Дафна дю Морье - Мери Энн

– Зайдите к Тому Тейлору. Бонд-стрит, 9.

– Я знаю адрес. Но ни разу там не была. Не знаю, почему, но я надеялась каким-то образом избежать этого.

– Мне понятны ваши чувства. Не поддавайтесь им. Я уверен, вы никогда не пожалеете о своем визите туда.

Он направился к двери. Она стояла и наблюдала за ним.

– В какое время? В какой день?

– В пятницу. В восемь вечера, естественно. Мы пришлем за вами экипаж.

– Вы тоже там будете?

– Нет. Только Тейлор. Он будет следить из окна: вам не придется ждать его. Кстати, захватите с собой кое-какие вещи на тот случай, если…

– Если что?

– Если вас попросят провести несколько дней за городом. Она нахмурилась, потом улыбнулась и распахнула дверь.

– Вы заставляете меня чувствовать себя девочкой перед ее первым рабочим днем на фабрике. Шаль, башмаки на деревянной подошве, обед в узелке. Когда мне было тринадцать, господин Огилви, заболел мой отчим. Он работал корректором в типографии, и я правила оттиски вместо него, потом относила их управляющему под видом работы отчима. Целых три недели он ни о чем не догадывался. Я хорошо выполнила свою первую работу. Нам не приходилось себя в чем-либо урезать.

– Не сомневаюсь. И не придется. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Она стояла и смотрела, как он перешел улицу, помахал ей. Она поставила его стакан из-под бренди на поднос, разложила подушки и задула свечи. Легла в постель, но не смогла уснуть.

Наступил следующий поворотный момент в ее жизни, но рядом с ней нет храпящего на полу Джозефа. Нет Эдварда, уснувшего навеки. Нет Билла, к которому она могла бы прижаться и спокойно выплакаться. Только Чарли наверху, слишком юный и неопытный.

«Господи, – подумала она, – женщина может быть так одинока, когда ей приходится содержать семью. Мужчины никогда не понимали этого. Они привыкли».

Наступила пятница. День, похожий на все остальные, с теми же заботами. Утром торговцы принесли счета, и ей пришлось их с извинениями выпроводить. Блюда заказывала Марта. Заехал доктор по поводу ревматизма матери. Сходила в магазин с Изабель, которой нужны были чулки и перчатки. В шесть обед с детьми – это настоящее удовольствие. Джордж все время капризничал, жаловался на тошноту… А вдруг он заболевает?

– Ничего страшного, мэм, – сказала Марта. – Просто переел яблок.

Мучающийся от безделья Чарли попросил денег.

– Один приятель приглашал меня поиграть в теннис. Можно?

– Конечно, можно. Не будь таким беспомощным, дорогой. Наконец, все в доме распределились по своим местам. Ее вещи уже упакованы, теплая накидка закрывает вечернее платье. Экипаж стоит у дверей. Сэм Картер ждет. Внезапно в животе разлилась острая боль.

– Сэмми, пожелай мне удачи.

– В чем, мэм? Куда вы едете?

– Этого-то я и не знаю. Но все равно пожелай, Сэмми.

– Да, мэм. Я всегда желаю вам удачи.

– Закрывай дверь. Скажи кучеру: Бонд-стрит, дом 9. Было начало апреля, темнело рано. Весна была где-то близко, но, как всегда, запаздывала. На Ганновер-сквер устраивали прием, поэтому улицы были запружены экипажами. Ей очень захотелось оказаться среди гостей, таких веселых и жизнерадостных, которым не надо ехать на какое-то странное свидание. Она вспомнила наемный экипаж, и Айлингтон, и господина Дея в ночном колпаке. Одиннадцать лет прошло с тех пор, столько препятствий преодолено… Экипаж выехал на Бонд-стрит. Она плотнее запахнула накидку. В окне второго этажа горел свет: там дядюшка Том, полный тайн, все замечающий, хитрый, злобный, всегда в напряженном ожидании. Ну ладно, обратной дороги нет: игра стоит свеч. Уличный фонарь высветил надпись над магазином: «Тейлор, обувщик», а слова «По королевскому назначению» на гербовом щите четко указывали, какое положение занимает фирма. Посол Марокко верил в двусмысленность.

Том Тейлор, разодетый в бархатный камзол, с напудренными волосами и начищенными башмаками, встретил ее в холле.

– Моя дорогая, я так счастлив видеть вас. Мы так давно не встречались. Целых три месяца, с того дня, когда вы устроили прием в честь моих племянниц, вы не ласкали мой взор. Как детки? Как всегда, прекрасно? А вы? Но зачем я спрашиваю? Хороша, как ягодка.

Старик причмокнул губами и послал воздушный поцелуй, а потом повел ее к лестнице.

– Я очень сердит на вас, – продолжал он. – Как давно мы знакомы? Более двух лет? И вы ни разу не заехали к дяде Тому. И даже туфельки не купили.

– Еще на Крейвен Плейс я говорила вам: у вас слишком высокие цены.

– Глупости, моя дорогая, это глупости. Для вас – в два раза дешевле.

Лестница, застланная толстым ковром, украшенная зеркалами в позолоченных рамах, была прекрасна. Наверху, когда она снимала накидку, к ней подошел шоколадного цвета мальчик-слуга в тюрбане.

– Куда же мы собираемся отправиться? – спросила она. – В Стамбул?

Тейлор улыбнулся и потер руки, но пропустил ее шутливое замечание мимо ушей. При этом он со знанием дела разглядывал ее платье.

– Изумительно, – заключил он, – и декольте именно такое, как надо. Многие глупышки делают огромную ошибку, выставляя напоказ слишком много из того, о чем мужчина должен только догадываться, поэтому с ними очень скоро становится скучно. Но у вас эта линия подобна перевалу в горах, за которым ждет неземное блаженство. Вы захватили с собой перчатки?

– Нет. Зачем мне перчатки? Разве мы идем на прием?

– Перчатки придают законченность всему облику. Но пусть вас это не беспокоит. У меня есть подходящие. – Он дотронулся до завязанного двойным узлом банта у нее на плече. – Изумительно. Мне нравится яркий мазок на белом. А платье хорошо соскальзывает? Я так и думал, очень удобно. – Он отошел на шаг, окидывая взглядом знатока весь туалет.

– Вы ошиблись в выборе профессии, – заметила она. – Вам надо было бы заниматься шелками, а не кожей: вам так много известно о покрое платьев.

– Вас удивит, – ответил он, – но в экстренных ситуациях я шил и туалеты. У меня здесь есть несколько девочек – ну прямо ангелочки, – но они были так уродливо одеты. Старый дядя Том поддержал их. Вооружившись ножницами, я принялся срезать все ленты и оборки, открывая облегающий корсет. Девочки никогда не имели бы такого успеха, не будь у них такого опытного наставника. Сюда, моя дорогая, сюда, выпейте что-нибудь прохладительное.

Она критическим взглядом обвела комнату с арочным окном, выходившим на улицу. Стулья, обитые красным бархатом, красные подсвечники, толстый ковер на полу. Такой же, как у нее на Тэвисток Плейс, диван, рядом с ним стол с фужерами и ведерком с шампанским. Она заметила, что фужеров три.

Везде были расставлены легкие ширмы, стены украшали картины, изображавшие нежащегося в облаках купидона. В огромном зеркале отражались диван и стол. «Слишком ярко и грубо», – подумала она. Если у клиента такой вкус, он не заслуживал высокого мнения о себе. Возможно, купидоны подстегивали фантазию несообразительных посетителей, заставляя их попытать счастья. Тогда, при красных отблесках свечи…