Виктория Холт - Таинственный пруд (Том 2)

Бен быстро вмешался:

— Иногда мы все такое говорим. — Он повернулся ко мне. — Мистер Морли — один из самых процветающих землевладельцев Виктории.

При этих словах глаза хозяина довольно заблестели:

— Подходящие земли для скотоводства. Мне здесь, конечно, повезло. Когда я приехал сюда, тут на много миль окрест не было человеческого жилья.

Миссис Уайлдер принесла вино и разлила его по бокалам.

— Когда мы приехали, Лиззи что-то делала с цветами, — заметил Бен.

— Лиззи всегда что-нибудь делает с цветами, — снисходительно улыбнулся ее отец. — Правда, Лиззи?

Девушка кивнула, счастливо улыбаясь.

— А вообще она умеет творить с ними настоящие чудеса, верно, миссис Уайлдер?

— Я и не думала, что цветы могут вырастать такими красивыми, — сказала миссис Уайлдер. — У тебя просто золотые руки, Лиззи.

Лиззи радостно засмеялась.

— Значит, и вы решили здесь отыскать золото, миссис Мэндвилл? спросил Джеймс Морли.

— Да, — ответила я, — как и подавляющее большинство людей, что едут сюда. Погнались за журавлем в небе.

— Некоторым удается схватить и журавля, — заметил Бен.

Джеймс Морли покосился в его сторону:

— И уж если кому-нибудь удастся, бьюсь об заклад на соверен, — это будешь ты, Бен Лэнсдон.

— Я в этом не сомневаюсь, — согласился Бен.

— Погоня за золотом, — сказал старик. — Если бы мы умели довольствоваться тем, что есть, и не старались бы захватить все больше.

— Тогда мир просто остановился бы, — заявил Бен. — Послушай, Джеймс, мы уже не раз говорили с тобой на эту тему. — Он повернулся ко мне. Джеймс считает, что я тоже должен заняться скотоводством. Он полагает, что это самое разумное из всех занятий.

— А ты посмотри, чем это обернулось для меня. Взгляни на мои земли, а у меня еще есть силы. Состояние на овцах, состояние на бычках. Я думаю, у меня здесь лучший дом.

— Ну, у меня тоже не последняя развалюха, — заметил Бен. Подтвердите, Анжелет, миссис Уайлдер, Лиззи…

Лиззи засмеялась.

— У него чудесный дом, — сказала она.

Я заметила, каким взглядом смотрит на нее отец любящим и немного печальным.

— Расскажите-ка, что происходит в Лондоне, — обратился ко мне Джеймс Морли. — До нас вести добираются очень долго.

Я попыталась сообразить, что же там происходит: Англия теперь находилась где-то совсем далеко. Я рассказала ему о смерти принца-консорта и о том, как тяжело переживает ее королева. Тут же я пожалела о сказанном, заметив, какой взгляд Морли бросил на портрет своей жены.

Я попыталась вспомнить что-нибудь еще: на хлопковой фабрике в Ланкшире были беспорядки среди рабочих, принц Уэльский собирался жениться на Александре — принцессе Датской, в Америке шла гражданская война…

Все это казалось малоинтересным, и поэтому я рассказала о нашем путешествии, о тех портах, которые мы посетили. Потом я заявила:

— Морвенна Картрайт очень хотела бы нанести вам визит. Она собиралась с нами сегодня утром, но почувствовала дурноту: она ждет ребенка.

Глаза Лиззи заблестели:

— Ах, как я люблю малышей!

— Нечасто здесь рождаются детишки, — сказала миссис Уайлдер. — А миссис Картрайт уже говорила с миссис Боулз?

— Нет, пока нет.

— Я думаю, ей следует это сделать. Я тоже немножко разбираюсь в уходе за детьми, но не слишком. В течение нескольких лет мне пришлось ухаживать за своим мужем, но младенцы — это не совсем по моей части.

— Морвенна… — повторяла Лиззи.

— Да, хорошее имя, правда, Лиззи? Это корнуоллское имя. Морвенна оттуда родом. Я тоже. У нас там имение.

— Чудесное место, — сказал Бен. — Дом стоит там уже несколько веков. Ты обязательно должна рассказать о нем Лиззи.

— Да, пожалуйста! — воскликнула Лиззи, хлопая в ладоши и улыбаясь.

Я заметила, что ее отец доволен, и, когда мы встали, чтобы уходить, он взял меня за руку и пожал ее:

— Приходите почаще.

В доме Морли вам всегда будут рады.

Миссис Уайлдер и Лиззи проводили нас до конюшни, где стояли наши лошади. Когда мы выезжали, они помахали нам вслед.

— Вот видишь, как обстоят дела с Лиззи, — сказал Бен.

— Похоже, что они относятся к ней как к ребенку.

— В определенном смысле она и есть ребенок. Она — не дурочка, просто она так и не стала взрослой.

— А кто такая миссис Уайлдер?

— Она перебралась сюда после смерти своего мужа: несчастный случай на шахте. Когда у Морли умерла жена, он начал подыскивать кого-нибудь, кто мог бы распоряжаться слугами и хоть в чем-то заменить Лиззи мать. Появилась миссис Уайлдер, и с тех пор она живет здесь.

— Она производит хорошее впечатление.

— Морли с ней повезло, а миссис Уайлдер повезло с ним. Это хорошая должность, и она с ней превосходно справляется, и с Лиззи у нее все сложилось прекрасно.

— Я заметила, что Лиззи любит ее.

— Дорогая моя Анжелет, Лиззи любит весь мир. Она считает, что все такие же добрые и открытые, как она сама. Иногда мне кажется, что такие люди, как Лиззи, счастливы. Они считают, что этот мир — прекрасное место, они им довольны. — Бен пристально взглянул на меня. — Это потому, что они никогда не пытаются достичь невозможного.

Я почувствовала, что за его словами скрывается глубокое значение, и от этого мне стало не по себе.

Время начало лететь очень быстро, дни были заполнены делами. Нам нужно было убирать в хижинах и создавать в них какой-то комфорт, что было нелегкой задачей. Ни я, ни Морвенна не были привычны к домашним работам. Более того, нам приходилось готовить пищу, но мы делали это по очереди: один день все четверо ели у нас, другой день — у них.

И Джервис, и Джастин — люди, пожалуй, еще менее приспособленные к работе, которой им приходилось заниматься, чем мы, — к концу дня бывали полностью измотанными. Я задумывалась — надолго ли еще их хватит? Я чувствовала, что они начинают терять иллюзии. Я заговорила об этом с Джервисом, когда мы лежали на нашей узкой неудобной постели, слишком усталые для того, чтобы вести оживленный разговор, способные лишь перебрасываться вялыми фразами.

— Джервис, почему мы не возвращаемся домой?

— К своим долгам?

— Мы бы что-нибудь придумали.

Как вы можете копать без конца, опрокидывать корзины с породой в ручей, напрасно выискивая там что-нибудь?

— Это не всегда будет напрасным. Если я уеду, а на следующий день там найдут золото, я никогда не прощу себе этого.

Я понимала, что удерживало всех этих мужчин здесь: не вчерашний день, не сегодняшний, а завтрашний.

У Джервиса, Джастина, всех мужчин, окружавших нас, была одна общая черта — жажда золота. У Бена она тоже была. Лишь немногие, вроде Артура Боулза и Джеймса Морли, сумели отвернуться от этого золотого идола. Присмотревшись, в этих двоих можно было отметить общую для них черту безмятежное спокойствие, которое было бесполезно искать во всех остальных.