Карен Монинг - Темный горец

Мысленно содрогнувшись, она отогнала мрачные мысли прочь. Это было ужасно; она никогда в своей жизни не была так напугана, но всё закончилось, и она будет смотреть вперёд, а не назад. Пребывание с этими мыслями снова заставит её почувствовать весь тот ужас. Сумасбродная, ужасная вещь произошла прямо перед тем, как она покинула Нью-Йорк, но она не позволит ей охарактеризовать время её пребывания там или бросить тень на её будущее. Он был мёртв; она не допустит, чтобы попытка мужчины заставить её чувствовать себя запуганной увенчалась успехом. В двадцать четыре года ей довелось однажды стать жертвой нападения. Она сможет жить с такими сложностями. Будет жить с ними и не позволит этому запугивать её в будущем. Более осторожная? Точно. Напуганная? Не дождётесь.

Она была на пути в Шотландию, с мужчиной, который, как никто другой из тех, кого она знала, заставил её почувствовать себя более живой.

И она была решительно настроена наслаждаться этим каждую минуту.

Она размышляла над тем, что бы дедушка подумал о Дэйгисе.

Хло Зандерс. Хло… МакКелтар.

Зандерс, пожурила она себя тотчас, перестань так думать! Она не собиралась идеализировать обстоятельства. Она ранее пообещала себе это, когда сидела с ним в аэропорту в ожидании их рейса. Он был таким заботливым, проводил её в женский туалет, сходил с ней перекусить, никогда не оставлял её даже на минуту, хоть и всё с тем же неизменным самообладанием. С этой бесившей её выдержкой, с этой дисциплинированной сдержанностью. Ничего удивительного в том, что женщины так сильно влюблялись в него; такая скрытность бросала вызов женщине, заставляя желать её стать той единственной, что проникнет в душу Дэйгиса МакКелтара. Но Хло не собиралась совершать эту ошибку. Поскольку она видела, что была женщиной на час и ничем больше. Она была настроена оставаться разумной в таких вещах, расценивая поездку как приключение, воспринимая вещи исключительно в их номинальной стоимости, и не выискивая в них чего-то большего, чем было на самом деле.

Однако, дедушке не понравилось бы это… Её мысли вернулись, чтобы снова вкратце коснуться утренних событий, но меньше беспокоящей её части. После того, как мужчина спрыгнул, Дэйгис раздел её быстро и яростно, его выражения лица было достаточно, чтобы заставить замолчать любой протест. От него исходила едва сдерживаемая ярость, заставляющая её думать, что её противник просто подарил себе, спрыгнув, более милосердную смерть. Его сильные руки дрожали, когда он занялся ею. Она никогда не видела, чтобы кто-то, столь сильно переполненный яростью, вёл себя так нежно. Он смыл губкой с неё вино, прочистил и перевязал её раны, твёрдо игнорируя всё то время её наготу.

Казалось, чем сильнее были его эмоции, тем жёстче он контролировал себя. Это было предположение, которое ей было любопытно изучать дальше. Но почему ярость? удивлялась она. Потому что кто-то осмелился посягнуть на его собственность? Устроить погром в его доме? Женщина, склонная идеализировать вещи, могла бы увидеть в этом некие эмоции по отношению к себе, но Хло не собиралась становиться такой дурой.

С тихим вздохом она медленно открыла свои глаза, и обнаружила, что он пристально смотрит прямо на неё. Он не говорил, просто смотрел на неё. В тени, его чеканное лицо было потрясающим, беспощадно мужественным.

Его глаза.

Она потерялась в них на долгие минуты, удивляясь, как она могла когда-то думать, что они были золотистыми, как у тигра. Они были цвета тёмного виски. С наполнявшим их каким-то чувством. Она вгляделась. Что-то похожее на…

Отчаяние?

Глубоко под холодностью и насмешкой, хорошо скрываемое под безжалостным обольщением, возможно ли было такое, что Дэйгис МакКелтар испытывал боль?

Не пытайся читать между строк, напомнила она себе. Номинальная стоимость говорит о том, что мужчина выглядит так, будто хочет тебя поцеловать, не подарить тебе детей, Зандерс.

Боже, он бы сделал красивых детей всё-таки, промурлыкало её женское начало. Та её часть, что всё ещё несла биологический след первобытных дней, и безошибочно тянулась к самому одарённому воину и защитнику.

Его глаза сверкнули, и он склонил свою тёмную голову к её голове. О, он определённо хотел её поцеловать. Она знала, что ей следовало отвернуться, она обзывала себя дурой на всех языках, какие знала, но это не помогло. Свет был приглушён, большинство пассажиров спали, обстановка была уютной и интимной, и она хотела, чтобы её поцеловали. Какой вред был в маленьком поцелуе? Кроме того, они были в самолёте, ради бога - как далеко это могло зайти?

Знала бы она ответ на это заранее, бросилась бы через проход и заклеила бы клейкой лентой себе рот. Изоляционной клейкой лентой. Несколько слоёв. Может быть, обмотала бы свои бёдра в дополнение к этому.

В тот миг, как его губы коснулись её губ, знойная буря разразилась внутри неё, и она загорелась зарницей. Он потирал её губы своими чувственными губами, покоряя медленно, заставляя её чувствовать себя нуждающейся и безрассудной.

Неспешность не была тем, чего она хотела. Она позволила себе поцелуй, Боже правый, она намеревалась его получить. Настоящий поцелуй, со всеми прибамбасами. Губы и язык, и зубы, и много тихих вздохов. Издав тихий нетерпеливый звук, она прикоснулась к его языку своим. Его отклик был мгновенным и возбуждающим, превратившим её бурю в ураган жара и страсти. С низким рычанием глубоко в горле, он зажал в кулаки её волосы и рванул её голову к сиденью, проникая языком ещё глубже, так что она не могла дышать с ним во рту.

Поцелуй, что он ей дарил, не предназначался для того, чтобы соблазнить, но имел целью оставить след в женской душе, и это сработало. Он был доминирующим, как и сам мужчина, голодным и требовательным. Выманивающим ту затаившуюся Хло, что скрывала свою потребность совершенно так же глубоко, как и он свою. Он был тёмной, чарующей тенью, окутавшей её, и она тонула в нём. В пряном запахе одетого в кожу мужчины, в гладком, влажном скольжении его языка, в сильных руках, удерживающих её волосы. И она не смела издать тот самый звук, что вибрировал внутри неё. И то, что они были вынуждены удерживать такой поцелуй в абсолютной тишине, было невыносимо эротичным.

Его горячий язык врывался и отступал в откровенной имитации секса, и она чувствовала, как становится безнадёжно влажной, от одного поцелуя. Мужчина заставлял чувствовать женщину так, словно её пожирали, поглощали, выпивали сладчайшими глотками.

Когда он остановился и провёл подушечкой большого пальца по её припухшим губам, она тихо тяжело дышала, широко раскрыв глаза и не в состоянии сказать ни слова. Он всмотрелся в её лицо, нежно радуясь тому, что увидел в её остекленевших глазах, то очевидное, вызывающее помутнение разума воздействие, что имели его поцелуи на неё. С низким, удовлетворённым смехом, он прижал свой большой палец к её нижним зубам и вынудил её рот открыться больше, опустил ладони по обе стороны её лица, беря её широко открытый рот в поцелуе с глубоко проникающим языком. Похищая дыхание из её лёгких, потом возвращая его обратно. Занимаясь любовью с её ртом, позволяя ей узнать, как будет заниматься любовью с ней всеми способами других мест.