Джеки Д`Алессандро - Леди-интриганка

«Черт подери! Этот человек не только проницателен, но и умеет запоминать тривиальные мелочи. Вот ведь как некстати!» – заметила Кэтрин, а вслух пролепетала:

– Я... э-э... намерена полюбить это занятие. Кроме этого, мне нечего больше сказать.

– Понимаю. Вообще говорить не о чем, или вы мне не хотите ничего рассказывать?

Леди Кэтрин колебалась. Она хотела было отвлечь его какой-либо вежливой отговоркой, однако Стэнтон явно не из тех, кому легко отвести глаза, а потому она решила сказать правду:

– Конкретно вам.

Стэнтон, однако, не обиделся и с серьезным видом кивнул:

– Так я и думал. Что касается нашего вчерашнего разговора, то я не собирался вас огорчать.

– Вы меня не огорчили, мистер Стэнтон.

На его лице промелькнуло сомнение, даже темная бровь слегка приподнялась.

– В самом деле? Значит, в обычном состоянии вы напоминаете закипающий чайник?

– Я снова должна вас просить не осыпать меня комплиментами. На самом деле «огорчение» – это просто неверно выбранное слово. Скорее «разочарование» отражает суть того, что я почувствовала вчера.

– Разочарование во мне?

– Да.

– Лишь потому, что я с вами не согласился? Если так, то разочарование испытываю я.

Леди Кэтрин чувствовала себя так, словно бы ей сделали выговор. Несколько секунд она обдумывала его слова, затем покачала головой:

– Нет, вовсе не потому, что мы не сошлись во мнениях, а лишь потому, что вы очень самоуверенно сделали свое заявление, хотя вам явно не хватало информации. На мой взгляд, это несправедливо, а несправедливость – качество, которое заставляет разочароваться в человеке, не говоря уж о том, что она утомляет.

– Понимаю. Скажите мне, пожалуйста, вот что. Сочли вы меня хоть раз за все наши предыдущие встречи несправедливым?

– Вовсе нет, именно поэтому наш вчерашний спор меня...

– Разочаровал?

– Да, не говоря уж о том, что он меня утомил.

– Вот как?

Снова воцарилось молчание. Его необъяснимая неловкость беспокоила леди Кэтрин. До вчерашнего вечера ей всегда было легко общаться с мистером Стэнтоном. Более того, лучший друг ее брата всегда казался мыслящим, остроумным, обаятельным. Они встречались всего раз шесть, не больше, но за это время между ними возникло ощущение товарищества, которым леди Кэтрин так дорожила. Однако его замечания прошлым вечером относительно «Руководства» развеяли иллюзии. «Скандальное, отвратительное, засоряющее мозги» – вот как он сказал! Именно так! А его мнение о самом Чарлзе Брайтморе? Стэнтон сказал, что у того нет ни капли литературного таланта. Эти слова привели ее в настоящее бешенство. Кэтрин едва сдержалась, чтобы не вцепиться ему в волосы. Ей очень хотелось поинтересоваться, сколько же книг написал лично он!

Справедливости ради она признавала, что «Руководство» действительно можно назвать скандальным. Разумеется, Кэтрин твердо верила, что содержащаяся в «Руководстве» информация полезна и необходима каждой женщине. Она втайне ликовала, наблюдая, как книга действует на благопристойную публику. Собственно, это-то и оказалось решающим фактором, убедившим ее ввязаться в подобное предприятие. Кэтрин испытывала несказанное удовольствие, а втайне даже некую греховную дрожь при мысли о том, как должен быть шокирован лицемерный свет. Кэтрин не могла простить ему жестокость по отношению к ее сыну. Было очевидно, что это желание, эта жажда хоть какой-нибудь мести – порок, недостаток ее характера. Но куда же от него деться? И она наслаждалась каждым мгновением устроенного ею переполоха, наслаждалась до вчерашнего вечера, до тех пор, пока не осознала, что скандал, вызванный появлением «Руководства», раздулся до гигантских, просто гаргантюанских размеров. Кэтрин содрогнулась при мысли, с чем она столкнется, если будет установлена личность Чарлза Брайтмора. Она погибнет. И не только она. Есть еще Спенсер и Женевьева. Господи Боже мой! Женевьеве придется вынести не меньше, а возможно, и больше, чем самой Кэтрин, если правда вдруг выйдет наружу.

Однако события вчерашнего вечера показали, что на карту поставлено нечто большее, чем репутация леди Кэтрин. Опасность угрожает ее жизни. Разумеется, можно допустить, что она стала жертвой несчастного случая – Кэтрин молилась, чтобы это оказалось именно так, – но уж слишком странное получалось совпадение. В это она совершенно не верила.

Мистер Стэнтон попытался отвлечь Кэтрин от ее мрачных мыслей.

– Что бы вы сказали, если б я сообщил вам, что, возможно обдумываю вероятность принять ваш вызов и прочесть книгу Чарлза Брайтмора?

Несколько секунд Кэтрин в молчании смотрела на Стэнтона, потом рассмеялась. В блеске ее глаз он заметил раздражение и неловкость.

– Черт возьми, что тут смешного?

– Возможно, вы и обдумываете, как бы избежать неприятностей и не обречь себя на чтение этой книги. Это было бы возможно, если б сейчас вы находились в середине Атлантики, на полпути к дому. – Чертенок, сидевший в душе Кэтрин, заставил ее добавить: – Не то чтобы я удивилась. Современная женщина прекрасно знает, что большинство мужчин готовы пойти очень на многое. И расстояния им не помеха. А что касается вашего намерения ознакомиться с содержанием этой книги, то в этом я вас, конечно, всячески поддерживаю, мистер Стэнтон. И не ради себя, а только для вашей же пользы. А сейчас, прежде чем возникнет очередной повод для спора, предлагаю сменить тему. Совершенно очевидно, что наши взгляды относительно «Руководства» абсолютно противоположны. – И Кэтрин подняла руку в изящной перчатке. – Мир?

Несколько секунд Стэнтон внимательно смотрел ей в глаза, потом пожал протянутую руку. Его ладонь оказалась большой и сильной. Кэтрин чувствовала ее тепло даже сквозь ткань перчатки.

– Мир, – негромко проговорил Стэнтон. Он легонько сжал ее пальцы, при этом его губы странно скривились. – Я уже подозреваю, что вашей истинной целью является моя безоговорочная капитуляция, но в таком случае должен вас предупредить. – Он чуть подался вперед, и по его лицу быстро скользнула улыбка. – Я не из тех, кто легко сдается.

Кэтрин вдруг почувствовала, что в карете кончился воздух. Неужели этому виной был мягкий тембр его голоса? Или властный, но словно бы мальчишеский блеск темных глаз? Или тепло, струящееся по ее руке от того места, где он сжимал ее ладонь? Она медленно отняла у него свою руку. Неужели он действительно уступил ей с большой неохотой? Или ей так показалось?

– Я внимательно отнесусь к вашему предупреждению. – Ее голос опять зазвучал так, словно она задыхалась.

– Леди Кэтрин, у меня не было намерения с вами спорить. Ни сейчас, ни вчера вечером.

– Неужели? А в чем же тогда состояли ваши намерения?