Дженнифер Блейк - Черная маска

— Мне здесь очень нравится.

Это было еще слабо сказано. Она полюбила эту землю и этих людей. Ей были дороги прохладные, умытые росой утренние часы, наполненные дремотой жаркие дни, нескончаемые сине-лиловые вечера и черные бархатные ночи, полные пульсирующей жизни. Летти знала, что ей будет недоставать сердечности этих людей, она будет скучать по большому старому гостеприимному дому, где двери всегда открыты и для ночной прохлады, и для одиноких путников. Ей будет не хватать этого смеха и этой музыки, простого и естественного восприятия любви, жизни и смерти. Холодными зимними вечерами в Бостоне она будет думать о них, вспоминать ослепительное солнце, щедрость и радость…

Летти сознавала, что научилась понимать этих людей и на многие вещи стала смотреть их глазами. Теперь она уже никогда не будет прежней, никогда не будет так поспешно кого-то судить и обвинять, никогда не отвернется демонстративно от улыбки, прикосновения, поцелуя. Где-то в глубине души она теперь южанка. Как сказал Томас, на некоторых Юг действует именно так.

— Но если вам здесь нравится, не уезжайте! — воскликнула тетушка Эм.

Летти невольно улыбнулась: так проста и неопровержима была эта логика.

— Мне нужно ехать, действительно, необходимо.

Она надела шляпу, перчатки и в последний раз оглядела свою комнату. Вещи ее уже были в коляске. Все здесь выглядело теперь чужим и безразличным, как будто Летти никогда и не жила в этой комнате. Она повернулась к тетушке Эм и раскрыла объятия:

— Спасибо за все. Вы были так ко мне добры. У меня нет слов, чтобы выразить, как я благодарна!

— Фи! — только и могла сказать тетушка Эм, крепко обнимая девушку. — Все, что я хочу услышать, — это когда вы снова приедете к нам.

— Не знаю. Может быть, когда-нибудь…

— Как можно скорее. А то, клянусь, пошлю за вами Рэнни и Лайонела!

Летти улыбнулась, чувствуя, как к глазам подступают слезы. Быстро поцеловав тетушку Эм в щеку, она вышла в коридор. Там ждали Мама Тэсс и Лайонел. Для них были приготовлены подарки: серьги с камеей — для поварихи и книжка о средневековых рыцарях — для ее внука. Летти пожала руку Маме Тэсс и обняла Лайонела, потрепав его жесткую шевелюру. Он улыбнулся ей во весь рот.

У коляски Летти ждал племянник Мамы Тэсс, чтобы отвезти ее в город. Он помог ей забраться на сиденье, сам устроился рядом, и Летти еще долго махала рукой троим, стоявшим на веранде.

— Скорее возвращайтесь, слышите? Приезжайте к нам! Возвращайтесь!

По мере удаления коляски крики становились тише, и вскоре фигуры провожающих растворились вдали в дымке пыли и слез, заполнивших ей глаза.

«Скорее возвращайтесь…»

Летти знала, что не вернется сюда никогда, но было радостно ощущать себя желанной, нужной этим людям. Сердечность прощания смягчила ощущение холодной опустошенности в душе, но ничто уже не могло излечить ее полностью… Летти поправила шляпку и решила, что больше не будет оглядываться. Нужно смотреть вперед.

«Скорее возвращайтесь». Этот крик стоял у Летти в ушах, когда она высадилась у станции, а коляска покатилась назад в сторону Гранд-Экора, и когда большой, громыхающий и подпрыгивающий на рессорах экипаж выехал из Накитоша в Колфакс, на вокзал. Неужели всегда теперь при воспоминании о нем слезы будут наворачиваться ей на глаза? Какой же она стала сентиментальной! Ей нужно быть начеку, чтобы такие люди, как ее сестра и зять, не удивлялись подобной чувствительности. Впрочем, ей было все равно. Пусть думают, что хотят.

Попутчиками Летти оказались коммивояжер, торгующий щетками, и небольшого роста толстый седой священник с белым кроликом в клетке. Оба тут же откинулись на сиденьях, надвинули шляпы на лица и заснули еще до того, как колеса успели сделать первый оборот. Несколько минут, чтобы занять себя, Летти чесала кролику за ушами, просунув руку между прутьями клетки, пока и он не закрыл глаза. От нечего делать Летти принялась смотреть в окно на знакомые пейзажи и старалась не думать. Скорей бы в поезд! Может, тогда она почувствует наконец, что все случившееся осталось позади?

Экипаж трясся, подпрыгивал на дорожных ухабах и скрипел так, что казалось, вот-вот развалится на части. Его то заносило в сторону, то он проваливался вниз, и Летти вместе с ним. На крыше экипажа с выводящей из себя регулярностью подпрыгивал и брякал какой-то чемодан или коробка. Кучер орал на лошадей, то и дело щелкал кнут. Пыль, поднимавшаяся из-под копыт, оседала на все тонким слоем песчинок. Встречный ветер трепал вуаль на шляпке Летти, но совсем не приносил прохлады: полуденное солнце неистово било в окна. Единственной передышкой были те несколько минут, когда они остановились на тенистом дворе фермы, чтобы напоить лошадей. Но когда снова двинулись в путь, жара и пыль стали еще невыносимей. Летти сжала зубы и выносила все с адским терпением. Как бы в награду, за это миля за милей оставались позади.

Экипаж издавал такой шум, что Летти не слышала стука копыт и вздрогнула от неожиданности, когда с окном поравнялся всадник. Времени удивиться или испугаться не было. Она увидела очертания мужской головы, широкую спину и тут же поняла, кто это и зачем он здесь. Сердце больно забилось, она так крепко сжала руки, что лопнул шов на перчатке.

Летти услышала, как он крикнул кучеру что-то о срочном известии для одного из пассажиров. Экипаж начал замедлять ход. Затем дернулся и остановился. Коммивояжер захрапел и проснулся; священник открыл глаза и разжал руки на животе.

Дверь рядом с Летти распахнулась.

— Летти, дорогая, — сказал Рэнсом, — вы кое о чем забыли. Может быть, вы спуститесь? Я вам об этом расскажу.

— Это бессмысленно, — ответила Летти.

Она посмотрела ему прямо в глаза, надеясь, что он все поймет и не придется объясняться под любопытными взглядами священника и коммивояжера. Из этого ничего не вышло.

— Вы, возможно, правы, но я предпочитаю думать, что это не так, заметил он. Его карие глаза блестели.

— Вы не имеете права! — напыщенно произнес священник. — Если леди не желает с вами разговаривать, вы не можете…

— Сэр, вас это не касается, — перебил его Рэнсом и снова повернулся к Летти:

— Будьте благоразумны. Пусть эти люди спокойно продолжают путь, а мы с вами поговорим.

В этой просьбе Летти послышалась угроза, но относилась она скорее к ее попутчикам.

— Вы самый бессовестный, самый беспринципный…

— Но, по крайней мере, благодаря вам не повешенный. Я могу ознакомить этих джентльменов с целым списком ваших достоинств, но не думаю, что это их развлечет. Я торжественно обещаю вам, что доставлю вас в Колфакс, когда все выскажу, и вы успеете на поезд.

— Леди, ради бога… — начал коммивояжер, но умолк под тяжелым взглядом Рэнсома.