Сьюзен Кэррол - Темная королева

Нет, Тавер прав. Если имеется малейший шанс, что Генрих еще жив, Реми должен до него добраться, спасти своего короля или погибнуть.

Затащив Тавера в дом, Реми вверил его заботам торговца и его жены. Хотя в глазах месье Берна сквозил страх, он, сохраняя достоинство, спокойно вкратце наставлял Реми, как, придерживаясь глухих проулков, срезать путь к конюшне, в которой Реми оставил коня, неподалеку от места, где остановился капитан Деверо.

Пожав еще раз руку Таверу, Реми растворился в темноте. Он пробирался переулками, лез через заборы, проскальзывал между домами и лавками, стараясь двигаться как можно быстрее и скрытнее. Все это время до него доносились адский звон колоколов и другие звуки, которые становились все громче. Пронзительные крики, стук копыт по булыжнику, топот бегущих ног. Вдалеке можно было разглядеть двигавшиеся темные фигуры, мерцание факелов. Словно весь Париж проснулся и высыпал на улицы.

Но когда Реми выбрался на одну из главных улиц, он понял, что это больше не Париж. Он оказался в аду. Перед его глазами развертывалось ужасное зрелище: красное пламя факелов освещало разъяренные лица в колпаках с белыми крестами. Убийцы были вооружены ножами, дубинками, шпагами, пистолетами – словом, всеми мыслимыми видами орудий убийства.

Выбитые двери, пронзительные крики женщин и вопли детей, вытаскиваемых из домов. Не знающие пощады дворяне и их люди не только разыскивали и уничтожали вождей, но и убивали в Париже всех гугенотов до последнего – мужчин, женщин и детей.

Булыжник был уже скользким от крови, стены плотно стоящих домов забрызганы красным. Реми видел смерть на полях сражений, но не мог припомнить ничего, равного этой бойне. Тела кромсали на куски, с ликованием отрубали конечности и головы.

Словно какой-то злой ветер разносил по городу заразу безумия. Сжимая шпагу в руке, Реми всей душой стремился ринуться в свалку, броситься на помощь своим собратьям. Он с большим трудом сдерживал себя, старался помнить, что его первый долг – спасти короля, которого он поклялся защищать.

Когда Реми прибыл в Париж, в «Полумесяце» не было свободных номеров, но ему удалось поставить там своего коня. Уже собравшись рвануть туда, увидел знакомую дюжую фигуру: в выломанных дверях, ведущих в его жилье, стоял капитан Деверо. Свирепо рыча, он размахивал шпагой, посылая наземь, парируя удары примерно полудюжины молодцов, стремившихся ворваться в дом. Деверо был грозным бойцом, но страх, который он вызывал на поле боя, был ничто по сравнению с тем, что он демонстрировал здесь, защищая свою семью.

Он уложил двух убийц и повернулся к третьему, не замечая, подкрадывавшегося к нему слева труса, нацеливавшего аркебуз.

– Дев! – закричал Реми, но он был слишком далеко, чтобы его предупреждение в этом хаосе донеслось до друга.

Аркебуз изрыгнул смертельную вспышку огня. Лицо Деверо залило красным. Он опустился на колени и рухнул лицом в землю.

Не помня о короле, Реми с ревом выскочил из темноты и бросился вперед.

Двое злодеев тащили из дома пронзительно кричавшую молодую жену Деверо, прижимавшую к груди младенца. Реми пришлось перескочить через тело Деверо, чтобы успеть прийти к ней на помощь. Ударом шпаги он уложил одного негодяя, пытавшегося вырвать младенца из рук Клэр. Стремительно развернувшись, вонзил шпагу в живот другого.

Убийца Деверо лихорадочно торопился перезарядить аркебуз. Освободив шпагу, Реми перерезал негодяю глотку.

Клэр Деверо, рыдая, опустилась на колени над телом мужа. Маленький Николя, плача во весь голос, вцепился кулачками в волосы матери. Реми понял, что, если он хочет спасти жену и ребенка своего друга, ему придется сделать такое, чего он не делал в жизни: бежать с поля боя.

Наклонившись, Реми схватил Клэр за руку. Времени на нежности не было. Когда она стала противиться, он, грубо встряхнув, поставил ее на ноги.

– Беги! – прорычал он, оттаскивая ее от тела Дева.

Толкая Клэр через улицу, отпугнул одного из нападавших, лишь взмахнув шпагой. По пути сбил с ног еще какого-то, пожилого монаха. Со слезами на глазах тот отлетел от Реми, взывая:

– Ради всего святого, остановите убийство. Это не тот путь, что указывал наш Спаситель.

Но его никто не слушал, даже братья священнослужители. Один из них размахивал деревянным распятием, как оружием.

Толкая Клэр к ближайшему переулку, Реми увидел, что обрел и других, нуждающихся в его защите. Старик, испуганная женщина, ведущая за руку двух ребятишек, мальчуган, заливающийся слезами об отце.

– Капитан Реми, – воскликнула женщина, и Реми понял, что его узнали.

Его обступили, видно, считая, что нашли спасение в лице великого героя, Бича Божьего.

Ничего себе герой, если все, что он мог сделать, это собрать вместе их в переулке потемнее. Все равно, что пастух, пытающийся спасти отару от наседающей стаи волков, которых становилось все больше. Не одни его единоверцы-гугеноты узнали его. Он расслышал раздававшиеся сзади, с площади, крики.

– Это был Бич. Я его узнал. Он пошел туда. Лови его.

– Бегите!

Он подтолкнул мальчугана и стал уговаривать Клэр и остальных идти дальше вперед. Он подгонял толпу беспомощных людей, заставляя уходить в лабиринт кривых переулков. Но понимал, что те не выдержат темпа. Пожилой мужчина хватал ртом воздух, другие начали отставать. И куда вообще, черт побери, он их ведет? Реми безнадежно заблудился.

Слыша, что топот позади становится громче, он свернул в другой переулок. Кто-то выстрелил. Пуля просвистела над головами, разбив стекло в окне верхнего этажа. Старик упал на колени. Тихо всхлипывая, упала женщина, к ней прижались обе девочки и мальчуган. У Клэр заплетались ноги, она, успокаивая младенца, бросала отчаянные взгляды на Реми. Малыш плакал громче прежнего.

– Р-реми, – задыхаясь, выговорила Клэр. – Ты еще можешь уйти и… и возьми моего мальчика. Спаси его.

– Нет, Клэр. Не останавливайся. Ты справишься. Подбадривай других. Постарайся найти пустое здание, какое-нибудь место, где можно спрятаться. А я задержу этих негодяев.

Он потрепал ее по щеке, стараясь вселить хоть какую-то надежду. Правда, у него самого ее оставалось очень мало.

Когда показались первые преследователи, Реми резко повернулся. Свет факелов отбрасывал на стены зданий адские тени. При виде свирепых злорадных лиц Реми судорожно вздохнул, внутри него что-то оборвалось. Им овладела слепая ярость, не похожая ни на что ненависть к врагам, какую он еще не ощущал в жизни.

Издав леденящий кровь крик, который, как показалось, исходил не из его уст, он, взмахнув шпагой, ринулся вперед.

Одним яростным ударом свалил первого нападавшего, но нахлынула толпа других, преградивших выход из переулка. Реми не раздумывая, не различая лиц в застилавшем глаза кровавом тумане, бешено ворвался в толпу. Он снова и снова наносил удары шпагой, ощущая тошнотворный сладковатый запах крови, брызгавшей ему на руки, на одежду, на бороду.