Элизабет Грегг - Ангел мести

– Знаю, детка, что у тебя на уме, – сказал Рид и крепче обнял ее, уткнувшись подбородком в ее затылок. Они уже так долго были вместе, что он ощущал почти родственную связь с этой своенравной девушкой. С той достопамятной ночи в хижине между ними не было и намека на менее родственные чувства, но это скорее от усталости и дорожных тягот. Поклявшись втайне не давать волю своим желаниям, Рид даже радовался тому, что трудное путешествие так изматывает их плоть. Тем легче было соблюдать обет. Тресси совсем еще дитя, а он, жалкий трус и дезертир, недостоин ее любви…

Тресси прильнула к груди Рида, крепко обхватив его руками. Жар мужского, такого близкого тела всколыхнул в ней первобытную страсть – такой силы, что она едва не вскрикнула. Ей до боли захотелось немедленно раздеться и лечь с ним прямо здесь, под сенью скалы, слиться в неистовой страсти, празднуя победу над безжалостной природой. Тогда, в хижине, Рид всего лишь ласкал ее, и это было так чудесно… Но потом Тресси вспомнила отца, который не задумываясь бросил на произвол судьбы беременную жену и не такую уж взрослую дочь. Рид, как и все мужчины, бежит от ответственности, от своего долга. Как может она отдать свою девственность человеку, который при случае не колеблясь бросит ее – и однажды уже попытался это сделать?

Тресси отстранилась, и лишь тогда Рид осознал, как сильно он желает ее. Все его тело изнывало от желания вновь ощутить заманчивую сладость ее податливой плоти. И почему он так и не научился сдерживать свои порывы? В конце концов, это всего лишь похоть. Слишком долго они вдвоем, и только вдвоем. Вот когда доберутся до цивилизованных краев, он отыщет себе шлюху и тогда уж удовлетворит желания ненасытной плоти – как и должен поступать всякий порядочный мужчина. Нельзя же, в самом деле, ради животной прихоти воспользоваться беззащитностью Тресси Мэджорс!..

Дорога шла по пологим холмам, которые так и катились волнами до самого подножия гор. Казалось, что песчаные дюны превратились в гигантский травянистый океан. Утром третьего дня, когда восходящее солнце светило в спину путникам, перед ними, заслоняя небо, выросли горы. Появились огромные валуны, там и сям прочерчивали красную землю глубокие расселины, а по краям их росли дикий лук и шалфей.

В этот день, когда солнце уже высоко поднялось в свинцово-сером небе, Рид даже и не думал, как обычно, останавливаться на дневной привал. Тресси плелась за ним по пятам, и мысли ее блуждали далеко. На ходу Рид почти не разговаривал, и потому она привыкла в пути развлекать себя фантазиями о сказочных замках, которые, быть может, ожидают их в конце пути. Однако час шел за часом, а Рид все не объявлял привала, и в конце концов Тресси устала даже от размышлений о сказочных путешествиях.

Впереди маячила широкая прямая спина Рида в синей фланелевой рубашке, перечеркнутой наискось ремнем охотничьей сумки. Тресси захотелось крикнуть во весь голос, чтобы он остановился – немедленно, сейчас же! И Рид, словно услыхав ее мысли, замер вдруг как вкопанный.

Тресси споткнулась, от неожиданности едва не налетев на него.

– Что такое?

– Там, за деревьями, – фургон.

– А люди? – спросила Тресси, вглядываясь туда, куда указывал Рид.

– Людей не видно, зато там есть вода. Подожди здесь, я проверю, что к чему.

– Вода? Самая настоящая вода? Ох, Рид, мне так хочется пить! Можно мне пойти с тобой?

Рид Бэннон властно положил руку ей на плечо:

– Я сказал – оставайся здесь. Ясно?

Это было сказано таким непререкаемым тоном, что Тресси не посмела ослушаться, хотя и изрядно обозлилась. Взяв с собой ружье, Рид осторожно двинулся к крытому фургону. Край брезента громко хлопал на ветру, пустые оглобли лежали на земле – ни лошади, ни быков. Не слышно было ни голосов, ни детского крика. Тресси втянула ноздрями воздух и ощутила знакомый зловещий запах – запах крови и смерти. Девушку охватила дрожь. Где-то там, возле фургона, лежит мертвец. Теперь-то она даже порадовалась, что Рид не взял ее с собой.

Минуту спустя он помахал рукой, давая Тресси знак подойти. Она сделала это без особой охоты. Рид стоял как раз между нею и заброшенной стоянкой.

– Там только мужчина и женщина. Оба мертвы. Тебе не стоит этого видеть. Заберись лучше в фургон – нет ли там чего полезного. Бери все, что найдешь. Я пока займусь… – Он осекся, махнул рукой. – В общем, неважно, чем я займусь. Ищи одежду, инструменты, всякую утварь – нам все пригодится. Возьмем, сколько сможем унести.

– А разве индейцы не…

– Потом, детка. Потом, – мягко сказал Рид и, положив руки на плечи Тресси, развернул ее к фургону.

Она поднялась на козлы, перелезла через кучерское сиденье и оказалась внутри. Если хозяев фургона и вправду убили индейцы, то ограбить их они не успели, а впрочем, и добыча оказалась невелика. Как видно, несчастные переселенцы были бедны или же, подобно многим, отправляясь в путь, прихватили с собой только самое необходимое. Тресси нашла пару лоскутных одеял и еще одно – шерстяное, с вышитыми в углу буквами «А. С. Ш»., то есть «Армия Соединенных Штатов». Она взяла одеяла, а в придачу к ним – несколько тарелок, оловянное блюдо и пару жестяных кружек. Еды в фургоне не оказалось. Выбравшись наружу, девушка прибавила к своим находкам котелок и небольшой топорик. На боку фургона висел кожаный бурдюк, покрытый каплями воды, и при виде его Тресси ощутила, как ее язык прилип к пересохшей гортани. Всего один глоточек, чтобы подкрепить силы… ведь много дней они не пили ничего, кроме кактусового сока. Она выдернула флягу и принялась жадно пить, после каждого глотка с наслаждением перекатывая во рту прохладную живительную влагу. Потом плеснула водой на лицо и шею и сделала еще несколько глотков.

Когда Тресси стянула узлом концы армейского одеяла, к ней наконец присоединился Рид. Он был бледен, похоже, его мутило.

– Я возьму это, – сказал он, протянув руку к узлу. – Там, подальше, есть ручей. Остановимся возле него на ночлег.

– Так близко от…

– Что поделаешь? Поднимемся выше по течению – и все. Нам нужна вода, и к тому же, бьюсь об заклад, ни один из нас не в силах пройти хотя бы милю.

Тресси тошно было даже думать, что находится совсем рядом с ними, но, когда Рид выбрал местечко для стоянки – откуда совсем не был виден заброшенный фургон, – она с нескрываемым наслаждением опустилась на берег весело звенящего ручья. Напившись чистой воды, девушка сняла башмаки, а вернее, то, что от них осталось, и опустила в ручей ноги. Теперь она поступала так при любой возможности. Со вздохом облегчения Тресси улеглась навзничь, прикрыв одной рукой глаза.

Вскоре Рид уселся рядом с ней. Он вдоволь напился из фляги и уже начал снимать сапоги… но тут Тресси уловила, как он весь напрягся, и миг спустя услышала предостерегающий шепот: