Лаура Гурк - Грешная жизнь герцога

– Благодарность – одна из тех вещей, которую нельзя навязать кому-либо с надеждой на успех. Это все равно, что силой заталкивать в горло рыбий жир.

Она засмеялась:

– Как славно беседовать с вами! Вы откровенно говорите то, что думаете.

Рис и глазом не моргнул.

– Совершенно откровенно.

– Все же мой дядя всегда был добр ко мне. Когда он бывал в Лондоне, то заезжал в пансион, чтобы справиться обо мне и увериться, что у меня все хорошо.

«Какая щедрость!» Рис не произнес этого вслух.

– Ваш дядя часто приезжал в Лондон?

– Первого числа каждого месяца, у него были дела.

Рису стало любопытно. Какие дела могли быть в Лондоне у бедного сквайра из Суссекса, который не мог позволить себе покупать говядину?

– В любом случае, – продолжала она, – я благодарна дяде. Упадок сельского хозяйства больно ударил по нему, он взял меня к себе, когда лишний рот становился бременем. А потом каждые три месяца высылал мне немного денег. Кроме того, они мои единственные родственники. Так что я на самом деле считаю, что у меня есть обязательства перед ними теперь, когда я…

«Когда я богата».

Незаконченная мысль повисла в воздухе, и ему стало любопытно, почему она не хочет рассказать ему о полученном наследстве. Любая другая женщина, заинтересованная мужчиной его положения, постаралась бы как можно скорее дать ему знать о своем огромном наследстве. А он не сомневался, что она интересуется им. Это было ясно как день. Рис не мог понять, почему она помалкивает. Разве она не видит, какое преимущество дают деньги, чтобы заполучить в мужья пэра его ранга? Боже, она действительно романтическая натура в поисках идеала.

– О, давайте поговорим о чем-нибудь приятном, – сказала Пруденс, прервав его размышления. – Расскажите о своей семье.

Рис поморщился:

– Не могу. Не могу, если вы хотите о чем-то приятном.

– Вы не ладили с семьей?

– Отлично ладил, – отвечал он, принужденно смеясь, – когда жил в Италии.

– Понимаю. У нас с тетей отношения тоже улучшились, когда нас стали разделять многие мили, – задумчиво сказала Пруденс.

– Если бы мы, мисс Босуорт, стали соревноваться, у кого из нас родственники ужаснее, я бы легко выиграл. Ваша тетя ничто в сравнении с моей матерью.

– Вы герцог, – сказала она, бросая на него взгляд, полный шутливой укоризны. – Вам не идет хвастаться.

– Я говорю вам простую, ничем не приукрашенную правду. Моя дорогая матушка – королева язвительных замечаний. Она разорвала бы вашу тетю на кусочки, потом проглотила бы, а кости бросила бы глодать собакам.

– Понимаю.. – Мисс Абернати склонила головку набок, обдумывая услышанное. – Нельзя ли устроить так, чтобы они встретились?

Рис усмехнулся:

– Ужасное предложение и самое неожиданное из уст такого прелестного и мягкосердечного создания.

Пруденс не казалась польщенной его словами.

– Почему все считают меня мягкосердечной? – с каким-то испугом спросила она. – Я не мягкосердечная!

Она была похожа на воздушное пирожное.

– Ну хорошо, – сказал он с показным простодушием. – Вы суровая, непоколебимая особа. – Пруденс не засмеялась.

– Я не так податлива, как многие считают. Это правда, я не люблю ссор и предпочитаю хорошо думать о людях. Но это не означает слабость характера или того, что у меня нет своего мнения.

– Я не имел в виду ничего подобного. Я просто имел в виду то, что сказал. Вы добрая и милая. – Он сделал паузу, снова подумав об огромных деньгах и о том, как они могут изменить ее. – Настоящая доброта и мягкость, мисс Босуорт, – редкостное, особенное качество, – неожиданно для себя произнес он. – Не теряйте его.

Услышав эти слова, она нахмурила брови:

– Что вы хотите этим сказать?

Рис покачал головой.

– Ничего, – отвечал он. – Прошлым вечером, когда мы говорили об опере, я упомянул, что вскоре пойдет «Аида» Верди. Ее дают завтра. Вы будете в опере?

– О, я бы хотела! – Она прекрасна. – Но я должна буду обедать с родственниками.

– Снова сэр Роберт?

– Нет-нет, с кузинами. Берилл – старшая дочь моего дяди. Мы обедаем с ней и ее мужем.

– Звучит так, как будто вы идете к дантисту.

– О, я уверена, это будет очень приятно, – сказала она с милой гримаской. – Сейчас все замечательно. Берилл очень мила со мной, и от этого тошнит, потому что когда мы были девочками, она вела себя ужасно. Все время поднимала меня на смех. – Мисс Абернати опустила взгляд, последовала долгая пауза. – Она называла меня свинкой.

Рис созерцал ее склоненную головку, любуясь округлостью ее подбородка, и внезапно им овладел гнев. Он отложил свою шляпу, взял Пруденс за руку и повернул к себе. Наклонился ниже, нырнув под огромные поля ее шляпы. Его губы остановились в нескольких дюймах от ее губ, он заглянул ей в глаза и высказал свое мнение по этому вопросу:

– Я считаю, вы соблазнительны. Это пришло мне в голову, как только я в первый раз увидел вас.

Необузданность, прозвучавшая в его голосе, заставила ее широко раскрыть глаза. И неудивительно. Он сам услышал ее.

– Соблазнительна? – повторила она и на долю дюйма качнулась к нему. Ее губы раскрылись, она облизнула их. – В самом деле?

Такое робкое, женственное приглашение погасило гнев Риса, он почувствовал, как в нем внезапно пробудилось желание. Рука его обхватила ее подбородок, большой палец заскользил по бархатистой щеке.

– В самом деле.

Он обхватил ее за талию, притянул к себе, сминая тугой шелк и вдыхая свежий, благоухающий запах лаванды. Он почти застонал, чувствуя, как ее аппетитные округлости прижимаются к его телу, все в нем хотело дать ей то, чего она так невинно просила.

Он не мог это сделать.

Рис отпрянул, выпустив Пруденс так резко, что обоим стало неловко. Он увидел разочарование на ее лице, и это было чувство, которое его полностью устраивало. Он и сам чувствовал разочарование. Но чтобы завоевать ее, ему надо красиво ухаживать, а этой игре для поцелуя еще не пришло время. Предвкушение и неуверенность составляют сущность романтического ухаживания.

– Я лучше провожу вас к вашему кузену, – сказал он и отвернулся, – прежде чем забуду, что я джентльмен.

Он поднял свою шляпу и пошел к двери. Пруденс последовала за ним. Весь обратный путь по коридору к открытым для публики залам они молчали.

Роберта они нашли в главном фойе. Он беспомощно озирался по сторонам, но при виде Риса с мисс Абернати выражение беспомощности на его лице сменилось неудовольствием.

– Сент-Сайрес, – сухо приветствовал он Риса. – Что вы здесь делаете?

– Видите ли, сэр Роберт, я из тех типов, – жизнерадостно ответил Рис, – которые всегда сваливаются на голову в самое неподходящее время.

Роберт с трудом сохранял хладнокровие.