Джеки Д`Алессандро - Ночью, при луне...

Едва ее пальцы прикоснулись к нему, как он зажмурился от острого наслаждения.

– Он такой твердый, – удивленно произнесла она, легонько пройдясь по нему пальцами. – И в то же время нежный, как шелк.

Открыв глаза, Мэтью увидел, как она осторожно взяла его пальцами и слегка сжала. Он застонал. Глядя ему в глаза, она сжала его снова, и он снова издал стон.

– Похоже, тебе это нравится, – сказала его на редкость способная ученица.

– Еще как! – подтвердил он. Она с явным наслаждением продолжала свою исследовательскую работу, и каждая ласка была сладким мучением. Его руки скользнули вверх, чтобы поддразнить ее затвердевшие соски. – По-моему, ты обследуешь меня больше, чем я тебя, – охрипшим голосом сказал он.

– И это справедливо. Если помнишь, то в последний раз в моей спальне ты уже прикасался ко мне больше, чем я. Ты, конечно, более опытный в этих вопросах. Я просто пытаюсь нагнать тебя, чтобы тебе не было со мной скучно.

– Уверяю тебя, что с тобой мне… – Он едва не вскрикнул. О Боже! Хоть она и неопытная, но от ее прикосновения он буквально теряет разум. – Мне никогда не будет скучно. Хотя, откровенно говоря, я не знаю, долго ли еще я смогу продержаться.

По ее лицу медленно расплылась озорная улыбка.

– Значит, я все делаю правильно. Потому что именно так ты заставил чувствовать меня.

– Мне показалось, что я уловил в твоем голосе что-то похожее на желание отомстить. Раньше я не замечал такой черты в твоем характере.

– Если я не ошибаюсь, именно желанием отомстить ты руководствовался, когда прошлый раз вошел в мою спальню. Осмелюсь процитировать высказывание одного весьма умного человека, который, как ни странно, очень напоминал тебя: «Кто бы говорил, а ты бы помалкивал».

Пока Сара произносила все это, она продолжала поглаживать его кончиками пальцев, и он сдерживался из последних сил.

– Не уверен, что мне нравится эта твоя способность запоминать мои высказывания.

Она улыбнулась еще шире, и ямочки на щеках стали еще глубже.

– Конечно, не нравится, если эти слова не в твою пользу. Зато я обнаружила, что тебе нравится это… – Она провела кончиками пальцев по всей длине члена, и Мэтью, застонав, остановил рукой ее руку.

– Я больше не выдержу.

– Ладно. Посмотрим тогда, найду ли я другой шрам, о котором ты говорил.

Ему хотелось просто схватить ее, подмять под себя и потушить пожар, бушующий в его жилах. Но, увидев в ее глазах радость первооткрывателя, он не смог лишить ее этой радости. Моля Господа дать ему силу, он снова сказал:

– К вашим услугам.

Он вздохнул с облегчением, когда она медленно обошла его и остановилась за спиной. Однако он почувствовал облегчение, потому что ее пальцы осторожно погладили его ягодицы.

– Ты говорил, что это одно из самых чувствительных мест на женском теле. – Он ощущал ее теплое дыхание на своем плече. – У мужчины это тоже одно из самых чувствительных мест?

Черт возьми! Одно дело было неподвижно стоять и позволять ей обследовать себя, и совсем другое – пытаться отвечать на ее вопросы. Ее пальчики снова прогулялись по ягодицам, и каждая мышца его тела, казалось, так и подпрыгнула в ответ на ее прикосновение.

– Видимо, так.

– Интересно. Ну, и где же этот шрам? – Ее пальцы скользнули ниже и прошлись по ягодицам и задней части бедра. По его телу пробежала дрожь, и он понял, что его терпение на исходе.

Она обняла его за талию и прижалась к спине. Ее пальцы чуть сжали кончик его напряженного члена… и его терпение лопнуло. Он одним махом подхватил ее на руки и положил на покрывало. Потом взобрался на кровать сам, осторожно развел врозь ее бедра и опустился на колени между ними. При виде волнующего средоточия ее женственности он глубоко вздохнул и осторожно потрогал набухшие влажные складки кожи.

Она тоже глубоко вздохнула и заерзала под его рукой. Она была готова его принять. А он не мог ждать дольше.

Устроившись между ее раскинутыми бедрами, он наклонился и поцеловал ее продолжительным, страстным поцелуем, подстраивая движения языка к медленным, дразнящим прикосновениям к ее влажному бутону. Подняв голову, чтобы закончить поцелуй, он заглянул в ее прекрасные, широко раскрытые глаза и спросил:

– Позволь спросить, как любишь спрашивать ты: «Можно мне?»

– Позволь ответить, как любишь отвечать ты: «Я умру, если ты этого не сделаешь».

Приподнявшись, он наблюдал за выражением ее лица, пока медленно входил в ее лоно. Достигнув барьера в виде символа ее непорочности, он остановился на мгновение, потом сделал рывок, У нее округлились глаза, и она охнула.

– Я сделал тебе больно?

Она покачала головой:

– Нет. Просто… удивил меня.

Войдя до конца в ее великолепный тугой, влажный жар, Мэтью постарался какое-то время не двигаться. Чувствуя, что силы на исходе, он легонько качнул ее бедра. У нее снова округлились глаза.

– О Господи… Сделай так еще раз.

– С удовольствием. Проклятие! Он снова сильно недооценивает ситуацию.

Сказать «с удовольствием» – это значит не сказать ничего. Не отведя от нее взгляда, он почти полностью вышел из ее тела, потом медленно снова погрузился в ее скользкий жар. Потом еще. И еще.

У нее участилось дыхание, она зажмурилась и раскрыла губы. Обняв его за шею, она заерзала под ним – сначала неуклюже, но быстро подстроилась под заданный им ритм. Он видел, как нарастает ее возбуждение, и старался не обогнать ее. Его броски стали длиннее, глубже, пока она не вскрикнула и не выгнулась под ним.

Как только ее тело перестало содрогаться, он вышел из нее, причем это усилие едва не стоило ему жизни. Крепко прижавшись к ней всем телом, он выбросил семя, исторгнув продолжительный низкий стон наслаждения. Совершенно опустошенный, рухнул на нее, зарылся лицом в ароматном тепле ее шеи и закрыл глаза.

Когда его дыхание более или менее вернулось к норме, он поднял голову. И увидел, что она смотрит на него сияющими глазами.

– Силы небесные, – прошептала она. – Это было…

Он водворил на место упавшую на щеку прядь волос.

– Да, это было.

Она едва могла дышать.

– Мэтью? Ты помнишь, я тебе сказала, что хочу испытать все, что можно, один-единственный разок, с тобой?

У него дрогнул уголок рта.

– Разве можно забыть столь соблазнительное предложение?

– Ну так вот: я передумала.

– Боюсь, что говорить об этом несколько поздновато.

Она покачала головой:

– Нет. Я имею в виду ту часть заявления, где говорится «один-единственный разок». Боюсь, что после того, как я узнала, насколько это приятно, одного разочка мне будет недостаточно.

– Понятно. Значит, тебе желательно еще раз устроить сегодня свои греховные игры с моим телом?

– Если ты не слишком сильно возражаешь.