Кайла Грей - Чары пленницы

Лондон, 1713 год

Холодный дождь бил по щекам так, что казалось, будто оттуда сыплются мелкие гвозди. Коулби Мэтью Лейтон не чувствовал ни уколов, ни щекотки от капающих с подбородка капель. Даже ледяная вода не могла вернуть его дух из черной глубины, в которую он провалился. Им владела жажда мести, именно она привела его из-за океана, с родной плантации в Виргинии в лондонский Уэст-Энд по этому адресу.

Коул встал под дуб и вынул из кармана помятое письмо. Обжигающий январский ветер попытался вырвать его, но Коул цепко держал послание. Тусклый оранжевый свет уличного фонаря осветил бумагу, и он в сотый раз перечитал написанные изящным почерком слова: «любимый… голубчик… скучаю… всем сердцем».

Знакомый почерк вызывал отвращение. Мать написала эти слова не отцу, а любовнику.

Единственная скудная подсказка содержалась в первой строчке: «Мой любимый М…»

Остатки текста да еще то немногое, что ему удалось выпытать у матери перед ее смертью, привели его в Лондон. Здесь ему сопутствовала удача, и вот перед ним дом на Лестер-сквер, 28, стоящий в длинном ряду экстравагантных домов, восставших из пепла после Великого лондонского пожара 1633 года. Коул сунул письмо обратно в карман и, перейдя булыжную мостовую, подошел к резиденции лорда Уильяма Монтроуза. Из всех окон нижнего этажа струился свет, мелькали силуэты людей, заполнивших дом. Даже на улицу доносились звуки веселья и запах жареного мяса.

Намерения Коула никак не отвечали духу праздника.

Он взялся за ручку двери и помедлил, глядя на медный дверной молоток в форме головы дракона. «Очень подходяще», – буркнул он, размышляя о беспечности и тщеславии человека, которого собирался убить.

Коул мог убить мерзавца еще две ночи назад, но терпение сослужило ему добрую службу. Он хотел разоблачить графа перед возможно большим числом высокопоставленных людей и радовался, что в доме собрался почти весь светский бомонд.

Слуга вздрогнул, кинулся придержать для него дверь, предложил принять пальто, но Коул быстро прошел мимо него по отделанному мрамором холлу. Отзвук его решительной поступи перекрывал неясный гул голосов.

Он направился на звук веселого бала и вскоре очутился в большом зале. Сотни горящих свечей отражались в огромных зеркалах в красивых золоченых рамах. Остановившись на пороге, Коул оглядел толпу. С головы и черного пальто ручейками стекала вода, образовав лужицу вокруг сапог с налипшей на них грязью.

Коул чувствовал, что дамы возле стола с напитками разглядывают его и перешептываются. Провожаемый неодобрительными взглядами, он грубо врезался в толпу, забрызгав дождевой водой тех, кто не успел посторониться. Какой-то дородный дворянин оскорбился и выступил вперед, отирая платком мокрое плечо. Коул круто повернулся к нему, взглядом послав молчаливый вызов. До боли стиснув зубы, он без слов предупреждал подвыпившего господина, чтобы тот не смел приближаться, и мужчина, бормоча проклятия, торопливо попятился.

Коул пошел дальше, расталкивая гостей. Его черное одеяние представляло резкий контраст морю цветных платьев и напудренных париков. Коул стремился к жертве, как голодный хищник. Прорвавшись сквозь шуршащую тафту и бархат, он вышел к компании гостей, где лорд Монтроуз поднимал бокал в приветственном тосте.

В два больших шага Коул оказался возле него. Он поднял человечка за лацканы расшитого сюртука и пригвоздил к стене. Взвизгнула женщина, испуганный скрипач царапнул по струнам, и в зале воцарилась зловещая тишина.

– Уильям Монтроуз. – Коул выплюнул это имя, как отраву, его угрожающий голос заполнил неустойчивую тишину зала.

Выпученные глаза человечка метнулись в сторону. Он в ужасе мотал головой и что-то бормотал.

– Не трудись лгать. Я две ночи следил за тобой в доках. Что может привести в Ист-Сайд человека твоего положения в два часа ночи? – Граф не отвечал, и Коул за воротник оторвал толстяка от пола. – Я дам тебе вздохнуть, и если ты расскажешь мне все, что я хочу знать, я проявлю щедрость и позволю тебе пожить еще немного.

Напудренная матрона задохнулась от возмущения:

– Что это такое?! Мой муж никогда не пошел бы в эти доки, тем более среди ночи, как какой-нибудь… преступник. Как вы смеете? Кто вы такой, сэр?

– Полагаю, вы леди Монтроуз. – Слегка откинув голову, Коул смерил женщину взглядом и снова обратился к ее трясущемуся мужу: – У тебя мужественная жена, Монтроуз, но если ты не заткнешь ей глотку, я без колебаний сделаю это сам.

Монтроуз воспринял угрозу всерьез и побледнел.

– Виктория, помолчи, со мной все в порядке.

– И не подумаю. Ты не…

– Заткнись, женщина! Генри, уведи ее, прошу тебя! – прорычал Монтроуз, обращаясь к одному из гостей, с которым только что выпивал. Генри захлопнул рот и вытолкал подальше из круга Викторию и еще двух женщин.

– Пожалуйста, сэр, объясните в чем дело? – спросил Монтроуз, стараясь сохранять самообладание.

– В тебе. – Коул опустил толстяка на пол, но выхватил кинжал, не дожидаясь, когда Монтроуз заговорит.

– Я вас знаю, сэр? – спросил тот.

– Ты знаешь о моей семье.

Монтроуз посмотрел на него так, будто получил удар под дых.

– Так он – это вы? – заговорщическим шепотом спросил он.

Коул уставился на него. Странный вопрос! А что, разве кто-то еще охотится на богатого графа?

– Вы мой сын?

Коул прищурился. Этот человек выкручивается или действительно верит, что его можно одурачить, разыгрывая неведение? В какую бы игру он ни играл, это не важно. Сегодня ничто не спасет ублюдка. Коул поднял кинжал и срезал две серебряные пуговицы на шелковом пурпурном жилете графа. Они покатились по полу. Монтроуз побледнел.

– Не убивайте меня… пожалуйста… Мы можем договориться. Я хотел ответить на ваши письма, но вы никогда не сообщали, где вас можно найти.

– Что за чертовщину ты несешь, Монтроуз? Не думай, что сможешь поколебать меня этим вздором.

– Разве не вы посылали мне письма?

– Какие письма? – Коул оглянулся по сторонам, подозревая, что Монтроуз просто старается отвлечь его внимание, но никто не торопился ему на помощь.

– С угрозами, – пылко сказал Монтроуз.

– Не удивляюсь, что кто-то еще пожелал твоей смерти, Монтроуз. Если ты еще не заметил – пиратов у нас невысоко ценят.

Монтроуз ахнул:

– Пиратов! Боже милостивый, в чем вы меня обвиняете?

– В том, что ты подлый лжец и пират-убийца, – взревел Коул. – Что, будешь отрицать?

– Господи, да! Конечно, отрицаю. Это абсурд! О, если б дело было только в этом, вы бы вообще не посылали мне писем с угрозами.

Коул ослабил давление кинжала и отступил на шаг, чем заметно успокоил Монтроуза.