Констанс Хевен - Тень любви

Боль будто ножом резанула по ее сердцу. Конечно, это могла быть ее мать, леди Кларисса. Она ведь никогда не любила Дэниела и могла так сделать, считая, что помогает дочери.

Дэниел встревоженно сказал:

– Я беспокоюсь о тебе, Кристина. С тобой все в порядке? Ты очень бледна.

– Все нормально. Сейчас пройдет. Я понервничала немножко. Дэниел, я так расстроилась, что не получила твое письмо, мне очень жаль. Мне очень жаль, Дэниел…

– Не нужно расстраиваться. Какое это теперь имеет значение, ведь ничего не исправишь. Все позади, мы ничего не вернем, как бы нам этого ни хотелось. Не стоит терять время на сожаления. Извини меня, Кристина, но мне уже пора идти. Очень мало времени, а я еще хотел бы увидеть мистера Брауна, прежде чем сяду в поезд.

– Дэниел, обещай, что напишешь мне! – Кристина схватила его за руку, в глазах ее была мольба. – Пожалуйста, напиши мне. Мне это очень важно.

– Хорошо. Я не знаю еще, в каких условиях буду жить, но если ты действительно так этого хочешь, я обязательно напишу тебе.

– Может быть, лучше пересылать письма через Кейт? – предложила Кристина.

– Почему? Что, Гарет будет ревновать? – слегка улыбнулся Дэниел.

– Не знаю, может быть, и не будет, но я хочу быть уверена, что все их получу.

– Хорошо, обещаю. Жаль, что не могу остаться дольше. Мне еще столько нужно сказать тебе, столько хочется услышать от тебя… Но это, наверное, уже невозможно.

Дэниел встал, взял Кристину за руку и притянул к себе. Он крепко обнял ее и стал покрывать ее лицо поцелуями. При зарождении любви влюбленные говорят о будущем, при ее закате – о прошлом. Так было и у Дэниела с Кристиной, им казалось, что их любовь не имеет будущего. Каждый человек окутан покровами таинственности.

Это большая радость – видеть, как один человек угадывает то, о чем думает другой. Когда люди по-настоящему, бескорыстно любят друг друга, они становятся единым целым, они настолько близки, что каждый из них знает, о чем думает в это мгновение его любимый.

Любовь, конечно же, нуждается, чтобы тайна рассеялась, но любовь не меньше нуждается в том, чтобы тайна осталась. Как в природе, так и в любви, – слишком яркое солнце утомляет, клонит ко сну. Кто не испытывал волнения от едва слышного дыхания любимой женщины, тот не поймет, что такое нежность.

Вскоре Кристина осталась одна в комнате. Через несколько минут вошел Гарет, а следом за ним Бетси с подносом в руках. Кристина еще не пришла в себя, меньше всего ей сейчас хотелось видеть своего мужа.

– Ты рано сегодня, – стараясь не подавать виду, что была взволнована, сказала Кристина.

– Да, пришел пораньше. Бетси сказала, что у тебя был гость, и поэтому ты не у себя, а здесь, в гостиной. Кристина, и кто же это был?

– Да… тебе это не интересно… Один… Гарет резко спросил:

– Скажи, это был Хантер? Только не лги мне. Хантер, да? Я же видел его, я не мог ошибиться.

– Если знаешь, зачем тогда спрашиваешь? – холодно воскликнула Кристина и принялась разливать чай, руки ее дрожали.

– Ты ведь была уверена, что он придет? – громко воскликнул Гарет.

– Нет, я ничего не знала… Дэниел проездом в Лондоне и зашел на каких-то пять минут. Он зашел попрощаться перед поездкой в Саутхемптон. Тебя это оскорбляет?

– Зачем он сюда пришел? Что ему нужно?

– Но я же объяснила тебе. Он военный корреспондент газеты «Клэрион».

– Ну да, этой радикальной газетенки. Ну что ж, думаю, она ему подходит, судя по его взглядам.

– Прошу тебя, Гарет, не нужно язвить и разговаривать со мной в таком тоне. Я ничего не сделала предосудительного. Зачем устраивать сцены? Я считаю, что это очень благородно со стороны Дэниела поехать военкором. Я собираюсь прочитать все его статьи оттуда, – уверенно сказала Кристина. В душе она, конечно, очень волновалась.

– Тебе будет не так легко достать номера этой газеты, – заметил Гарет.

– Ничего, я уже об этом подумала. Я сделаю спецзаказ нашему агенту, – пояснила Кристина.

Гарет протянул жене пустую чашку, чтобы Кристина налила ему еще чаю. Затем он сказал с внешним безразличием:

– Конечно, вы так долго не виделись… Я все понимаю, Кристина. И долго он здесь был? О чем же, интересно, вы говорили? Надеюсь, не обо мне?

Именно в этот момент Кристине показалось, что письмо Дэниела могло попасть в руки Гарета. Кристина не могла ни о чем другом думать, как об этом письме, и поэтому она решила все выяснить…

– Гарет, – начала Кристина, – я должна поговорить с тобой. Это очень важно для меня и касается нас обоих: – Внезапно у нее закружилась голова. Кристина закрыла глаза.

– Что с тобой, дорогая? Тебе плохо? – Гарет моментально взял ее на руки и нежно сказал: – Что ты с собой сделала? Разве так можно?

– Ничего, уже прошло, – тихо сказала Кристина, почувствовав, как боль постепенно отпускает. – Ничего страшного. Когда я спускалась сегодня по лестнице, то поскользнулась и чуть не упала. Тогда очень испугалась, наверное, это из-за моих переживаний о ребенке… Все теперь хорошо.

– Пожалуйста, береги себя. Сколько раз говорить тебе, чтобы ты была осторожна?

– Но я чувствую себя хорошо. Как ты считаешь, еще не пришло время? Скажи, Гарет, я очень боюсь…

– Не волнуйся, Кристина, прошу тебя. Все будет хорошо. Я с тобой, любовь моя. Все будет хорошо.

Гарет вел себя очень достойно. Он был по отношению к жене сама доброта, надежность и нежность, а в данный момент Кристине ничего другого и не было нужно. Кристине стало очень жаль Гарета, ему так хотелось, чтобы она его боготворила и жила любовью к нему. Жалость у женщины – те же кровь и молоко для питания ее будущего ребенка. Пока женщина носит дитя, ее дитя питается кровью, потом молоком, а после молока – жалостью, материнской жалостью. Ведь каждая женщина по природе своей очень жалостлива, и каждый несчастный находит в ней утешение. Все сводится к материнству, из этого источника все пьют. Самое большое счастье для молодой женщины – счастье стать матерью, стать самым любимым и незаменимым человеком, счастье быть единственной и самой красивой для ее ребенка. О таком счастье думала и мечтала Кристина.

Бетси позвала Джейн Ренфру, и они вместе отвели женщину наверх, в ее комнату, помогли ей раздеться и уложили в постель, пока Марк, недавно работающий у них слуга, побежал за доктором Говардом Спайром.

– Да еще нет такой необходимости, – слабо прошептала Кристина. – Мне кажется, что мы только зря побеспокоим мистера Спайра…

– Черт возьми, но ему за это платят! – воскликнул Гарет. – Я хотел, чтобы за тобой был самый лучший уход, и я постараюсь, чтобы все именно так и было!

Потом всю ночь и следующий день Кристина лежала в постели, она почти ничего не ела. Боль была такой острой, что хотелось стонать и чтобы кто-то сидел рядом и что-нибудь рассказывал на отвлеченную тему.