Розалин Майлз - В порыве страсти

Джон вздрогнул, покрылся холодной испариной, хотя стоял под горячим душем. Воспоминание о ее поцелуе обожгло его огнем, и он страстно, яростно захотел ее прямо сейчас, он покажет ей, что значит настоящий мужчина, объяснит, для чего предназначены женщины…

О Господи! Он ведет себя как распоследний ублюдок! За такие мысли он не достоин не то что ее, любой женщины.

Ради Бога, выбрось из головы эти мысли, забудь, забудь о ней, отчаянно внушал он себе.

Повторяя эти слова, как заклинание, Джон оделся и, не позавтракав, побежал на конюшню. Кайзер, учуяв его издалека, радостно заржал.

– Да, приятель, теперь я твой хозяин. – Джон похлопал лошадь по шее. – А ты мой конь. Прогуляться не хочешь?

– Привет, Джонни!

– Эй, Джон-Джон!

– Это мистер Джон!

Аборигены всегда были ему рады. Сюда, в их селение, он приходил и в минуты радости, и в минуты печали. Его приветствовали все от мала до велика: младенцы, копошащиеся в пыли, и глубокие старики, которые были стариками уже тогда, когда сам он был маленьким мальчиком.

– Пришел посмотреть танцы? – К нему подошла Дора с ребенком на руках. – Там Джина. Пойди посмотри, она чертовски хороша!

И действительно, на самодельной сцене Джон увидел Джину, босую, в обтягивающем трико и балетной юбочке. Вот она исправила неверное движение одного из танцоров, потом женщина постарше поправила ее саму. Интересно, кто кого учит?

– Что они делают? – спросил он у Доры. Дора, как всегда, звонко рассмеялась.

– Готовятся к корробори. У них будет целое представление.

– Корробори!

Боже милостивый, как он мог забыть! Когда же состоится праздник? Кажется, в следующем месяце, не раньше. Для аборигенов это самое главное событие года, а он чуть не забыл! Филипп всегда устраивал грандиозное празднество, старался показать этим людям, как он ценит их труд. Теперь, когда отца не стало, придется ему взять на себя подготовку торжества, традиции нужно продолжать.

Вот только придется ли ему?

Джон снова вспомнил, что лишился наследства, а вместе с ним и права устраивать корробори. Жалеть себя будешь потом, напомнил он себе. Кому-то придется провести праздник. Нужно непременно сказать об этом Алексу, когда тот вернется. Жадными глазами всматривался Джон в танцующих, стараясь разглядеть среди них хрупкую фигурку. А еще он скажет Алексу, что в этом году будет совершенно необычное представление.

– Пойдешь посмотришь? – спросила Дора.

– Нет, нет, не сейчас, – смущенно ответил Джон. – Мне нужен Дасти, он здесь?

– Я здесь, босс.

Этот маленький, вечно улыбающийся человечек подошел так тихо, что снова застал его врасплох.

– Хочешь прокатиться, босс?

– Нет, поиграй с нами! Не уходи, Джонни, не уходи!

Джон рассмеялся. Дети его очень любили, но в селении спокойно не поговоришь. Он потрепал по головке ближайшего мальчугана.

– Ребята, мне надо ехать. Скоро вернусь, честное слово. Пока.

Он заставил себя не оглядываться на Джину. Они миновали переплетение низко нависших над землей ветвей. Похоже, Дасти знал, куда ехать.

Солнце поднималось все выше, его жаркие лучи добела раскалили небо, выжгли кроваво-красную землю. Кусты мимозы на дальнем холме казались языками оранжево-красного пламени. Высоко над их головами перекликались черные какаду, перелетали с ветки на ветку. У Джона полегчало на душе.

Королевство, подумал он. Мое Королевство. Этого у меня никому не отнять.

Наконец он решился заговорить, облечь в слова свои неотвязные мысли.

– Дасти, я знаю, вы верите в сны, вы придумали свое Царство Снов сотни тысяч лет назад. Но верите ли вы в дурные сны, в то, что у нас называют Сатаной. В Дьявола, насылающего дурные сновидения?

Дасти ответил не сразу.

– Босс, дурное есть всегда и везде. Есть хорошие духи и плохие духи, хорошие животные и плохие животные, хорошие люди и плохие люди. Но в людях больше зла, чем в самых плохих духах. Всегда.

– Дасти… – Джона охватило возбуждение. Казалось, туманная пелена безысходности, охватившая его в момент пробуждения от страшного сна и парализовавшая волю, стала понемногу отступать. – Дасти, кто живет у водопоя?

– Рыбы, птицы, ящерицы… и большие змеи, – ответил тот, не поворачивая головы.

– Змеи?

– Не так важно, кто живет, верно, босс? Всякий может прийти.

Теперь Джон понял, куда они направляются.

– Как мы сейчас?

– Примерно так, – улыбнулся Дасти одними губами.

Они надолго замолчали. Казалось, Дасти не был склонен продолжать разговор. Наконец Джон не выдержал.

– Ты сегодня собирался к водопою, или эта поездка – только из-за меня?

Дасти задумчиво закатил глаза, сдвинул на затылок шляпу.

– Думаю, я бы на днях наведался туда. Возбуждение Джона все усиливалось.

– Ты что-то узнал, что-то почувствовал? Дасти насмешливо улыбнулся.

– Никакого колдовства, босс, здравый смысл, и ничего больше. Просто я узнал одну интересную вещь. Ты ведь знаешь, когда мы устраиваем скот на ночевку, то сменяем друг друга, следим за ним по очереди. Слим в тот день дежурил за несколько часов до того, как умер твой отец. Слим сказал мне, что слышал самолет. Но, насколько я знаю, на ферме гостей не было, и нигде больше тоже. Так кто это был? И зачем?

Джон пытался сохранять спокойствие.

– Может быть, самолет пролетал мимо?

– Нет, Слим сказал, что он не улетел дальше аэродрома.

– Значит, самолет в ту ночь мог приземлиться, а потом улететь обратно, и никто бы об этом не узнал?

Дасти кивнул.

– Похоже на то.

– И кто-то мог…

– Или могли…

– Появиться на ферме, а потом снова исчезнуть, и никому не пришло бы в голову, что здесь вообще кто-то был? – У Джона голова шла кругом. – А от аэродрома сюда, если по прямой, даже ночью, пешком – как ты думаешь, сколько времени займет? Если места знакомые?

Дасти уже подумал об этом.

– Для здорового, выносливого человека – не больше часа. И, босс… здесь всем знакомы эти места.

– Да-а, – горько вздохнул Джон. Убийца был явно свой, с фермы. – Значит, за ночь они могли обернуться туда и обратно?

Дасти покачал головой.

– Если их действительно было несколько. Сейчас посмотрим.

Они подъехали к водопою, спешились и привязали коней к дереву, растущему на самом верху склона, далеко от воды.

– Здесь уже достаточно потоптались, – сказал Дасти. – Сначала твой отец, потом мы, когда уносили его отсюда, потом еще ты – может, и искать больше нечего. Подожди здесь, у дерева, а я пойду посмотрю. Если что-нибудь найду, крикну.

Джон сидел совершенно неподвижно, напряженно вслушиваясь в тишину, и так долго, что мелкие обитатели буша совсем перестали его бояться. Вокруг него сновали по своим делам зеленовато-черные и золотистые жуки, ящерицы пробегали так близко, что чиркали хвостом по сапогам, а маленькая мышь-песчанка даже взобралась ему на ногу. Наконец он услышал крик.