Виктория Холт - Месть королевы

– Мы не забудем ваших услуг, оказанных нам и стране, – сказал Мортимер.

Поклонившись в третий раз, сэр Герни вышел из покоев королевы и со всей поспешностью отправился в замок Беркли выполнять не вполне ясный по манере изложения, но вполне ясный по сути приказ.

Эдуард ощутил леденящий страх перед этим человеком с того самого мига, как увидел его. Это был полное подобие Малтреверса – злобное, бездушное, жестокое существо.

Теперь, лежа на охапке грязной полусгнившей соломы, Эдуард каждую минуту ожидал, что эти двое войдут и убьют его.

Для того они здесь и находятся: ожидают его смерти, чтобы немедленно сообщить о ней королеве и ее любовнику. Но смерть никак не берет его, поэтому они становятся нетерпеливыми, что можно легко прочесть на их лицах. И, значит, должны поторопить ее… смерть.

Вот и сегодня, когда оба охранителя вошли к нему, а он притворился спящим, один из них достаточно громко сказал – они уже не почитали нужным считаться с ним, принимать за живого человека:

– Смотри, еще дышит. Наверное, заключил союз с дьяволом. Здоров как бык… Может быть, надо просто…

Малтреверс – это он произнес сейчас эти слова – схватил тяжелый стул и занес над узником.

– Эй, осторожней! – прикрикнул Герни. – Ты забыл приказание? Никаких следов. Хочешь лишиться головы?

– Ты прав, – проворчал Малтреверс и швырнул стул на пол. – Терпения уже не хватает.

– Что ж ты хочешь, – сказал Герни. – Плантагенеты – династия крепких людей. Этот жалкий пленник, непохожий на человека, еще не самый могучий из них…

Так они его оскорбляли, а потом ушли, приказав стражнику принести для него самой гнилой воды и самой тухлой пищи, которую не станет есть и скотина.

Он же, на удивление самому себе, продолжал жить. Будто назло своим тюремщикам.

Да, он сопротивлялся. Может быть, почти уже бессознательно, но все же не желая доставить им удовольствие своей смертью.

Гонец прибыл из приграничных земель, которые снова вернулись во владения Мортимера после возвращения того из Франции. Новости, которые гонец собирался сообщить, были не из приятных.

Упав на колени перед своим лордом, а теперь и подлинным правителем страны, посланный сказал:

– Милорд, я не терял времени на остановки, чтобы привезти вам эту весть, хотя она неприятна. Ваш давний враг из числа валлийцев, Рис Гриффит, собирает людей под свои стяги. Он хочет выступить на защиту истинного короля, так он говорит, который томится сейчас с темнице.

– Будь он проклят, этот Гриффит! – вскричал Мортимер. – Следовало не спускать с него глаз. Чего он уже достиг? Отвечай!

Испуганным голосом прибывший сообщил, что уже много жителей Уэльса присоединились к нему, и все хотят одного: освободить незаконно свергнутого, так они считают, короля и снова посадить его на престол.

– Ты хорошо сделал, что прискакал ко мне без промедления, – сказал Мортимер. – Гриффит будет очень жалеть, что затеял все это… Отправляйся обратно и следи за развитием событий. Обо всем, что узнаешь, немедленно сообщай…

После ухода гонца Мортимер задумался. Его не страшило войско Гриффита – сколько он там наберет этих жалких оборванцев? Разве могут они стать угрозой для армии, которую Мортимер создал вместе с Изабеллой?.. Дело в другом. В том, что знаменем этих бунтовщиков был свергнутый король, и выходит, его сторону начинает принимать все большее число людей по всей стране. Сначала эти монахи-доминиканцы со своими сторонниками, теперь – Рис Гриффит… Кто еще?..

Нельзя, чтобы движение распространялось. Но не следует и вводить армию в Уэльс и начинать настоящую войну. Это может только усилить сопротивление и увеличить количество сторонников бывшего короля.

Следовательно, необходимо сделать совсем другое. И сделать быстро, без лишних слов и размышлений. Тогда отпадет сам повод для восстаний… Если он будет уничтожен… Если исчезнет причина…

В самом деле, отчего он до сих пор жив? В таких условиях, при такой пище и таком обращении? В этом что-то неестественное, не свойственное обыкновенному человеку… Значит, надо ему помочь. Но не прямое, открытое убийство, нет… Этого не простят, если узнают… Но как же тогда?.. Как?.. Изабелла ведь сказала уже достаточно ясно, когда напутствовала сэра Герни. Получается, она решительней, чем он, Мортимер? Этого нельзя допустить, он обязан действовать… Только кому поручить? Тут нужен умелый человек… Опытный убийца, который сделает свое дело с присущей ему жестокостью и не оставит при этом нежелательных следов… Такого человека требуется найти, он сам найдет его, и сам даст необходимые распоряжения. С глазу на глаз…

День сменялся ночью, ночь превращалась в день. Он почти не замечал этих изменений: в каморке было все время темно.

Смерть не приходила. Как ни удивительно, у него появилось даже немного больше сил. Наверное, потому, что определилась цель, поддерживаемая его упрямством и строптивостью, которыми он не отличался при жизни, но которые выявились на пороге смерти: они хотят, чтобы я умер, но я еще поживу назло им!..

История… Народ… Как оба эти понятия, в сущности, непредсказуемы, капризны, непостоянны… Как зависят от случая…

Подобные мысли бродили в голове несчастного короля, и, как ни странно, он, кажется, находил в них утешение…

Да, человек устроен так, что ко многому привыкает. К самому позорному и страшному. К смраду и гнили, ко вшам и крысам, к холоду и голоду.

Возможно, оттого, что у него есть память о прошлом. Он может вспоминать и забываться, вспоминая.

Эдуард вспоминал. Балы и празднества, прогулки и забавы, охоту и ночные развлечения. Наряды, которые носил, яства, которыми ублажал себя и других… Гавестона и Хью… Хью и Гавестона… и других…

Нет, пока воспоминания с ним, он не умрет, не доставит им такого удовольствия! Пускай они тоже помучаются, позлятся… пускай торчат, как в ссылке, в этом мрачном логове…

Какая жалость, что забрали Беркли: они могли бы подружиться и тоже играли бы в шахматы, как с Генри Ланкастером, и пили бы вино, и ему бы дали меховую шкуру вместо этих жутких лохмотьев, чтобы спасаться от холода…

Но Ланкастера нет и Беркли нет, а недавно появился совсем новый человек, которого они называют Уильям Огл. Зачем он тут? Он ходит неслышной кошачьей походкой и часто смеется – громким безжалостным смехом, который отскакивает от сырых каменных стен и словно повисает в воздухе.

От этого смеха у Эдуарда появляется такое ощущение, будто по всему телу ползают муравьи, и, несмотря на постоянный холод, его окатывают жаркие волны.

Уильям Огл, в отличие от других тюремщиков, всегда почтителен с ним, называет «милорд» и то и дело кланяется.