Мелани Джексон - Красавица

Он ласково поцеловал ее чуть выше ключицы, потом губы его неторопливо двинулись дальше, к аппетитной ямочке на шее, где беспорядочно трепетал пульс, спустились вниз. И вот он уже припал лицом к упругим полушариям груди, едва удерживаемой корсажем.

Белль конвульсивно сглотнула, сердце ее молотом стучало в груди. Ей казалось, еще немного, и она просто не выдержит. Она едва сознавала, что происходит, руки и ноги ее стали ватными, и когда рука Стивена пробралась ей под юбки и горячие пальцы стиснули ее бедро, Белль только вздрогнула.

— Неужели ты так и не подаришь мне улыбку, Белль? — спросил он, игриво пощекотав ее под коленкой.

Белль чуть слышно ахнула и судорожно дернулась под ним, изогнувшись дугой.

— Стивен! — вскрикнула она.

Она готова была поклясться, что он улыбался, пока его проворные руки поспешно поднимали ей юбки. Но так и не решилась открыть глаза, чтобы убедиться, что не ошиблась. «Да и зачем?» — подумала она. То, что она испытывала сейчас, было слишком прекрасно чтобы рисковать испортить все в одну минуту.

— Ах, Белль, — пробормотал он, нежно лаская ее кожу. Пальцы его осторожно продвигались вверх по ее ноге. — Сладкая моя, я знал, что смогу тебя убедить. Ну как, я прав — ведь именно этого ты ждала все это время? По крайней мере за себя я могу ручаться — как раз об этом я и мечтал!

«Убедить»?! Она совсем не чувствовала себя убежденной в чем-то. А что до того, чего она будто бы ждала все это время… нет, это невозможно! Не мог же он в самом деле Догадаться о той детской любви, при одном только воспоминании о которой ее сердце сжималось?! Конечно, нет! Наверняка он имеет в виду чисто физическое наслаждение.

И все же этот взрослый, возмужавший Стивен, казалось, обладал способностью читать в ее душе, знал все ее тайные желания, и к тому же… сейчас он возбуждал ее чувства куда сильнее, чем тот неловкий мальчуган много лет назад. Наверняка с того времени ему довелось разбить немало женских сердец! Белль была уверена только в одном: она ни в коем случае не должна признаваться, что он прав.

Из груди ее вырвался вздох. Нет, конечно, у нее язык не повернется сказать ему о горячей волне желания, властно поднимавшейся внутри ее, однако это и не обязательно. Разве она не может как-нибудь по-другому дать понять Стивену, что она чувствует? Забыв обо всем, Белль нежно коснулась ладонью его щеки и сама подставила ему губы для поцелуя.

Поцелуй потряс ее. Как он был не похож на те торопливые, неуклюжие ласки, которыми иной раз преследовали ее возможные претенденты на ее руку — в основном помощники ее отчима! Губы Стивена были нежными, а поцелуй — почти изысканным. Аромат бренди, оставшийся у них на губах, внезапно стал другим — мягче и нежнее. Удивленная, Белль без сопротивления позволила Стивену завладеть ее губами, и потом, когда он без слов попросил впустить его, она, не колеблясь, охотно приоткрыла губы и сама поцеловала его — тем дразнящим поцелуем, когда сливаются не только губы, но и души.

Скромность была забыта. Желание, которым горел Стивен, казалось, вместе с поцелуем передалось и Белль. Приоткрыв отяжелевшие веки, она наконец решилась взглянуть ему в лицо. И поразилась тому, какие красивые у него глаза — цвета самого лучшего шерри. Она вдруг почему-то вспомнила, как мать рассказывала ей, что эти глаза достались ему в наследство от бабки — надменной французской аристократки, так и не признавшей незаконного внука, хотя он и был единственным сыном герцога, ее сына.

Стивен молча ждал. Его взгляд обжигал ее, и Белль вдруг почувствовала, что ее воля, и без того не слишком твердая, плавится, словно воск в жарких лучах солнца. Осмелев, она позволила себе коснуться ладонями его лица, после чего со вздохом наслаждения зарылась ими в густой шелк его темных волос. Голова у нее кружилась, и у Белль даже не хватило сил протестовать, когда рука Стивена двинулась вверх по ее бедру вплоть до самого края шелковых чулок. Движения его были упоительно нежными. С каким-то благоговейным восторгом Стивен ласкал ее гладкие бедра и округлые ягодицы. Белль не стала протестовать, даже когда он, легко раздвинув ей бедра, попытался проникнуть внутрь. Вместо этого, согнув одно колено и обхватив его ногой, она сама притянула его ближе к источнику этого странного жара, который сжигал ее сейчас. Башмачок ее, соскользнув с ноги, бесшумно свалился на ковер, но она, казалось, даже не заметила этого.

— Закрой глаза, любовь моя, — попросил он. — Это просто сон. Не надо бояться, моя красавица. Все будет хорошо.

Успокоенная мягкими звуками его голоса, Белль закрыла глаза, позволив наслаждению унести себя в безоблачные дали. Ее сжигал неведомый до сих пор внутренний огонь, и то, что происходило с ней, было невообразимо прекрасно.

А он без устали ласкан ее, снова и снова повторяя ее имя, шептал на ухо о ее красоте, которая заставила его окончательно потерять голову. Как будто жидкое пламя опалило тело Белль, и глухой стон сорвался с ее губ. Руки Белль вцепились в его волосы, и она услышала, как дыхание со свистом вырвалось у него из груди. А вслед за этим будто что-то ослепительно яркое взорвалось у нее перед глазами, и новый вихрь наслаждения, закружив Белль, заставил ее конвульсивно содрогнуться в сладкой судороге.

— Белль, — услышала она шепот Стивена. Взрыв страсти, унесший ее под самые небеса, потихоньку улегся, но, подобно огненной птице Феникс, вместо того чтобы рухнуть на землю прежде, чем снова возродиться из пепла, Белль вдруг почувствовала, как легко, словно перышко, опустилась вниз — прямо и объятия Стивена.

— Как это прекрасно! — прошептал он. — Нет ничего в мире прекраснее, когда женщина сдается на милость победителя.

Ей пришло в голову, что она непременно должна что-то сказать, но те единственные слова, которыми она могла бы выразить то, что с ней происходит, все равно показались ей слишком бледными и ничтожными по сравнению с обуревавшими ее чувствами. Это было и страшно, и прекрасно одновременно. Так и не найдя что сказать, Белль страстно выдохнула его имя. С губ его сорвался торжествующий смешок. И этого оказалось достаточно, чтобы мир, воцарившийся в ее душе, вдруг разлетелся вдребезги. Нескрываемое ликование, переполнявшее Стивена, вмиг вернуло Белль к реальности.

«Сдается на милость победителя!» Белль с трудом заставила себя разлепить отяжелевшие веки и увидела по-прежнему прикованный к ней взгляд Стивена. Лицо его пылало, все черты его заострились, и сам он, со взъерошенными волосами и сбившимся на сторону галстуком, выглядел диковато.

Еще ни разу в жизни ей не доводилось видеть на лицах мужчин столь откровенного, неприкрытого желания, но сейчас Белль достаточно было только заметить полыхавший в глазах Стивена огонь, чтобы догадаться обо всем. В эту минуту он походил на дикого зверя, который только казался ручным и домашним, но вот он сорвался с цепи — и горе тому, кто встанет у него на дороге. И он хотел ее, хотел безумно, несмотря на кажущееся спокойствие его голоса.