Колин Фолкнер - Похищенная

То, что сказал Ворон, было правдой. Все это было совсем не похоже на панихиду. Тэсс видела, что лица индейцев сияют внутренним торжественным светом. Это был настоящий праздник, праздник в честь воина-брата, который погиб как герой и который теперь на небесах. Тэсс даже показалось, что, когда она вглядывается в свечение искр от костра, она чувствует присутствие души Такуко. Сейчас его друзья и родственники спокойно и достойно прощались с ним.

Танец вскоре закончился, и Ворон, часто дыша, подошел к Тэсс. На его лбу выступили капельки пота.

– Ты, наверное, считаешь, что у нас – дикарские обычаи? Ведь вы не танцуете на похоронах, – сказал он, глубоко вздохнув, чтобы восстановить дыхание после быстрого танца.

– Вовсе нет, – ответила Тэсс. – Мне очень понравилось. Это очень красивый обычай. Знаешь, у меня был маленький братик. Ему еще и года не было, когда он умер. Мы просто похоронили его на кладбище за поселком, потом пришли домой и приготовили обед. Я думаю, маленькому Гарри понравилось бы, если бы мы для него станцевали.

Ворон подвел Тэсс к старой индианке, у которой лицо было морщинистое, как печеное яблоко. Она помешивала какой-то напиток в большом сосуде из высушенной тыквы. Ворон взял чашу, сделанную из панциря черепахи, наполнил ее до краев и подал Тэсс.

– Так, значит, в твоей жизни тоже были потери, – сказал он, ласково взглянув на нее.

Тэсс поднесла напиток к губам. Он пах прохладой и мятой.

– Скажи, – спросила она, – почему ты так разозлился на меня, когда я приняла подарок от На-Ки? Ведь он ничего плохого не сделал.

Старая индианка налила Ворону вина и, протянув ему чашу, что-то быстро проговорила.

Ворон резко ответил и пошел прочь от старухи.

Тэсс побежала за ним.

– Что сказала тебе старуха? – поинтересовалась Тэсс.

– Она сказала, что мне пора приниматься за дело. Что я и так слишком долго путешествовал, отдыхал от своих обязанностей.

– Но я-то думала, что вы с братом были на очень важном для вашего народа собрании.

Ворон остановился у большого раскидистого дерева и, присев на корточки, сделал большой глоток из чаши.

– Да, это так. Но в деревне есть люди, которые считают, что нам не следовало туда ходить. Они считают, что наш народ должен самостоятельно решать, нужно ли нам воевать с беловолосыми.

– А кто так говорит?

Ворон взглядом указал в ту сторону, где На-Ки оживленно разговаривал о чем-то с двумя индейцами.

– На-Ки? – Тэсс не понимала почему, но все это вдруг стало очень важно для нее. Ее невзгоды вдруг отошли куда-то далеко. – Так ты хочешь сказать, что На-Ки за войну, а ты – нет?

Ворон откинул за спину прядь волос, повернулся и посмотрел ей в лицо.

– Все не так просто. – Он помолчал, как будто ему не очень хотелось говорить об этом, но все-таки продолжил: – На-Ки хочет стать военачальником племени. Но им должен стать я. На-Ки неправильно понимает значение вождя. Он считает, что его долг – вести воинов в бой. Я же считаю, что он должен учитывать пожелания молодых и мудрость старейших, чтобы решать, когда надо воевать, а когда – нет. Только в крайнем случае следует становиться на тропу войны.

– Понимаю, – вздохнула Тэсс. – А кто будет решать, кого выбрать военачальником, если вы оба этого хотите?

Ворон допил вино и поставил чашу на землю.

– Наш народ будет голосовать на Большом Совете.

Тэсс оглянулась на старуху, разливавшую вино.

– Значит, некоторые не хотят, чтобы военачальником стал ты. Потому эта женщина так сказала?

– Мой соперник разносит слухи быстрее, чем пчела – мед. Он так говорит с людьми, что они начинают сомневаться в том, в чем раньше были уверены.

Ворон стал бесцельно водить пальцем по песку, рисуя какие-то значки.

– Пока мы с братом были на Великом Совете, На-Ки занимался тем, что раздавал нашим людям подарки от французов. Он убеждал людей, что они – наши союзники и что мы можем выжить, только встав на их сторону. – Лицо Ворона помрачнело. – Мне кажется, На-Ки не терпится взять в руки томагавк. Он не задумывается о том, что нужно людям. У него не болит сердце за них.

– А у тебя – болит, – вздохнула Тэсс, пытаясь разглядеть сквозь дым глаза Ворона. – Ты считаешь, что вам не надо воевать, да?

Ворон, не отрывая глаз, смотрел на пляшущие языки огня.

– Я не уверен. – признался он. – Но одно я знаю точно. Любое из этих решений изменит судьбу нашего народа навсегда. Англичане уже сотню лет гонят индейцев с их земель. Так не может дальше продолжаться, если наш народ хочет выжить. Но такие решения нельзя принимать, не думая. Это слишком серьезно. И кто сказал, что англичане – враги, а французы – нет? Разве об этом можно судить по подаркам и ложным обещаниям?

Ветер дул в их сторону, дым щипал глаза. Ворон посмотрел на Тэсс, которая сидела, скрестив ноги, и улыбнулся. Улыбка получилась какой-то жалкой. Чтобы подбодрить его, Тэсс улыбнулась в ответ.

– Армия короля – самая сильная в мире, – уверенно сказала она. – Я не думаю, что французы могут победить. Мой жених говорит, что они дураки, если рассчитывают победить.

– Так ты собиралась замуж? – спросил Ворон.

Тэсс сложила руки на коленях.

– Да. Скоро. Моего жениха зовут Майрон. – Она умолчала, что именно Майрон стрелял в Такуко.

– Ты любишь его? Этого Майрона? – прямо спросил Ворон.

Никто раньше не спрашивал ее об этом – ни дядя, когда благословил их союз, ни сам Майрон.

– Он – хороший человек, – сказала Тэсс. Она тут же вспомнила про Абби, про то, что она каждый день живет в своем мире молчания и ждет, когда старшая сестра заберет ее к себе. – Майрон может обеспечить нашу будущую семью, – добавила она.

Ворон покачал головой.

– Я, наверное, зря стараюсь понять белых. Я никогда не смогу их понять.

Тэсс допила вино и поставила чашу на землю.

– Что ты имеешь в виду?

Они сидели, почти касаясь друг друга локтями.

– У нас женщина и мужчина женятся только тогда, когда между ними есть любовь.

Тэсс рассмеялась. Дурацкая мысль! Женщины в браке ищут поддержки и надежности, мужчинам нужна верная спутница жизни – и все. Каждый знает это.

– А что, если любовь никогда не придет? – спросила она.

Ворон встал на ноги и потянулся.

– Тогда просто не надо жениться.

Тэсс подмывало спросить, почему он сам до сих пор не женат, но она сдержалась и решила промолчать.

Ворон подал ей руку, она поднялась, и их лица оказались совсем рядом. Ворон снова, как тогда в лесу, нежно отвел с ее лица прядь волос. Тэсс удивило, что этот простой жест вызвал в ней ответную волну нежности.

– Моя мать говорит, что я не должен тебя держать здесь как пленницу. Да и другие женщины племени болтают. Они говорят, что если я хочу стать военным вождем племени, то мне нельзя вести себя безответственно. Не следовало приводить в деревню белую женщину.