Кимберли Логан - Соблазненная грехом

Еще до приезда в Лондон он решил сделать все от него зависящее, чтобы избежать встречи с Эйми. В тот же момент, когда лорд вошел в сад четы Монро и увидел Эйми, готовую вот-вот свалиться с дерева, ему следовало развернуться и уйти. Но внутренний голос велел сделать именно то, что он и сделал. Когда Эйми очутилась в его объятиях, цветочный аромат, исходивший от ее волос, словно воспламенил все у него внутри. Ройс не в силах был противостоять желанию слегка подразнить ее, вызвать тот огонек, что озарял глаза Эйми в моменты редкой вспыльчивости.

Последствия вспыхнувшего пламени оказались самыми плачевными – он был взволнован, а ноющие ощущения в каждой клеточке тела давали знать о близости Эйми.

Ройс едва сдержался, чтобы не выдать себя стоном. Видимо, расстояние, разделяющее их на протяжении нескольких месяцев, ничуть не ослабило действия ее чар. Он был в полной растерянности и не знал, что со всем этим делать. Что он знал точно, так это то, что не намерен более подвергать себя испытанию встречей с Эйми. Не сейчас, когда тучи и так сгустились над его головой.

Допив бренди, Ройс поставил опустевший бокал на стоявший рядом мраморный столик и обратился к графу, стараясь сохранять спокойствие:

– Хоксли, благодарю за беспокойство. – Довольный, что голос его звучит спокойно и уверенно, несмотря на водоворот бурлящих внутри чувств, он продолжил – Действительно спасибо. Но боюсь, мне это не поможет. Я буду намного лучше чувствовать себя, оставшись наедине с собой. И хоть мне крайне жаль разочаровывать тебя и твою милую жену, но, похоже, именно так – в уединении – я и проведу остаток вечера. Так что, если позволишь?.. – Неловко кивнув, он развернулся и поспешил покинуть комнату раньше, чем граф успел что-либо возразить.

Выйдя из гостиной, Ройс почувствовал, как гул голосов превратился в неразборчивое жужжание. Облокотившись рукой о деревянную панель стены, лорд Стоунхерст попытался вернуть себе самообладание. Он понимал, что был достаточно груб с другом, но ничего не мог поделать. Любое промедление – и он бы являл собой жалкое зрелище, а это то, чего он старался избежать всеми возможными способами.

Но порадоваться своему успешному исчезновению Ройсу не удалось: чей-то знакомый голос, донесшийся с другого конца коридора, приветствовал его:

– Стоунхерст, дружище!

Ройс тихо выругался. Еще не обернувшись, он наверняка знал, кого ему предстоит увидеть. Несомненно, это маркиз Олбрайт, выйдя из холла, показался в арке в сопровождении сестры, леди Оливии. Следом за ними шла леди Эйми.

Янтарного цвета шелковое вечернее платье не изобиловало украшениями, квадратный вырез на груди эффектно подчеркивал все прелести Эйми. В образе ее чувствовалась собранность. Слегка опустив голову, она шла по коридору. Как всегда, создавалось впечатление, что, выбирая наряд, она следовала единственному критерию – чтобы он не бросился в глаза. Многие мужчины с большой долей вероятности приняли бы ее за дурнушку, отдав предпочтение кому-нибудь из наделенных привычной глазу красотой многочисленных девушек в более ярких нарядах Но Ройс был не из тех, кому привлекательная внешность могла вскружить голову. В облике Эйми он чувствовал кротость и одновременно силу характера, придающие ее изысканным чертам скромное обаяние. Возможно, и правда ее локоны, скромно уложенные косами в виде обруча, были непримечательного русого цвета, но они были густыми и необыкновенно блестящими в свете канделябров. Густые ресницы едва ли скрывали блеск ее огромных глаз, широко распахнувшихся от неожиданной встречи с лордом. Ройс мог поклясться, что Эйми слегка замешкалась, прежде чем совладать с волнением и поспешить за отцом с тетей.

Мысленно он восхищенно аплодировал ее мужеству, на время позабыв о собственном самообладании. Очевидно, мышка научилась отстаивать себя. Но он-то всегда знал, что Эйми присуща большая внутренняя сила, чем казалось на первый взгляд.

Ройс переключил внимание на подошедшего к нему вплотную лорда Олбрайта.

– И куда это вы так спешите? – с задором в голосе поинтересовался маркиз, приветственно протягивая руку.

Это был высокий мужчина с типичной внешностью ученого, густая шевелюра того же золотистого оттенка, что и у младшей дочери, была уже подернута сединой. С первых дней знакомства Олбрайт относился к Ройсу с теплотой и уважением. Со временем их отношения становились все более дружескими и непринужденными.

– Ведь вы не уходите насовсем? Знаю, знаю, мы слегка запоздали, но все равно раньше чем через час обед не подадут.

Ройс ответил на рукопожатие маркиза, не забывая о близком присутствии Эйми, которая, стоя возле отца, с непроницаемым лицом следила за их разговором.

– Боюсь, что именно так, ухожу. Утреннее путешествие оказалось более утомительным, чем я ожидал, поэтому, думаю, мне лучше подняться к себе и постараться заснуть.

– Жаль слышать это. Я надеялся, что нам удается пообщаться.

Расстроенный вид старика огорчил Ройса. С досадой он понимал, что сократить общение с Эйми без ограничения связей с ее отцом невозможно. И хотя он знал, что это единственный выход из сложившейся ситуации, чувство вины не покидало его.

– И я надеялся не меньше. Прошу великодушно простить меня, – не меняя тона, произнес Ройс, – но, возможно, я смогу найти время и заглянуть к вам на Белгрейв-сквер перед возвращением в Стоунклифф. Если память не изменяет, в последней партии в шахматы вы разгромили меня. Буду рад возможности отыграться.

– Да что вы! Не стоит извиняться, – успокоил его Олбрайт. – Хотя с вашей стороны неосмотрительно отказываться от обеда, сулящего гастрономическое удовольствие. Тушеная утка выходит отменной у повара Хоксли…

– Ну же, Филипп, оставь молодого человека в покое. – Леди Оливия перебила брата, слегка дернув его за руку. Чуть наклонив голову, она самоуверенным изучающим взглядом посмотрела на Ройса из-под трепещущего в ее руках веера. Вероятно, раньше она и была привлекательной женщиной, но с возрастом черты ее аристократичной внешности стали резче. Седеющие волосы были так сильно зачесаны назад, что брови поднялись неестественно высоко, придавая лицу удивленное выражение. – Несмотря на то, что мы, несомненно, почувствуем недостаток обшения с виконтом, мы не должны забывать, что длительное путешествие утомило его. И уж наверняка нам не хотелось бы еще больше утруждать его, навязывая свое общество, не так ли?

Ее показная вежливость не тронула Ройеа. Негативное отношение старшей сестры маркиза к его персоне было ему известно. Но как любил говаривать Хоксли, она была твердолобой гарпией, угодить которой не мог никто, даже ее племянницы, в воспитании которых она помогала брату.