Джейн Фэйзер - Колдунья

Хлоя совершенно потеряла ощущение времени, и, когда дверь вновь открылась, она равнодушно посмотрела на вошедших. Взволнованное лицо Луизы склонилось над ней. Оно казалось далеким и бледным, как луна, которую едва различаешь сквозь дымку облаков. Хлоя вяло улыбнулась… или подумала, что улыбнулась?

— Пойдем, дорогая, пора одеваться, — сказала Луиза. Голос ее звучал как-то странно, но Хлоя не стала задумываться об этом. Она попыталась сесть, это оказалось не так просто сделать, и служанка, пришедшая вместе с Луизой, помогла ей.

Голова у нее кружилась, казалось, стены комнаты угрожающе раскачиваются. К горлу волной подкатила тошнота, и Хлоя откинулась на подушку.

— Нет, останусь здесь, — еле слышно сказала она.

— Ты не можешь, дорогая. — Луиза говорила почти с отчаянием. — Как только ты сядешь, тебе станет легче. — Она потянула Хлою за руку, и, поскольку Луиза казалась ей очень огорченной, Хлоя предприняла еще одну попытку. Она широко открыла глаза, и комната перестала вращаться.

Она покорно терпела, пока ее раздевали и мыли теплой водой из медного кувшина. Ей расчесали волосы и вновь заплели косы, обернув их вокруг головы, как корону. Хлоя пыталась помочь ухаживавшим за ней женщинам, но руки ее отяжелели, она никак не могла сосредоточиться, тут же забывая, что хотела сделать. Впрочем, ей все стало безразличным, ничто уже не имело значения. Было только приятно, что в комнате стало теплее.

Они одели ее в белую шелковую рубашку, закрывавшую тело от шеи до лодыжек; на ноги натянули белые чулки с подвязками чуть выше колен и белые бархатные туфельки. У нее пронеслась неясная мысль, что некоторых предметов нижнего белья на ней по-прежнему нет, однако затуманенное сознание отказывалось ей повиноваться, и она тут же забыла об этом. Наконец Луиза надела на нее белое шелковое платье с длинными рукавами и высоким гофрированным воротником, а служанка прикрепила прозрачную фату к золотистой короне ее волос.

— Как ты прекрасна! — сказала Луиза голосом, полным слез, глядя на прелестную девушку… на жертву, которую она только что приготовила для своего сына. Она пыталась успокоить свою совесть тем, что Криспин станет хорошим мужем, а для Хлои это прекрасная партия. Многие девушки хотели бы оказаться на ее месте. Может быть, Хлоя и не очень горит желанием выйти замуж за Криспина, но какая молоденькая девушка так уж стремится к браку? Конечно, это брак не по любви, но сильные чувства — редкость в нынешнее время, а они оба еще так молоды; они могут научиться любить.

Все невесты нервничают. Луиза обманывала себя, делая вид, что не знает, почему глаза Хлои безжизненны, а движения замедленны. Это просто нервозность перед свадьбой, уговаривала она себя.

— Пойдем вниз, дорогая.

Хлоя позволила вывести себя из заточения и отвести в холл. Ей казалось, что ее окутывает прозрачная пелена, ноги осторожно ступали по земле, как будто по губке. В холле были люди, но их лица расплывались у нее перед глазами.

— Вот девственная невеста. — Джаспер сделал к ней шаг и внезапно понизил голос: — Чудный пример чистоты, моя маленькая сестрица. Но мы-то с тобой знаем правду. — Насмешка не проникла в затуманенный ирреальный мир, в котором она пребывала: Хлоя едва слышала его. Он положил ее ладонь на свою руку, и они пошли через холл, перед ними расступались приглашенные по особому списку гости… гости, носившие знак Эдема на груди. Позднее они проводят чету новобрачных в подземную часовню, соблюдая давние и почитаемые ритуалы Конгрегации.

