амелии. – Я надеюсь уговорить лорда Рамзи сопроводить нас до поместья. Я был бы счастлив услышать его мнение.

– Я уже давно не высказываю свое мнение, – пробурчал Лео. – С моими взглядами редко кто соглашается, а если такое и случается, это доказывает только то, что у этого человека просто нет собственного мнения.

Каким-то образом Кэму все же удалось уговорить Лео поехать с ними в Рамзи-Хаус. Позже, когда Кэм остался с Амелией наедине, он рассказал ей, что Лео большую часть времени молчал и вообще был мрачным, а мистер Дэшил то и дело что-то записывал и рисовал наброски. Но были моменты, когда Лео не мог удержаться и говорил, что ненавидит украшения и завитушки, характерные для стиля барокко, и что дом должен быть перестроен и стать более классическим, симметричным и пропорциональным.

– Ты рассказал мистеру Дэшилу, что мистер Фрост часто приезжает в Гемпшир? – спросила Амелия у Кэма.

Они медленно прогуливались по тропинке, которая вела в лес. День уже клонился к вечеру. Ветер гонял по земле опавшие листья. Кэм снял перчатку с руки Амелии и сунул ее себе в карман.

– Нет, не говорил. А зачем?

– Мистер Фрост весьма успешный архитектор, и как друг семьи он предложил свои услуги…

– Он вовсе не друг семьи, – отрезал Кэм. – И нам не нужны его услуги. И вообще этот тип не имеет никакого отношения к вашему поместью и дому.

– Но, Кэм, он просто хочет загладить свою вину. По-моему, с его стороны нет ничего предосудительного в том, чтобы предложить нам свою помощь.

– Когда?

Его тон поразил Амелию.

– Что значит – когда?

Кэм остановился, повернулся к ней и спросил:

– Когда он предложил свои чертовы услуги?

– Фрост приезжал с визитом, когда тебя не было. – Амелия никогда еще не видела Роана таким взбешенным. Она оттолкнула его руки, потому что он больно сжал ей плечи. – Успокойся, все, что Фрост хотел, это предложить помощь.

– Если ты веришь, что он не хотел ничего другого, Амелия, ты безнадежно наивна.

– Я не наивна, – возмутилась Амелия. – И нет никакой причины для ревности. Ничего неприличного не было ни сказано, ни сделано.

– Ты была с ним в комнате одна?

Глаза Кэма сверкали. Еще ни один мужчина не смотрел на Амелию с такой неприкрытой яростью, она была напугана и польщена ревностью Кэма Роана.

– Да, одна. Но дверь была открыта – все как полагается.

– Так считают gadjos, но не цыгане.

Кэм вновь крепко взял ее за плечи и приподнял, Амелия едва касалась ногами земли.

– Ты никогда не должна оставаться наедине ни с ним, ни с другим мужчиной, кроме твоего брата и Меррипена, если я не дам на это своего разрешения. Поняла меня?

Амелия даже рот открыла от изумления.

– Разрешения?

– Никогда, – повторил он.

Тут уж Амелия разозлилась по-настоящему, но собрала в кулак всю свою волю, чтобы ответить:

– Именно поэтому я никогда не выйду за тебя замуж. Я не потерплю, чтобы мне диктовали, как себя вести. Я не…

Кэм наклонил голову и поцелуем заставил ее замолчать. Она почувствовала, как он раздвигает ей губы и просовывает в рот язык. Ее желание противостоять этому страстному порыву утонуло в море удовольствия, но она постаралась остаться холодной и неподвижной и добавила, как только Кэм оторвался от ее губ:

– Это не твой дом, и я не твоя…

Он опять схватил ее и целовал ее до тех пор, пока она не завибрировала и не начала стонать. Бормоча что-то на цыганском языке, Кэм подтащил ее к поваленному стволу огромного бука.

Развязав ленты, он снял шляпу и бросил на землю. Потом повалил Амелию на ствол дерева и уперся коленом в пышные юбки, чтобы она не могла встать. Каждый новый поцелуй был не похож на предыдущий, Кэм находил все новые повороты губ и языка, приводя Амелию в неописуемый восторг.

– Кэм, не надо, – прошептала она, когда он стал снимать с нее одежду.

Но он будто не слышал и расстегнул лиф платья, причем так быстро и ловко, что Амелия не успела опомниться. Потом наклонил голову, схватил губами прохладный твердый сосок и начал его слегка покусывать.

– Кэм, не здесь, – сумела она прошептать.

– Нет, здесь. Я хочу здесь. Словно дикие лесные звери.

Он взял ее руку и положил на свою плоть. Амелия ощутила ее жар даже через ткань брюк и поняла, что и она хочет его так же сильно и дрожит от нетерпения.

Кэм стянул с нее панталоны, и его рука оказалась у нее между бедер, кончиком пальца он начал обводить влажный чувствительный бутон. Амелии казалось, что она вот-вот потеряет сознание от острого невыносимого наслаждения.

Ветер колыхал над ними ветви деревьев, листья каскадом падали на землю.

Кэм усадил Амелию спиной к огромному дереву, задрал ей юбки до талии и обхватил за бедра.

Концом своей плоти он дотронулся до влажных лепестков. Она непроизвольно приподняла бедра, приглашая его войти внутрь. Но вместо этого Кэм взял в руку свою плоть и стал водить ею по шелковистым лепестками проскальзывая то внутрь, то наружу. Амелия дрожала и стонала, но он не спешил, так что ей оставалось лишь ждать. Она не смела что-либо сказать, опасаясь, что может вдруг закричать, как дикий зверь, о котором говорил Кэм. Все же у нее вырвался стон, когда он наконец вошел в нее – длинным агрессивным толчком – и заполнил ее.

Амелия чувствовала его дикую страсть и понимала, что он сдерживается только ради нее, ради того, чтобы и она получила удовольствие, и ее благодарное тело отвечало неистовыми пульсирующими конвульсиями.

Наслаждение не могло продолжаться вечно. Амелия почувствовала, как горячая влага пролилась ей на бедро.

У Амелии так ослабли ноги, что она сомневалась, сможет ли вообще на них стоять, не то что пройти расстояние до дома.

Кэм медленно привел в порядок ее одежду. Уткнувшись в ее плечо, он пробурчал что-то нечленораздельное – видимо, еще одно заклинание, чтобы привязать ее к себе.

– Я не поняла.

Кэм перешел на английский.

– Амелия, я… – Кэм запнулся, словно забыл напрочь английский язык. – Я не могу перестать ревновать тебя, так же как не могу перестать быть наполовину цыганом. Но я постараюсь не слишком на тебя давить, обещаю. Только скажи, что ты будешь моей женой.

– Прошу тебя, – прошептала она, все еще не собравшись с мыслями, – разреши ответить тебе позже. Когда я смогу думать.