Лаура Паркер - Буря страсти

Делла улыбнулась. Пусть она плохая сиделка, но она долгие годы управляла поместьем отца, а это как-никак пятьдесят семь слуг. Сад надо очистить от сорняков, каменные плиты привести в порядок. Судя по состоянию виллы, нет ничего удивительного в том, что челядь пренебрегает своими обязанностями по отношению к хозяину. Бедняк или нищий и то выглядит лучше. Самое малое, что можно предложить этому несчастному в обмен на кров и стол до тех пор, пока она не найдет подходящее жилище, — это наладить быт в доме.

Приняв решение, Делла направилась в столовую, откуда вкусно пахло тостами. Она позавтракает, наденет свое лучшее платье и попросит хозяина уделить ей несколько минут для беседы.

Шотландия, 10 ноября 1815 года

Квинлан сидел в отдельном кабинете в обеденном зале постоялого двора «Корона и чертополох» недалеко от Эдинбурга. Откинувшись на спинку стула, он вслушивался в шум и гвалт, которыми сопровождалось появление еще одной охотничьей компании из Лондона. Судя по грохоту сапог и громкому смеху — все мужчины. А судя по голосам — все аристократы.

— Эй, приятель, поосторожнее с моим чемоданом!

Определенно компания пижонов. Неестественные интонации и манера цедить слова сквозь зубы и при этом пришепетывать вызвали у Квинлана улыбку. Даже его отточенный английский звучал мягко по сравнению с наречием равнинных шотландцев, которые щеголяли раскатистым картавым «р». А, ладно, это не его забота.

Он затянулся сигарой. Два с половиной месяца он прожил в горной Шотландии, в имении своего друга лорда Бэннока, пытаясь творить, но без особого успеха. Если раньше из-под его пера выходило хоть что-то, пусть и невысокого качества, то сейчас не выходило ничего. Оставив тщетные попытки, он три последние недели читал и перечитывал своих любимых авторов, сравнивая их творения со своими. Увы, не в свою пользу.

Первый снег, выпавший неделю назад, натолкнул его на мысль завершить добровольную ссылку. Он перебрался на постоялый двор к югу от Эдинбурга.

История с леди Хиллфорд была единственным светлым пятном в его жизни. В кармане лежало доказательство того, что его анонимные послания дали положительный результат. Он намеренно нагнетал напряжение, считая, что слишком активное наступление отпугнет ее. В течение полутора месяцев он посылал одно и то же письмо и только после этого забросил наживку — ее миниатюру. Она заглотнула ее, как лосось муху. Сейчас она, должно быть, в Италии и, следовательно, с Рейфом. Лишь бы у них все получилось.

— Проклятие! Господин не будет возражать, — прозвучал громкий голос у самой двери в кабинет Квинлана. — Подкину ему пару монет за беспокойство, и он с радостью выпьет свое виски в общем зале. — В ответ послышался визгливый девичий смех, и дверь распахнулась. — Слушай, приятель, — высокомерно начал незваный гость, — одному джентльмену понадобился этот кабинет. Будь любезен, поскорее выметайся отсюда.

— С каких это пор вы относите себя к джентльменам, Эшфорд?

Мужчина застыл как вкопанный. Покраснев от унижения, он устремил взгляд туда, откуда донесся голос, и обнаружил Квинлана. Он сразу же узнал его и сдернул с головы шляпу.

— Ба! Это вы, лорд Кирни!

— И никто иной, — дружелюбно сказал Квинлан, забавляясь ситуацией.

Если компанию возглавляет Эшфорд, птицы могут вздохнуть с облегчением. Вероятно, никто из этих горе-охотников не умеет зарядить мушкет. Судя по красновато-коричневой куртке для верховой езды и лимонно-желтым бриджам, Эшфорд прибыл в Шотландию с единственной целью: продемонстрировать последние модные наряды.

Движимый отнюдь не желанием пообщаться, а внезапно пробудившимся интересом к городской жизни, Квинлан предложил:

— Выпьете со мной, Эшфорд?

— Естественно выпьем!

— Ко мне может присоединиться только один из вас.

— Вот как? — Эшфорд, полный мужчина моложе сорока лет, повернулся вполоборота и бросил через плечо: — Здесь не хватит места для всех. Сядьте в общем зале. Облегчитесь и прогуляйтесь. — С комичным рвением он прошел в кабинет и остановился перед Квинланом, радостно потирая руки. — Очень мило с вашей стороны, лорд Кирни. Не знал, что вы придаете нашему знакомству такое значение.

Квинлан кивнул. При виде широкого безгубого рта Эшфорда, его выпученных глаз, а также других характерных для жабы черт у всякого возникало желание сравнить его с этим земноводным.

— Наливайте себе виски. Кажется, оно вам не повредит.

— И в самом деле. — Театральный критик и драматург сэр Бофор Эшфорд считал себя острословом, а Квинлана — своим самым опасным соперником и препятствием к славе.

Эшфорд подошел к серванту и, налив виски местного производства в большой стакан, залпом выпил его. Затем он вновь наполнил стакан и сел.

— Что нового в городе? — поинтересовался Квинлан. Не теряя времени, Эшфорд принялся излагать свое мнение о жизни в Лондоне и, в частности, в театральных кругах. Пятнадцать минут, то и дело замолкая, чтобы долить себе виски, он детально анализировал постановки года.

— Единственное, что имело успех в «Друри-Лейн», — это моя пьеса, поставленная весной. Театр выдохся. Помешался на возобновлении старого хлама, — продолжал он расслабившись. — Никто из новых авторов не может добиться финансовой поддержки, не говоря уже о том, чтобы довести постановку до конца. — Он отпил из стакана. — Конечно, мы все с нетерпением ждали ежегодной комедии Делейси. Ходили слухи, что на этот раз нам ее увидеть не суждено. — Он сокрушенно покачал головой. — Жаль — таково было общее мнение. Ваши творения изящны и тонки.

— Сомневаюсь, что ухватил вашу мысль, — сказал Квинлан. Он более успешно, чем его гость, сопротивлялся виски, хотя уже чувствовал некоторую тяжесть в голове.

— Да ладно, старик. Зачем притворяться перед друзьями? — Эшфорд хитро посмотрел на собеседника. — Болтали, что у вас нелады с вашей музой. Поэтому-то вы и сбежали в деревню. — Он наклонился вперед и пьяно ухмыльнулся. — Можете открыть правду своему собрату по перу. Мы все сгораем от любопытства. Это правда?

— Я никогда не страдал сомнениями по поводу своих способностей, а также по поводу способностей публики, — ловко ушел от ответа Квинлан. Эшфорд возмущенно фыркнул:

— Тогда как вы объясните тот факт, что слухи основываются на публичных заявлениях Лонгстрита?

— Никак. Не имею к ним никакого отношения.

— Отлично. Делаете вид, будто не вы подтолкнули его на это! Впрочем, вы не первый, кто использует противоречивые сведения, чтобы подогреть интерес публики. Байрон занимался этим всю жизнь.

Квинлан лишь пожал плечами.

Разочарованный тем, что не удалось заставить Кирни признаться в махинациях в целях рекламы, Эшфорд скис. Его пьесы никогда не имели такого успеха, как пьесы Кирни, и он не сомневался, что причина тому вовсе не отсутствие таланта, а финансовые возможности и привлекательная внешность соперника. Дамы, всегда более благосклонные к смазливым красавчикам, тащили своих кавалеров в театр на его пьесы. Утверждали, что достаточно объявить о предполагаемом присутствии Кирни на спектакле — и театру гарантирован аншлаг.