Луиза держалась в стороне, но не уходила. Она знала, что Джаспер не хотел, чтобы она осталась, но ведь имеет же право мать присутствовать на свадьбе своего единственного сына!

Преподобный Элгар Понсоби стоял перед собравшимися, руки его нервно поглаживали гладкий кожаный переплет Библии. Ткань рясы обвисла, кое-где виднелись пятна. Взгляд блуждал, дыхание было насквозь пропитано алкоголем; это не укрылось от Криспина, стоявшего рядом с ним и наблюдавшего за приближавшимися отчимом и невестой. Старый Элгар никогда не был трезв, и только благодаря кошельку Джаспера у него на столе не переводились хлеб и вино.

Когда они подошли к священнику, Джаспер положил руку Хлои на руку Криспина. Увидев рядом Криспина через прозрачную ткань фаты, сквозь розовый туман забытья Хлоя ощутила какое-то беспокойство. Несмотря на действие странного напитка, она поняла: ее выдают замуж за Криспина. Джаспер так захотел, и, значит, так тому и быть!

«Так не должно быть, этого нельзя допустить!» — эта мысль прорвалась сквозь дурман, и на какое-то мгновение девушка пришла в себя, услышала треск горевшего дерева в камине, почувствовала запах горячего воска свечей. Ее губы зашевелились под вуалью, изо всех сил она старалась что-то протестующе крикнуть окружавшим ее людям. Но ничего не получалось. Голос отказывался повиноваться ей. Мимолетное прояснение тут же вновь сменил теплый туман. Она рассеянно улыбнулась и покорно шагнула к Криспину, стоявшему у стола.

Хьюго подошел к закрытым дверям подземной часовни и остановился. Казалось, вот-вот появятся призраки, чтобы встретить его. Он замер, словно пытался отдалить момент, когда достанет ключ с тайной полочки, откроет дверь и войдет внутрь, пройдет вниз по каменным ступеням в лабиринт холодных сводчатых комнат, пахнущих землей, плесенью и смертью.

Самюэль терпеливо молчал, переминаясь с ноги на ногу рядом с ним. Приближался вечер, и стая грачей, шумно покружив над ними, черным облаком опустилась на голые ветви небольшой рощицы неподалеку. Мокрый снег прекратился, но небо все еще было затянуто снеговыми облаками, и пронизывающий до костей ветер гулял по пустоши.

— Тут чуток мрачновато, — заметил Самюэль деловито. — Мы чего, будем торчать тут, пока не окаменеем?

— Прости, — сказал Хьюго. Он просунул руку под оконный переплет, и его пальцы безошибочно попали в нишу. Все было, как будто вчера. Он вытащил большой медный ключ и вставил его в замок. Дверь отворилась, и из темноты на него пахнул знакомый запах. Неужели когда-то этот запах волновал его, наполняя ликованием, предвкушением неизведанного и запретного? Только в тот, последний раз он спустился в часовню ничем не одурманенный, осознав наконец, какое зло скрывалось за их необузданными страстями.

Самюэль зажег лампу, которую захватил с собой, и они вошли в часовню. Хьюго закрыл дверь. Вряд ли за ними сейчас кто-то следит, но нет смысла рисковать без нужды. Он отвлекся от воспоминаний, пытаясь сосредоточиться на предстоящем деле.

— Господи, помоги нам, — пробормотал Самюэль, пока они спускались в часовню. — Что это за адская дыра?

— И не спрашивай, — ответил Хьюго, радуясь незатейливому замечанию Самюэля. Они оказались в сводчатом зале. Хьюго высоко поднял лампу. Все было готово к ночной церемонии: новые алтарные свечи вставлены в подсвечники вокруг постамента, факелы заправлены смолой. Возвышение в центре зала было покрыто белым камчатым полотном, в изголовье лежала большая подушка. На длинном низком столе у дальней стены стояли графины с вином, маленькие баночки с травяными снадобьями, глиняные трубки для опиума.