Мэри Кингслей - Маскарад

Мужчина остановился перед повозкой. Он был средних лет, но его волосы уже начали седеть. На мужчине были только рубашка и брюки.

– Кто вы? – крикнул он.

– Добрый день, сэр, – поприветствовал его Макнелли, прежде чем Бланш успела открыть рот. – Не могла бы виконтесса принять нас?

Мужчина нахмурился.

– Как о вас доложить?

– Простите моего слугу, – произнесла Бланш и наклонилась вперед. – Меня зовут Леонора Хиглзби, Дуврское благотворительное общество помощи морякам. Я уверена, вы много слышали о нас. Нет? Я очень удивлена, сэр. Мы помогаем морякам, я имею в виду тем, кто болен или…

– И вы приехали просить виконтессу о пожертвовании?

– Вы слишком прямолинейны, сэр, – сказала Бланш и вскинула голову.

– И нечего называть меня «сэр». Я – дворецкий, – Он снова нахмурился, а потом пожал плечами. – Похоже, вы не опасны. Поезжайте к дому, там о вас позаботятся.

– Благодарю вас! – крикнула Бланш, когда Макнелли направил повозку к дому. – Да вознаградит вас Господь за вашу доброту!

– Вам надо быть более сдержанной, мисс, – пробормотал Макнелли.

– Мисс Хиглзби сказала бы так от чистого сердца.

Макнелли фыркнул. Он не одобрял ее манеры вживаться в роль и прямо так ей и сказал. Но, тем не менее, им удалось пробраться к дому.

– Большой дом, надо думать.

Молтон-Холл был огромен, квадратное здание красного кирпича смотрело на море, подходящий дом для благородного человека. И все же нечто в облике Молтон-Холла выдавало постоянную заботу об удобстве его обитателей. При других обстоятельствах ей, наверное, даже захотелось жить здесь. Но сейчас Бланш хотела только одного, чтобы это безумное предприятие поскорее подошло к концу.

Макнелли остановил повозку. Никто не вышел, чтобы заняться их лошадью, даже входная дверь заперта. Похоже, их ждет далеко не радушный прием. Собравшись с духом, Бланш улыбнулась Макнелли и спрыгнула с повозки. Она сделала глубокий вдох, когда шла к двери, ей пришлось заставить себя взяться за дверной молоток. Слишком много поставлено на карту, чтобы отказаться в последний момент.

Дверь открыл высокий мужчина. Он с презрением посмотрел на Бланш и холодно произнес:

– Торговцы входят через заднюю дверь.

– Я ничего не продаю, – сказала Бланш и протянула ему карточку, на которой было написано ее вымышленное имя. – Я – мисс Хиглзби из Благотворительного общества помощи морякам. Могу я обратиться к ее светлости?

– Виконтесса сегодня не принимает, – ответил слуга и начал закрывать дверь.

– О, пожалуйста, – взмолилась Бланш и поставила ногу между дверью и косяком. – Если бы вы только доставили мою карточку ее светлости, уверена, Господь не забудет вашей доброты.

Мужчина подозрительно посмотрел на нее из-за двери.

– Я попытаюсь, – сказал он и толкнул дверь.

– Пожалуйста, – снова произнесла Бланш, морщась от боли в прищемленной ноге. – Сегодня так жарко. Можно я подожду в доме?

Все тот же подозрительный взгляд прищуренных глаз.

– А Господь возблагодарит меня, если я вас впущу?

– О да, я уверена, – ответила Бланш серьезно: мисс Хиглзби не могла понять, что над ней откровенно издеваются.

– Что ж, хорошо. Думаю, от вас не будет вреда. – Он открыл дверь, и Бланш вошла в прохладный холл. – Стойте здесь, – предупредил слуга и пошел к лестнице, которая находилась слева.

– Спасибо, сэр, – бросила ему вслед Бланш. – Да благословит вас Бог. – Она первый раз в жизни оказалась в доме настоящего аристократа и поэтому старалась, как следует все разглядеть. Кроме того, мисс Хиглзби надо побольше узнать о знати, раз она собирается просить у них денег.

Холл был прямоугольный с высоким потолком, стены обшиты дубовыми панелями. На полу не было ковра, но все говорило о роскоши и удобстве: от серебряного канделябра на полированном столике до маленького дивана у окна и картин на стене, которые, несомненно, были произведениями искусства, хотя Бланш в нем и не разбиралась. Одно из полотен было довольно темным, на нем были изображены фрукты и вино, на другом охотники, убивающие оленя. Содрогнувшись, Бланш повернулась к следующей картине: Молтон-Холл на фоне грозовых туч, на полотне рядом еще один знакомый вид – противоположный берег Дуврского пролива. Очевидно, в семье был художник, подумала Бланш и повернулась к следующей картине. Сначала она не осознала, что видит, но потом вздрогнула от ужаса и удивления. Как во сне Бланш пересекла холл, остановилась перед портретом, вцепившись в раму руками, и застыла как громом пораженная.

С портрета на нее смотрел Саймон.

Саймон мерил шагами чердак, время, от времени подходя к окну, чтобы окинуть взглядом тихие улочки и крыши домов. Еще один закуток в чужом доме. Иногда это бродячее существование начинает порядком надоедать, несмотря на возможность нигде не задерживаться и жить, как хочешь. Иногда ему хотелось, чтобы было такое место, куда он мог стремиться, где его ждали. Дом.

Обстоятельства изменились к худшему. Со вчерашнего дня, когда он и Бланш приехали в Дувр, ему все время приходилось прятаться в комнате Жиля, но прошлой ночью его тайком переправили в этот дом, комнату в котором он делил с Яном. Саймон, как и прежде, был загримирован под старика, но теперь грим был наложен с большей тщательностью, чем тогда в Лондоне, как бы то ни было, стоило кому-нибудь присмотреться, и человек сразу бы понял, что он не так стар, как кажется.

Дверь позади него отворилась, и Саймон резко обернулся, хватаясь за палку, которая одновременно служила и тростью и оружием.

– Спокойно, парень, – сказал Ян, закрывая за собой дверь. – Это всего лишь я.

Ян потер руки, стянул плащ и бросил его на кровать. На людях Ян был всегда сама элегантность, его одежда была всегда вычищена, волосы лежали волосок к волоску, манеры безукоризненны. Среди друзей он становился другим человеком.

– Сегодня чертовски холодно. Больше похоже на осень, чем на лето.

– Наверное, нечего и думать пересечь сегодня пролив?

– Да, если ты не собираешься сделать это вплавь, но плавать я тебе не советую, слишком холодно.

– К чему это ты? – спросил Саймон, увидев, что Ян улыбается. – Что ты делал?

– На этот вопрос у меня имеется несколько ответов. – Ян уселся на удобный стул с низкой спинкой и сцепил пальцы перед собой. – Спорил с человеком о его вкусах в одежде и одновременно давал ему урок плавания, как тебе это нравится?

Саймон ждал. Он знал, что Ян собирается рассказать ему что-то интересное, но не упустит случая обставить все как можно драматичнее.

– Что за человек? – спросил он спокойно.

– Квентин Хейвуд.

– О Господи! – Саймон уставился на Яна. – Он здесь?

– Он знает, что ты в Дувре. И полагаю, это моя вина.