Джейн Фэйзер - Случайная невеста

Вудсток, Оксфорд, январь 1646 года

Леди Фиби Карлтон прислушивалась к ровному дыханию своей подруги. У Оливии всегда был некрепкий сон, она просыпалась от малейшего звука. А в эту ночь Оливия не должна знать о планах Фиби, несмотря на то что у них нет друг от друга секретов и они близки, как любящие сестры. Если не больше. Нет, сегодня Фиби не может поделиться своими намерениями с Оливией.

Она откинула покрывало, опустила ноги на пол. Оливия тотчас шевельнулась, повернулась на бок. Фиби замерла. Пламя в камине почти погасло, в комнате было так холодно, что изо рта шел пар и возле горящей свечи плавало туманное облачко. Оливия боялась темноты, поэтому они оставляли свечу гореть на каминной полке.

Оливия снова задышала ровно, и Фиби на цыпочках прокралась через комнату в гардеробную. Она заблаговременно оставила дверь приоткрытой, чтобы та не заскрипела. Схватив одежду и дорожную сумку, девушка босыми ногами прошлепала к входной двери, подняла задвижку и выскользнула в коридор.

Дрожа от холода, она натянула одежду прямо на ночную рубашку. Свечи в коридоре не горели, было совершенно темно, но ее это радовало: никто не увидит.

Дом был погружен в безмолвие, если не считать обычных ночных шорохов и скрипов старого, рассыхающегося пола. Надев шерстяные чулки, она с башмаками и котомкой в руках пробралась на ощупь к широкой лестнице, ведущей в нижний большой холл.

В холле стоял полумрак; в камине догорало пламя. Над головой Фиби зловеще темнели тяжелые балки потолка. Она осторожно продвигалась к входной двери, так и не надев башмаков.

Поступок, конечно, безумный, но выхода у нее не было: она не позволит торговать собой, как призовым поросенком или премированной коровой на ярмарке! Никогда не согласится выйти замуж за человека, заинтересованного в ней не больше чем фермер, покупающий породистое животное.

Фиби сразу же скривилась, едва ей на ум пришли оба эти сравнения, но тем не менее тут же решительно тряхнула головой. Еще чего не хватало! Сейчас не какие-нибудь средние века, когда можно было заставить несчастную девушку выйти замуж за кого угодно. Однако и теперь надо бороться, иначе ничего хорошего не получится. Ее отец не желал слушать никаких возражений, думая лишь о своей выгоде и желая поскорее избавить себя от всяких забот о единственной оставшейся у него дочери.

Шагая в чулках по холодным каменным плитам холла, Фиби бурчала что-то себе под нос, осуждая подобных людей и их поступки, не позволяя в полной мере проявиться страху, который испытывала от того, что задумала и уже начала осуществлять. Ведь это полное безумие — решиться на то, чтобы зимней ночью удрать из дома неизвестно куда, — и все же это лучше, чем брак с человеком, который тебя ни раньше, ни теперь почти не замечает.

Тяжелая дубовая дверь холла была заперта на всевозможные засовы. Фиби опустила на пол котомку и башмаки и обеими руками взялась за железную перекладину. Ей удалось сдвинуть ее в сторону, удержав в металлических скобах. Теперь нужно было откинуть еще два засова, тяжеленных и способных произвести шум. Ей это удалось, даже испарина выступила у нее на шее и на груди. Сейчас она уже не думала ни о чем, кроме огромной злой двери, преграждающей путь к благословенной свободе.

Осторожно и бесшумно Фиби отворила ее. Порыв холодного ветра заставил девушку поежиться. Она глубоко вдохнула, задержала дыхание. Что теперь?

Внезапно дверь с треском захлопнулась: кто-то протянул руку у нее над головой и закрыл дверь. Фиби в изумлении смотрела на эту неподвижную руку, на запертую дверь. Что это? Откуда? Удивление сменилось испугом, когда она спиной ощутила чье-то тепло и поняла, что ни вперед, ни назад пути нет.

Задрав голову, она внезапно встретила тоже удивленный и одновременно раздраженный взгляд человека, предназначенного ей в мужья.

Кейто, маркиз Гренвилл, молча взирал на нее. Когда он заговорил, голос его показался слишком громким в полутемном холле в мертвой тишине:

— Что, позволь узнать, ты здесь делаешь, Фиби?

Усиленные размерами и высотой холла звуки неслись словно с неба и заставляли Фиби дрожать всем телом. Некоторое время она неподвижно стояла с открытым ртом, весьма напоминая деревенскую дурочку. И вдруг выпалила:

— Я собиралась погулять, сэр.

Кейто с недоумением уставился на нее.

— В три часа утра? Не выдумывай! — Взгляд его сделался суровым, глаза сузились, когда он разглядел валявшиеся на полу котомку и башмаки. — Погулять, говоришь? — язвительно переспросил он. — Прямо в чулках, да?

Он положил руки ей на плечи, оттащил ее от двери и снова задвинул все засовы и задвижки, причем их раздражающий лязг прозвучал в ушах Фиби зловещим погребальным звоном, который похоронил все ее надежды.

После этого маркиз Гренвилл поднял с пола котомку и, коротко кивнув, направился к двери, ведущей из холла к нему в кабинет.

Фиби бросила взгляд на свои башмаки, пожала плечами и оставив их на полу, последовала за хозяином дома, уставившись в его широкую спину, скрытую под бархатным, с меховой оторочкой халатом, который тяжело падал ему на ноги. Отнюдь не босые и не только в чулках.

Значит, он еще не спал. Но ведь она кралась к дверям бесшумнее, чем мышь. Надо же, а ей и в голову не пришло, что кто-то может бодрствовать в эти предрассветные часы!

Войдя в свой кабинет, Кейто первым делом швырнул на стол котомку Фиби, причем с явным презрением.

Резко повернувшись к ней, так что меховые полы халата едва ли не со свистом обвились вокруг ног, он проговорил:

— Затвори за собой дверь! Не хватало еще, чтобы кто-либо стал свидетелем твоих ночных похождений.

Фиби исполнила просьбу и прислонилась к двери. В комнате маркиза было тепло, в камине весело потрескивал огонь, однако хмурый взгляд хозяина светился холодом и осуждением.

Кивнув на котомку, Гренвилл сказал:

— Значит, собралась на прогулку? Так?

Маркиз открыл котомку, вынул оттуда плащ, повесил на спинку стула и принялся вытаскивать остальные вещи, не сводя при этом насмешливых глаз с Фиби. На стуле росла гора белья: чистые простыни, ночные рубашки, чулки, платье на смену — все из тонкого полотна, — и наконец Гренвилл выложил на стол щетку для волос, ленты и шпильки.

— Довольно необычный набор для прогулки, ты не находишь? — заметил он. — Впрочем, что же ожидать от человека, собравшегося на прогулку в три часа ночи, в середине января. Ты-то сама как думаешь?

Фиби готова была запустить в него тем, что под руку подвернется, но лишь молча подошла к столу и принялась вновь укладывать вещи в котомку.

— Я иду спать, — сказала она без всякого выражения.

— Подожди. — Кейто положил ей руку на плечо. — Полагаю, ты объяснишь мне свой поступок. Уже почти два года как ты живешь под моей крышей и, насколько я знаю, ни на что не жаловалась. Оказалось же, ты только и мечтала удрать отсюда, не сказав при этом никому ни слова… Быть может, моя дочь, Оливия, способна растолковать твои намерения?