Дженнифер Блейк - Черная маска

По сопровождавшим его приезд восклицаниям и улыбкам было ясно, что это всеобщий любимец. Его звали Джонни Риден. Кожа его была покрыта веснушками, на голове — ярко-рыжая копна непокорных волос, глаза — карие, а улыбка заразительная. С Салли Энн он говорил несколько скованно, но когда повернулся к Мартину, то хлопнул его по плечу с фамильярностью старого приятеля.

— А, Мартин, старый прислужник северян! Одет, как всегда, с иголочки! Как тебе удается быть всегда таким отглаженным? Раскрой секрет, мне и правда очень нужно это знать.

Мартин Иден улыбнулся, хотя и несколько натянуто.

— Я посвящу тебя в свою тайну, но не думаю, что это поможет. И я уже просил тебя не называть меня так.

— Мне тоже никогда не нравилось, что меня зовут «рыжей морковкой», но цвет волос от этого у меня не изменился, — сказал Джонни с шутливой гримасой.

«Прислужник северян»… Летти знала, что так называли южан, которые сотрудничали с федеральными властями и проводили в жизнь политику Реконструкции. Часто их ставили на одну доску с теми, кто нажился на войне и продолжал разграблять поверженную Конфедерацию. Как, наверное, ужасно, когда человеку приходится выносить оскорбления только потому, что его взгляды не совпадают со взглядами соседей…

— Я уже сто лет не называл тебя так прямо в лицо, — сказал Мартин неторопливо.

— А ты предпочел бы, чтобы я называл тебя прислужником за твоей спиной?

— Я предпочел бы, чтобы ты вообще не употреблял это слово по отношению ко мне.

Прежде чем Джонни успел ответить, заговорила тетушка Эм:

— Ну, ну, никаких ссор в моем доме! Этих боев мне хватит до конца моих дней. Думаю, и вам тоже.

Последовало неловкое молчание, которое прервала Летти:

— Мистер Иден, вы воевали?

— Мы все воевали — Джонни, Рэнсом и я. — Он слегка улыбнулся, напряжение оставило его. — Мы начинали воевать в одной роте, но к концу войны нас разбросало.

— В роте войск Конфедерации?

— Разумеется.

— И тем не менее сейчас…

— Сейчас я работаю с янки, так что мы с вами, мисс Мейсон, находимся среди врагов. Странно все оборачивается, не правда ли?

— Она тоже повоевала, — заметил Джонни. — Во всяком случае, так говорят. Так что там по поводу «разгона толпы»?

Летти пришлось еще раз рассказать о том, что произошло утром. Опять она оказалась в центре внимания, и это ей нравилось все меньше.

Рэнни был единственным, кто не участвовал в разговоре. Однако по тому, как он наблюдал за ними, Летти видела, что его все это живо интересует. Вообще, если не принимать во внимание его излишней покорности, неспособности понимать длинные слова и сложные фразы, он казался вполне нормальным. Ей не совсем было ясно, что же имела в виду тетушка Эм, когда говорила, что у него ум двенадцатилетнего мальчика. Мальчишки в этом возрасте отличались сообразительностью. Доказательством тому был хотя бы Лайонел.

Летти посмотрела на мальчиков и увидела, что Питер достал из кармана горсть яркоокрашенных стеклянных шариков и показал их Рэнни и Лайонелу, и они принялись что-то оживленно обсуждать. Похоже, они пришли к какому-то соглашению: Рэнни, усмехнувшись, отставил в сторону чашку с фасолью, встал и повел мальчишек на двор. Там, на площадке между цветочными клумбами, очищенной от травы и посыпанной песком, он нарисовал круг, и все трое, встав на колени, начали играть в шарики.

Это было странное зрелище: высокий красивый мужчина и два мальчика, один — худенький и бледный, другой — крепко сбитый, с кожей цвета кофе, сидели в пыли и сосредоточенно наблюдали за полетом шариков. Все они стреляли очень ловко, щелкая большим и указательным пальцами, стараясь попасть шариком в круг. Летти улыбнулась. Это действительно было забавно.

Рэнни поднял глаза, заметил ее улыбку и снова опустил голову. Через несколько минут он склонился к Питеру и что-то сказал ему. Мальчик обернулся и закричал:

— Мама, пойди сюда, покажи, как ты умеешь стрелять!

— Ах, нет, Питер, — отозвалась Салли Энн. — Я не умею.

— Я знаю, что умеешь! Ты рассказывала, что Рэнни учил тебя, когда вы были маленькими.

— Но, дорогой, мне бы не хотелось…

— Пожалуйста!

— Пожалуйста, — эхом отозвался Рэнни.

Салли Энн неохотно поднялась, отставила чашку с фасолью и спустилась по лестнице, подметая юбками деревянные ступеньки.

— Хорошо. Но ты будешь жалеть об этом, когда я проиграю все твои драгоценные шарики.

Веснушчатое лицо Джонни расплылось в улыбке. Он оторвался от перил, на которые опирался, и обернулся к собравшимся:

— На это стоит посмотреть.

— В самом деле, — согласился полковник Уорд и неспешно спустился по ступенькам. Мартин, насвистывая и держа руки в карманах, последовал за ним.

Тетушка Эм взяла у Летти чашку:

— Ты тоже можешь идти. Я вижу, тебе хочется.

Летти благодарно улыбнулась. Она никогда не играла в шарики, но когда была маленькой, часто наблюдала, как это делают мальчишки. Тогда ей очень хотелось научиться управляться с гладкими стеклянными шариками. Отряхнув юбку от цветков и стручков фасоли, она поднялась и отправилась за остальными.

Очень скоро все они стояли на коленях, с переменным успехом пытались попасть в круг, разыскивали шарики в клумбах и пререкались из-за того, какой кому достанется. Перед юбки у Летти был безнадежно испачкан, но то же было и у Салли Энн. О брюках мужчин нечего и говорить. Питер, совершенно счастливый, бегал за шариками, которые аж до изгороди выстреливала его мать, и серьезно объяснял Летти приемы стрельбы. Лайонел говорил мало, однако кучка выигранных шариков была у него больше всех. У Джонни дела шли не слишком хорошо, зато он все время смешил их своими выходками: то он стрелял, стоя чуть ли не на голове, когда надо было сделать выстрел из сложного положения, то совершал такой неловкий выстрел, что всем приходилось пригибаться, уворачиваясь от летящих шаров. Лучше всех из взрослых получалось у Мартина и полковника Уорда, так что Летти в конце концов заявила, что ей нужно дать фору, и заставила их играть левой рукой. Она поискала глазами Рэнни, желая оценить его искусство, но с удивлением обнаружила, что его нет.

Однако ушел Рэнни недалеко — он сидел на высоких ступеньках дома и, подперев руками подбородок, наблюдал за ними. На лице у него была лукавая улыбка, брови вопросительно подняты, а глаза сияли весельем.

Это была шутка. Он их разыграл! Рэнни нарочно использовал Питера, чтобы заставить их всех спуститься во двор и барахтаться в пыли, как дети, в то время как они считали, что это он — как ребенок. Открытие было таким неожиданным, что Летти затаила дыхание. Когда Рэнни заметил ее осуждающий взгляд, веселье исчезло с его лица, и на смену ему пришло выражение безутешной, какой-то смиренной боли.