Элизабет Кларк - Соблазнительная лгунья

Они втроем взялись за углы и плавно приподняли кровать, а затем поставили так же плавно, освободив место с отошедшей доской. Джульетт легла на пол и посмотрела в тайник. Покрытые пылью, там лежали письма, перевязанные темно-синей ленточкой.

– Сама себе не верю! – прошептала она.

– Так и должно быть, – сказал мистер Мертон. – Дайте я их во что-нибудь заверну.

Он ушел, а миссис Гленфилд снова стала рассматривать Джульетт.

– Какая жалость, что мама не дожила до этого дня и не посмотрела, какая у нее девочка красавица. Ну ничего, она ведь теперь всегда с нами, смотрит на тебя и улыбается.

Джульетт почувствовала, что может расплакаться прямо здесь, в комнате, где ее мать ждала писем любимого человека, где плакала ночами, где узнала, что станет матерью. Но тут вернулся мистер Мертон и протянул Джульетт сверток.

– Так будет надежнее, – сказал он. – А теперь, Джульетт, надо бы тебе уйти. Хоть ты и наша гостья, молодая мисс Бэнфорд может впасть в исступление, если увидит тебя здесь.

Уже на пороге Джульетт поблагодарила мистера Мертона и миссис Гленфилд за такой прием.

– Ничего, деточка, ничего, – ответила миссис Гленфилд, и в ее глазах стояли слезы. – Мы надеемся, что мы тебе чем-то помогли. А значит, и твоей маме тоже.

Джульетт быстро обняла обоих стариков и торопливо зашагала, чтобы никто не увидел набежавших слез.

– Этот корабль специально разработан для того, чтобы выдерживать повышенные нагрузки, – горячо говорит Томас, но лорд Фарадей, похоже, начинал скучать.

– Нет, мистер Джеймсон, боюсь, нам придется отклонить ваше предложение. Я слышал о «Жасмин» пару нелестных отзывов.

«Надо было возвращаться в Бостон, как только я убедился, что вся команда цела». Но ведь так он больше не увидел бы Джульетт.

– Да, корабли иногда терпят бедствия. Но ведь все выжили, не так ли?

– Я боюсь, что это просто не тот проект, который меня интересует, – сказал лорд Фарадей, протягивая руку. – Удачи вам, молодой человек. Она вам понадобится.

«Надо было ехать в Бостон». Он приехал в Англию, чтобы найти инвесторов, ведь американское кораблестроение шло на шаг впереди английского, и наиболее умные бизнесмены это понимали. Но история с «Жасмин» спутала ему все карты.

«Ты ведь остался только ради Джульетт». Он снова вспомнил то, о чем так мучительно думал вчера.

– Если ты думаешь, что ты такая умная, пришла сюда и можешь обскакать всех нас, которые работают здесь много лет, то ты сильно ошибаешься, – сказала Эмили Браунелл сквозь зубы, даже не глядя на Джульетт.

– Я не собираюсь пробиваться вперед кого бы то ни было, – ответила Джульетт, – я просто стараюсь заработать денег на жизнь – не больше и не меньше. Я вовсе не собираюсь никого отсюда выпихивать.

– Знаю я таких. Очень скоро ты будешь считаться любимицей и выпихивать нас отсюда по одному, – отвечала Эмили.

– Я вовсе не считаюсь любимицей…

– Но ты будешь ей считаться. Знаю я таких, как ты…

– А я знаю таких, как ты, – сказала Джульетт. – Я уже наслушалась твоего нытья и жалоб. Почему-то никто из других девушек не имеет ко мне никаких претензий.

Остальные девушки были довольны таким поворотом событий, а Эмили встала и пошла к мисс Гловер, которая как раз вошла в комнату, где все работали.

– Мисс Гловер, могу я поговорить с вами частным образом? – спросила Эмили.

Мисс Гловер выглядела удивленной и раздраженной.

– Ты мне можешь все сказать сейчас и так, Браунелл. Мы уже отстаем на день.

– Это частный вопрос, мисс Гловер.

Ощущалось, что у мисс Гловер вся эта ситуация вызывала отвращение.

– Очень хорошо, только давай побыстрее. Не больше пяти минут, а то я вычту из твоей зарплаты денег за час.

– Ох, маленькая хитрюга, – пробормотала Элис. – Лучше бы она тратила свое время на заботу о ком-то, вместо того чтобы делать гадости. Впрочем, это такой порочный круг: у нее нет друзей, потому что она делает гадости, и она делает гадости, потому что у нее нет друзей.

– Ну ладно, Элис, не каждому же удается поймать такого принца на белом коне, какой тебе достался, – сказала Кристина Салем – возможно, самая юная швея из всех.

– Ну, не без этого, – сказала Элис, и ее щеки залились румянцем.

– А что это за принц на белом коне? – спросила Джульетт. – Расскажите!

– Ой, ну просто Элис удалось привлечь самого красивого мужчину, который сюда когда-либо заходил, – сказала Кристина.

– Конечно, не каждому! – поддразнила ее Элис.

Но улыбки сошли с лиц девушек, когда вновь появилась мисс Гловер. Она шла довольно быстро, а за ней семенила Эмили Браунелл, которая выглядела очень серьезной.

Без единого слова Эмили села обратно и начала сосредоточенно шить.

Мисс Гловер подошла к Джульетт, ее руки были сложены на груди.

– Тебя зовут Джульетт Мэйвуд или Джульетт Гаррисон? – потребовала Она ответа.

Игра была раскрыта. Джульетт жалела не о том, что ее сейчас уволят, а о том, что пришлось солгать.

– Меня зовут Джульетт Гаррисон.

Щеки мисс Гловер вспыхнули.

– Очень жаль, – промолвила она. – Но если тебе захочется здесь работать, то я не вижу причин выдавать тебя и буду самым последним человеком, который вздумает донести на тебя в полицию.

Джульетт не могла поверить своим ушам, а Эмили вжалась в стул и выглядела обиженным ребенком.

– Благодарю вас, мисс Гловер, я очень уважаю ваше решение…

– Очень хорошо, Джульетт, – сказала мисс Гловер, как будто она выполнила важный долг.

После того как она вышла, Элис наклонилась к Эмили Браунелл.

– Ты просто отвратительное, мерзкое существо. Смотри и учись. Навыки и умение – это все, а твое умение кляузничать – абсолютное ничто по сравнению с настоящим талантом.

Эмили сидела злая, но ничего не сказала.

Джульетт шила, но очень переживала. Она думала, что для своей кляузы Эмили могла выбрать и другой день, потому что именно сегодня Джульетт собиралась отпроситься у мисс Гловер, чтобы встретиться с адвокатом. Если они опять проработают до десяти часов, она никогда не сможет забрать письма, а почте она не доверяет. Но сегодня, после такого большого одолжения у мисс Гловер, конечно, ничего просить было нельзя.

В десять часов Джульетт поняла, что сейчас не работает даже самый захудалый юрист, не говоря уже о таком выдающемся человеке, как нотариус сэра Роджера Бэнфорда.

Мисс Гловер разрешила уйти всем, когда пробило пять минут одиннадцатого, и большинство женщин, как всегда, заторопились. Джульетт заметила, что Эмили Браунелл боялась поднять глаза и посмотреть на кого-нибудь из своих коллег. Интересно, она причиняла всем одни неприятности, так почему же она так стыдилась людей? Может быть, она не считала, что это все в порядке вещей?