Фабио - Викинг

– Это Евангелие, которое переписал Пелагиус, – тихо ответила она. – Он часто читал мне его. – Девушка кивнула на маленькую подставку с лежащими на ней листами и добавила: – Пелагиус сейчас волнуется, что очень скоро у него кончится запас пергамента, привезенного им сюда с материка.

– А откуда он приехал? – спросил Виктор.

– Есть такое место – Инишмур. Пятнадцать лет назад он отправился в плавание на утлой лодчонке в компании с тремя другими монахами. Но выжить во время плавания удалось только ему.

– И теперь он живет жизнью отшельника? – снова спросил Виктор.

– Да. Он вручил себя заступничеству святых угодников и все дни проводит в трудах и молитвах.

– И спит на этом каменном ложе?

– Да. По писанию соблазны посещают человека изнеженного, поэтому у Пелагиуса нет огня. Он питается самой простой растительной пищей и спит в тонком рубище на этих камнях. – Внезапно губы Рейны тронула улыбка. – А вообще, самым большим грехом он считает обычай викингов спать ночью совершенно раздетыми.

Виктор чуть не рассмеялся. Как подсказывала ему память, почти вся Европа ложилась спать без одежды еще со времен средневековья. «А впрочем, – добавил он с улыбкой про себя, – Европа, но не Рейна».

– Скажи мне, это пример монаха заставил тебя ложиться спать в ночной сорочке? – произнес он уже вслух.

– Ты грязная, отвратительная свинья! – гневно воскликнула Рейна.

– О, нет, Рейна, я собираюсь стать твоим мужем и, если ты считаешь, что мои слова – свинство, подожди, пока не наступит ночь и мы не останемся вдвоем.

– Ты ничуть не лучше других!

От последнего замечания он нахмурился.

– Почему тебя так волнует, что одевать в постель? Я помню, ты говорила, что Вольфгард часто бил тебя. А он и его воины пытались когда-нибудь тебя… оскорбить?

– Что, боишься, что твоя невеста уже потеряла невинность? – презрительно посмотрела через плечо Рейна и, повернувшись вышла из кельи.

Смутившись, Виктор бросился за ней, схватил ее за руку и не отпустил, даже когда она попыталась вырваться.

– Рейна, мы собираемся пожениться! Если тебя кто-нибудь обидел раньше, скажи мне. Я имею право знать! Я отомщу твоему обидчику!

Рейна гордо посмотрела на него и ответила:

– Никто бы не посмел обидеть меня, так что незачем да и некому мстить.

Виктор внезапно почувствовал уважение к этому маленькому воину, хрупкому, нежному, но такому сильному и храброму. И его лицо озарилось сочувствующей улыбкой.

– Тяжело, должно быть, тебе пришлось, малышка. Постоянно ждать неприятностей и опасаться даже во сне, – это трудно. Все изменится когда ты станешь моей женой.

– Ну да, тогда мне придется опасаться только тебя, – уколола она.

– Если ты хочешь воевать – это твое дело, Рейна, – хладнокровно сообщил он ей. – Лично я думаю, что твоя жизнь станет даже легче, значительно, особенно, если будешь со мной, а не против меня.

– Но мы ведь враги! – воскликнула она.

Пробормотав себе под нос проклятья, он схватил девушку и притянул к себе.

– Враги, говоришь?! Нет, мы будем мужем и женой, а не врагами. И воевать станем только в постели. А от твоей дурной привычки – спать одетой, ты избавишься очень скоро.

Рейна от удивления даже рот открыла:

– Значит, мне придется замерзать?

Он откинул голову назад и громко рассмеялся.

– О, это едва ли! Неужели ты думаешь, что я позволю тебе замерзнуть. Моей госпоже будет уютно, тепло. Я согрею тебя всю: от волос до кончиков ногтей на твоих ногах.

Девушка пристально посмотрела на него. Ее лицо помрачнело, как будто темное облако пробежало по нему. Наконец, Рейна, очевидно, отбросила мучившие ее мысли и сказала:

– Пойдем, поищем Пелагиуса.

– Пойдем, – согласился Виктор.

Они осмотрели близлежащие холмы и долины, однако, монаха нигде не было. Потом, увидев кружащихся вдали воронов, пошли в ту сторону. Они взобрались на обрывистый, крутой обломок скалы и на его краю увидели отшельника, стоящего к ним спиной.

Сухая, высокая фигура, одетая в темный балахон, четко вырисовывалась на фоне синего неба. Пелагиус стоял на самом краю утеса, и угольно-черные птицы садились на его голову и распростертые руки. Возле ног другие вороны клевали еду. Виктор подумал про себя, что этот монах похож на ветхое, огородное пугало.

– Святые угодники! Он опять это делает! – с беспокойством вскрикнула Рейна.

– Делает – что? – не понял Виктор.

– Умерщвляет плоть крестом. Он целыми днями занимается этим во время поста.

– А зачем?

Рейна посмотрела на него, как на сумасшедшего:

– Ну, конечно, для того, чтобы через муки прийти к благодати господней.

– А, понятно, – вдруг озорно, по-мальчишески, подмигнул он девушке. – А ты б когда-нибудь хотела тоже ее сподобиться?

В ответ в улыбке сверкнули ее зубы. Затем они молча, медленно направились к Пелагиусу.

Монах не двигался, очевидно, не слыша их шагов, однако, до Виктора донеслось монотонное бормотание. Рейна тихонько коснулась плеча Пелагиуса, и тот резко повернулся к посетителям.

– Кто пришел? – спросил он хриплым голосом.

Виктор изумленно уставился на монаха, больше похожего на душевнобольного, чем на святого человека. Это был высокий, крепкий мужчина с густой бородой и длинными всклокоченными волосами, запачканными, как предположил конунг, птичьим пометом. Нос у него был красноватый, а глаза страстно и пристально наблюдали за гостями из-под лохматых бровей. Кожа на руках Пелагиуса потрескалась, стала шершавой. Лицо избороздили морщины, казалось, он не понимает, кто стоит перед ним.

– Пелагиус, это я – Рейна, – сказала тихо девушка.

Монах, наконец, опустил руки и перевел полубезумный взгляд с нее на Виктора, затем вновь раздался его каркающий хриплый голос.

– Ты прервала мою молитву, дитя мое. Зачем ты здесь?

– Я пришла, чтобы попросить тебя обвенчать нас. Я выхожу замуж за конунга Виктора Храброго.

Монах закашлялся и подозрительно посмотрел на Виктора:

– Она говорит правду, викинг?

– Да, мы женимся и были бы счастливы, если бы ты посетил нас вечером.

Пелагиус вытер нос грязным рукавом своей хламиды и осуждающе посмотрел на Рейну.

– Нельзя венчаться во время Великого поста, дитя мое.

– Но пост уже кончился, – с удивительной нежностью сказала девушка, – теперь уже лето.

– А-а! Память стала меня часто подводить.

– Так ты нас обвенчаешь? – тихо переспросила она.

Отшельник покачал головой.

– Нет, дитя, я не могу. Я не посвящен в духовный сан.

– Ну, может, ты хотя бы благословил нас? – Рейна умоляюще сложила руки у груди, а Пелагиус указал перстом на Виктора и испуганным шепотом спросил:

– Ты хочешь жить в грехе с этим язычником, с этим варваром?