Мелани Джексон - Красавица

Но я стану лучше — вот увидишь. Я уверена в этом. Я даю тебе слово, что исправлюсь, — и тебе, и Стивену.

— Белль? — окликнул жену Стивен, отыскав ее где-то в самом дальнем конце громадной кровати.

Она с невинным видом выбралась из-под вороха роскошной ткани. Волосы Белль снова были в беспорядке.

Стивен с усмешкой посмотрел на нее.

— А я-то хотел предложить тебе прогуляться по саду, чтобы чуть-чуть размять ноги. Однако вижу, ты и так нашла, чем заняться.

— Вовсе нет, — пробормотала Белль, поспешно одернув юбки и разглаживая простыни, чтобы оправить постель. — И я с удовольствием прогуляюсь по саду. Наверняка он здесь такой же роскошный, как и все остальное, — с достоинством добавила она.

— Конечно… однако, дорогая, если ты хочешь еще немного полюбоваться на простыни…

— Прекрати издеваться, чудовище! Лучше помоги мне сползти с этого катафалка прежде, чем миссис Кларкхэм или горничная войдет и увидит весь этот беспорядок! Черт, бархат так легко мнется! Неужели им не приходит в голову застилать постели чем-то попроще?!

Подавив смех, Стивен потянул за край покрывала и вернул его на место.

Как и предполагала Белль, сад был выше всяких похвал, однако это было не совсем то, чего она ожидала. Позади аккуратно подстриженных изгородей и раскиданных в продуманном беспорядке куртин скрывался другой. Видимо, прежний владелец имения питал слабость к экзотическим растениям — он позволил им расти в беспорядке, обволакивая густым зеленым ковром древние развалины в восточном стиле, и теперь это место слегка напоминало давным-давно заброшенный сераль азиатского владыки.

Какое-то время они блуждали не одни, за ними увязался кот — чудовищной величины рыжий зверь, — судя по блаженному выражению на усатой морде, котище явно наслаждался пряным ароматом цветов. Именно он указал им дорогу через крохотный запутанный лабиринт, миновав который, они оказались в совсем уже миниатюрном садике, где ярко полыхало ало-золотое пламя роз. Переход от царившего в лабиринте прохладного зеленого сумрака к этому великолепному пиршеству красок был настолько неожиданным, что Белль могла только молча хлопать глазами.

Оказавшись в заброшенном саду, они почти сразу же наткнулись на китайскую глицинию, буйные заросли которой стали такими густыми, что практически закрывали собой дерево, ставшее им опорой. Кое-где среди зелени проглядывала грубая кора, испещренная старыми трещинами и шрамами. Привлеченные сладким запахом, возле едва распустившихся голубых бутонов глицинии уже суетливо жужжали пчелы, собирая ароматный нектар.

Вокруг в изобилии росли нарциссы, с лепестками более прозрачными, чем тончайший пергамент, и просвечивающими на солнце, словно изящные чашечки из китайского фарфора. Однако их нежный, слабый аромат почти терялся, заглушаемый сильным запахом рано распустившихся роз. Ярко-лимонные, карминно-красные, розовые всех оттенков: от глубокого, насыщенного, цвета голубиной крови до почти рубинового. Роскошные, едва распустившиеся бутоны цвета слоновой кости и желто-розовые, словно только что созревший персик, ослепительно белые и бархатисто-алые, почти черные — их было так много, что, казалось, они отталкивают друг друга, стремясь похвастаться своей красотой. Рядом с ними куда более скромный шиповник тоже подставлял солнцу свои нежные, розовато-белые цветки.

Потрясенные этим великолепием, Белль и Стивен не сразу заметили, как кот куда-то исчез. Схватив Стивена за руку, Белль увлекла его за собой в глубину сада и рассмеялась от счастья, когда внезапно налетевший ветерок игриво дунул на глицинии, водопадом спускавшиеся вниз, и целый дождь голубых лепестков осыпал их с ног до головы.

Стащив с головы шляпку, Белль подставила лицо ветру. Золотистый локон скользнул по ее щеке.

— Стивен, у нас обязательно должен быть сад с розами — такой, как здесь! Никогда не знала, что розы могут цвести так рано, — пробормотала она, с закрытыми глазами наслаждаясь ласковым солнцем. — А какой аромат! Ничего не может быть прекраснее!

— Ладно, если хочешь, мы заведем такой сад — для тебя, — согласился Стивен, не в силах оторвать взгляд от ее лица.

В груди его шевельнулось чувство, весьма близкое к благоговейному восторгу.

— Как ты думаешь, это воровство, если мы выкопаем потихоньку несколько роз, чтобы увезти их с собой? — открыв глаза, спросила Белль. — Или нет, лучше черенки! Я бы с радостью взяла несколько черенков.

— Если и воровство, то вполне простительное, — ответил он. И практично добавил: — Как кстати, что я прихватил с собой нож.

Белль одарила его улыбкой.

— А я — платок! Ведь у роз, кроме цветов, есть еще и шипы. Впрочем, думаю, вместе мы как-нибудь управимся.

«Вместе». Мир и покой снизошли в его душу. Забыв обо всем, Стивен заключил жену в объятия.

— Стивен! — ахнула она от неожиданности и принялась смеяться, когда он закружил ее.

Стивен смеялся вместе с ней, стараясь не думать о том, что скоро наступит вечер… а что он принесет с собой, бог весть. Сбудутся ли его мечты или им суждено развеяться без следа, он не знал.

Обед, как уверила мужа Белль, был выше всяких похвал: закуски великолепны, а селезень просто пальчики оближешь! Однако сам Стивен мог думать только о том, что его ждет потом, поэтому ему кусок не лез в горло. К тому времени как они вернулись из сада, вся его радость растаяла как дым — мысль о том, что скоро, возможно, решится его судьба, обдавала его холодом, и он, как ни старался, не мог проглотить ни крошки.

Встав из-за стола, Стивен подсел к камину и принялся рассеянно ворошить угли каминными щипцами. И с чего бы Белль любить его? — мрачно думал он. Какое у него право даже мечтать об этом? Правда, она стала его женой, но разве по своей воле? Только жестокая необходимость заставила бедняжку дать ему слово — ему, незаконнорожденному, мужчине, который до сих пор оставался для нее почти чужим. Да, они были близки, но что с того? Тем хуже! Остается только гадать, какое унижение она испытывает сейчас при одном лишь воспоминании об этом кошмаре.

Он разрушил ее планы. Довел до того, что она принялась швырять в него посудой. Вся ее жизнь с тех пор, как он встал на ее пути, превратилась в сплошную цепь унижений и обид.

Уж не сошел ли он с ума, что вздумал молить ее о любви? Или она просто околдовала его? Опутала золотом волос, сковала по рукам и ногам сладкими чарами своего восхитительного тела и теперь только ждет, пока он, побежденный, утонет в глубине ее глаз?

Возможно ли это? Стивен глухо застонал. Да если бы кто-то осмелился поступить с ним так, как он — с Белль, уж он бы не знал покоя ни днем ни ночью, пока собственными руками не вырвал бы у мерзавца сердце из груди!