Джейн Фэйзер - Изумрудный лебедь

Гарет медленно обернулся и посмотрел на него в упор. Из его карих глаз исчезли сонливость и насмешливость, и, встретившись с ним взглядом, хозяин попятился и торопливо закрыл за собой дверь.

Миранда облизала внезапно пересохшие губы. Вопрос хозяина гостиницы и то, что лорд Харкорт отказался на него ответить, заставили ее позабыть о голоде. Она снова насторожилась. Как можно доверять совершенно незнакомому человеку? Милорд, конечно, не кажется опасным, но Гертруда много раз повторяла ей, что в тихом омуте черти водятся, особенно если речь идет о джентльменах.

Она потянулась к дверной щеколде.

— Я… я, кажется, передумала, милорд. Думаю, я, я… не заинтересуюсь вашим предложением, и было бы несправедливо съесть ужин просто так. Я, пожалуй, пойду.

Гарет нахмурился:

— Минутку, Миранда!

Он успел схватить ее за запястье и втащил в комнату. В глазах Миранды отразился ужас. Она изо всех сил старалась освободиться, изгибаясь всем своим гибким телом, но пальцы, сжимавшие ее запястье, были сильными и держали крепко. Внезапно Чип заверещал и обнажил зубы, и Миранде с трудом удалось удержать его, чтобы он не прыгнул на человека, которого счел врагом своей хозяйки.

— Боже милостивый! — воскликнул Гарет, выпуская ее запястье. Он злился, но в то же время ему было смешно. Эта обезьянка прямо-таки грозный страж. — Уверяю тебя, что не собираюсь посягать на твою добродетель. Я просто хочу, чтобы ты меня выслушала в обмен на хороший ужин.

Он отошел к окну. Эта девушка напоминала ему трепетную лань на берегу ручья, встревоженную каким-то шумом и собирающую все свое мужество, чтобы забыть об опасности и утолить жажду.

Он сел на одну из табуреток, оперся локтями о стол и положил подбородок на руки. Ни один из них не прерывал молчания. Потом она шагнула в комнату и замерла на пороге.

— Труппа — это моя семья, — сказала она с трогательным достоинством. — Мужчины моей семьи не сводники, а женщины не шлюхи.

— Разумеется, нет, — сказал он, серьезно глядя на нее.

— Я знаю, многие люди считают, что бродячие комедианты…

— Моя дорогая Миранда, не знаю, что считают люди, но я не из тех, кто верит пустой молве.

Миранда смотрела на него, склонив голову к плечу. В дверь постучали, и она вздрогнула от неожиданности. Потом посторонилась, уступая дорогу двум служанкам из таверны, которые принесли подносы с едой и питьем. Миранда невольно облизнулась, когда почувствовала поднимавшиеся от еды соблазнительные ароматы, и без дальнейших колебаний шагнула к столу.

Служанки смерили ее оценивающими взглядами, потом ушли. Миранда отлично знала, что они подумали, но так как они продавали свое тело с такой же легкостью, как и пиво в общем зале таверны, она решила не обижаться на них за то, что они и ее заподозрили в подобном.

Миранда выпустила Чипа, тотчас же прыгнувшего на полог над кроватью, где он уселся на корточки и принялся что-то верешать.

Миранда жадно оглядела яства.

— Белый хлеб, — почтительно пробормотала она.

Белый хлеб считался роскошью по обе стороны Ла-Манша. Миранда села на второй табурет и ждала, стараясь сдержать свой аппетит, пока не приступит к ужину ее сотрапезник.

— Я полагаю, это заяц, — сказал Гарет, понюхав жаркое в глиняном горшке. Он погрузил в него свой нож, отрезал кусок ароматного темного мяса, поднял его на острие ножа, попробовал и кивнул. — Великолепно, — сказал он и пригласил жестом девушку последовать его примеру, потом отломил горбушку мягкого свежего белого хлеба.

Приглашать Миранду дважды не потребовалось. Она опустила свою ложку в душистый соус и уже хотела было пальцами взять кусок мяса, когда вспомнила, что ее хозяин воспользовался для этой цели ножом. Вообще-то она не обращала внимания на такие мелочи, но сейчас взяла нож и последовала его примеру. И с облегчением увидела, что он, ничуть не смущаясь и не задумываясь, макает свой хлеб в их общий горшок.

Гарет прервал трапезу, чтобы наполнить оловянные кубки рейнским вином. Он незаметно наблюдал за девушкой и заметил, как изящно она ела, как вытирала пальцы о хлеб, вместо того чтобы облизывать их, и пережевывала пищу с закрытым ртом.

Чип спрыгнул с полога и уселся на краешке стола с очень мрачным видом.

— Он не ест мяса, — пояснила Миранда, отламывая кусочек хлеба и протягивая ему. — Он любит фрукты и орехи, а сегодня полакомится белым хлебом.

— Полагаю, хозяин сможет достать изюма и несколько яблок, — сказал Гарет. — Как ты думаешь, тебе удастся убедить свою зверюшку слезть со стола? Мне не хочется есть в обществе животных, пусть даже таких благонравных.

Миранда сняла Чипа со стола, но он тотчас же резво вскочил ей на плечо, не выпуская из лапок хлеб.

— Не думаю, что мне удастся заставить его удалиться, — сказала Миранда смущенно.

Гарет с покорным видом пожал плечами.

— Пока он остается вдали от стола, все в порядке. — Гарет поднял кубок с вином. — Твоя семья французского происхождения?

Миранда слишком долго и серьезно думала, что ответить на такой простой вопрос.

— Труппа состоит из людей разных национальностей — французов, англичан, итальянцев, испанцев. Мы собрались здесь со всех концов света, — ответила она наконец. — Вы это хотели узнать?

— Я спросил о твоей собственной семье.

— Не знаю. Я найденыш.

Она отхлебнула глоточек вина, смущенная его расспросами и необходимостью признаваться в том, что ее нашли и воспитали чужие люди, хотя до сих пор никогда не страдала от отсутствия настоящей семьи.

Однако, судя по всему, лорд Харкорт не видел ничего предосудительного в таком признании.

— Где тебя нашли?

Миранда пожала плечами:

— В Париже, не знаю точно где. Я была тогда младенцем.

Он кивнул:

— А сколько тебе лет?

Миранда покачала головой.

— Не могу сказать. Мама Гертруда думает, около двадцати. Она нашла меня в лавке пекаря и, так как никто не признал меня своей, взяла с собой. А теперь хочет, чтобы я вышла замуж за Люка. Но это нелепо. Всю свою жизнь я считала Люка братом. Как можно выйти замуж за брата?

— Хочешь сказать, без благословения церкви?

Миранда улыбнулась, услышав эту реплику.

— Вы понимаете, что я имею в виду.

Он рассмеялся и снова наполнил ее кубок.

— Значит, труппа — это единственная семья, которую ты знаешь. Но ты говоришь по-английски так, будто это твой родной язык.

— Я говорю на многих языках, — ответила девушка равнодушно. — Мы все говорим на многих языках. Мы ведь путешествуем по всему свету. Чип!

Пока Миранда рассказывала, обезьянка соскользнула с ее плеча и сунула лапку в горшок с жарким. Чип выудил из него кусок моркови и быстро отправил в рот, весело что-то бормоча.

— Прошу прощения, милорд. Должно быть, он понял, что в горшке есть не только мясо, но и овощи. — У Миранды был смущенный вид. — Но, уверяю вас, пальцы у него чистые.