Джоанна Линдсей - Вражда и любовь

— Найел, ты с ума сошел! Он тебе голову снесет. Он злой и подлый, в этом нет никакого сомнения.

— А я не верю тому, что о нем рассказывают.

— Он грабитель и убийца! Ты что, забыл о шестерых из нашего клана, погибших в последние месяцы?

— Примерно столько погибло и в их клане, ведь честь обязывала отца отвечать набегами на их набеги. Но ты не станешь отрицать, что Маккиннион храбрый, храбрее всех, о ком мы слышали.

— Этого я не отрицаю, но все равно ты не должен восхвалять его.

— Я уважаю его за смелость.

— Уважай сколько влезет, но моли Бога, чтобы тебе с этим человеком не встретиться, иначе придется уважать его, лежа в гробу.

Шийна кончила купаться, вышла из воды и выжала волосы, прежде чем заплести их. Она уже оделась, и тут Найел испортил так приятно начавшийся день сообщением:

— Нынче дядя Уильям возвращается. Шийна от страха зажмурилась.

— Ты уверен?

— Да.

— Держись поближе ко мне, Найел. Пожалуйста. Если он застанет меня одну, то снова примется за свое.

— Но тебе ведь удавалось избегать его после того, как он пригрозил тебе браком с Маккиннионом.

— И то правда. К счастью, отец решил насчет Макдоно, пока Уилли тут не было, и все уладил до его возвращения.

— А ты не против сэра Аласдера?

— Уж лучше он, чем Уильям. Но я пока что не замужем, и у дядюшки достаточно времени, чтобы напакостить. Боюсь, он здорово огорчится и начнет все делать назло.

— Почему бы тебе просто не поговорить об этом с отцом? Шийна решительно покачала головой:

— Уильям ото всего отопрется. Скажет, что я мщу ему за воображаемую обиду. Отец может ему поверить, ведь он знает, что я презираю Уильяма. А он ему доверяет. Уильям был любимым кузеном матери.

Шийне стоило бы прикусить язык. И зачем только она упомянула о матери? Она умерла через несколько дней после рождения Найела, и бедный юноша винил себя в ее смерти. Ему тяжело было говорить о матери. Сама Шийна никогда не была с ней особенно близка, оставаясь гордостью отца, а Найел, понятно, вовсе не знал ее.

— Прости меня, Найел! Пойдем скорее, нам надо вернуться домой, пока солнце не поднялось выше.

Они вполне благополучно проскользнули во двор и вошли в дом через кухню, но тут поднялась суматоха. Дозор галопом прискакал в замок и доставил никому не известного пленника. Весть разлетелась по дому чуть ли не в мгновение ока: поймали одного из Маккиннионов!

Дугалд Фергюсон в этот вечер так и сиял. Еще бы, в подземелье у него сидит некий Маккиннион, за которого в качестве выкупа можно потребовать возвращения скота, похищенного у Фергюсонов за лето. Причем заполучить этот выкуп как раз тогда, когда выгодно пустить скот на продажу. Значит, год будет доходный.

О том, чтобы убить пленника, не могло быть и речи. Это равносильно самоубийству: весь клан Маккиннионов обрушился бы на Фергюсонов. Одно дело — убить врага в честной битве, и совсем другое — умертвить пленника.

Шийна в эту ночь спала крепко, даже не помышляя о человеке в подземелье. Ее мысли занимал перед сном Уильям Макэфи, вернее, то, как избежать общения с ним, пока он гостит в замке. А Найел вообще не спал и не мог думать ни о чем, кроме пленника в подземелье. Маккиннион, настоящий живой Маккиннион!

Джеймс Маккиннион очнулся со страшной болью в голове. На затылке выросла шишка величиной с яйцо. Он открыл глаза — тьма кромешная. Джейми снова смежил веки от боли. Требовалось слишком много сил, чтобы попытаться сообразить, во-первых, где это он, а во вторых — не ослеп ли. Однако боль была так сильна, что впасть снова в сонное забытье он не мог. Очень медленно Джейми начал осваиваться с окружающим.

Холодное у него под щекой — плотно утрамбованная земля. Воздух — не продохнуть! Голые колени щекочут клопы, а может, и кто похуже. Он сел было, чтобы стряхнуть насекомых, но боль пронзила голову, и Джейми снова лег — с большой осторожностью.

Да где же он все-таки, черт возьми?! Последнее, что он помнил, — это окружившие его Фергюсоны, которые словно возникли из воздуха. На самом-то деле он попросту забыл поглядывать назад, уставившись на заводь, в которой когда-то видел прекрасную молодую девушку. Если бы он не оставил поодаль свою лошадь и не дожидался, как дурак, появления девушки, его бы не окружили и не ударили по голове еще до того, как он успел схватиться за меч.

Так. Значит, его захватили. Застойный дух и сырость обрели смысл. Он в подземелье, разумеется, в Тауэр-Эске. Джейми чуть не расхохотался. Нет хуже дурака, чем круглый дурак, а он именно такой и есть. Вел себя как влюбленный мальчишка, за последние месяцы приезжал к этой самой долине больше десяти раз, чтобы только взглянуть на девушку хоть однажды. Но это не полная правда. Он к тому же надеялся узнать, кто она такая. А незнакомка не появлялась. Значит, как он и предполагал, она всего лишь бродяжка, нищенка. И больше он ее никогда не увидит.

Он приехал сюда один, как всегда. Даже брат не знал, куда он ездит; о своей одержимости этой девушкой Джейми не рассказывал никому. Брат забеспокоится о нем не раньше чем через несколько дней. Но и тогда никому в голову не придет, что он в подземелье у Фергюсона.

Сколько дней придется ему провести здесь, прежде чем старик Дугалд отпустит его? В том, что его отпустят, Джейми не сомневался. Дугалд не решится удерживать у себя в плену кого-то из Маккиннионов. Даже узнав, кто такой Джейми, он отпустит его.

Потрескивание дерева где-то наверху насторожило Джейми. Но если бы он не услышал, что подъемную дверь открывают, то не поверил бы своим чувствам, когда до него донесся слабый таинственный шепот:

— Ты и вправду Маккиннион?

Какой-то бестелесный голос. И темно по-прежнему. На Джейми повеяло прохладным свежим воздухом, и он с радостью вдохнул этот воздух полной грудью, прежде чем ответить:

— Я не стану говорить с существом, которого не вижу.

— Я не посмел принести свет. Кто-нибудь может заметить.

— Тогда тебе лучше уйти, — слегка насмешливо проговорил Джейми. Тебе не поздоровится, если узнают, что ты разговаривал с Маккиннионом.

— Значит, ты и вправду?..

Джейми промолчал. Подъемная дверь закрылась, но через несколько минут отворилась снова. Небольшая круглая голова с шапкой темно-рыжих волос показалась в узкой щели, открывавшейся в потолке. Тускловатый свет свечи просочился вниз, и Джейми увидел, что находится в глубокой яме примерно семи футов в поперечнике, обыкновенной яме, выкопанной в земле; пол был утоптан до твердости. По грязным стенам можно было вскарабкаться вверх, но подъемная дверь находилась в центре потолка, и, даже если до нее доберешься, она, конечно, заперта снаружи на засов.

Джейми приходилось видеть такие подземелья, удобные тем, что их не надо караулить. Убежать отсюда невозможно. Он предпочел бы каменное подземелье — в них, по крайней мере, не такая вонь и свет хоть немного пробивается.