Сара Беннет - Алый шелк соблазна

Она должна бы неистовствовать, злиться на него. Она, конечно, злилась… Ведь Порция не из тех, кто привык полагаться на других. Почему же мысль о том, чтобы стать его пленницей, так странно ее волнует? Марк не причинит ей никакого вреда. Скорее он захочет заняться с ней любовью. Конечно, если она согласится…

От этой мысли у нее по спине побежали мурашки, а щеки вспыхнули лихорадочным румянцем.

И это называется «между ними все кончено»? Порция знала, что не сможет долго себя обманывать. Она хотела его, как всегда, и даже больше, ведь они не виделись столько недель. Однако она так легко не сдастся, она будет сопротивляться, сколько сможет… Нельзя забывать о гордости.

Порция все еще стояла у окна, когда в спальню вошла Мерси, принесла ей поднос с едой, и спросила, не желает ли леди спуститься вниз.

– Мы здесь рано обедаем, но у вас еще есть время осмотреться, – объяснила служанка. – В Давелл-Холле можно прожить много лет, и все равно найдется местечко, где вы не были.

– Марк в доме?

– Да, молодой хозяин здесь.

Сначала это выражение раздражало Порцию, а сейчас вызвало у нее улыбку. Она потянулась и зевнула.

– Вы устали, миледи. С городскими это бывает, когда они к нам приезжают. Просто они сами не понимают, насколько устали, пока не попадут к нам.

– Может быть, ты и права. В последнее время было столько неприятностей.

– Выпейте чаю. Я сейчас подыщу вам какую-нибудь одежду, а позже приготовлю чудесную горячую ванну.

О, это было бы замечательно! У Порции заблестели глаза, но ей показалось странным, что она стала такой чувствительной.

– Спасибо, Мерси. Неужели здесь найдется что надеть? У меня с собой совсем нет вещей.

– От мистера Роджера остался сундук с вещами его жены. Конечно, они все старомодные, миледи, но ведь здесь никто не обращает на это внимания. Важно не то, что снаружи, а то, что внутри. – И Мерси коснулась рукой груди.

Интересно, к чему это она? К тому, что внешняя сторона не имеет в Давелл-Холле особого значения? В таком суровом, изолированном от мира краю не место притворству и церемонным позам?

Чай оказался горячим и сладким. Порция выпила все до капли. За окнами раздался колокольный звон. Порция выглянула наружу, но церкви нигде не было.

– Что это? – спросила она у Мерси, которая вернулась в сопровождении двух работников, тащивших огромный сундук. – Колокол?

– С моря надвигается туман. Это чтобы предупредить тех, кто в лодках, что пора домой. Башня на той стороне дома, миледи, вот вам и не видно.

– Туман…

– Мы зовем его морянкой. Иногда он густой, как дым. Можно легко заблудиться. А здесь одежда, о которой я вам говорила. Вы пока посмотрите, а я пойду поищу вашу горничную.

Сундук был старым. Открыв его, Порция ощутила сильный запах лаванды. Вся одежда была уложена очень старательно. Порция вынула первое платье – из тонкого желтого муслина – и поняла, что это наряд времен регентства, то есть носили его около сорока лет назад. Как и у сари, которое она надевала у Минни Давелл, у всех этих платьев линия талии располагалась под грудью, а юбка свободно спадала до щиколоток. Никаких складок и сборок. Нужна лишь одна узкая нижняя юбка.

Когда в комнате появилась Хетти, Порция уже почти опустошила сундук.

– Смотри! – возбужденно закричала она. – Здесь и туфли, и шляпки, и чулки, и эти ужасные старомодные корсеты. А какие красивые шали из кашемира!

– М-м-м, – промычала Хетти, разглядывая одежду, разложенную на кровати. – А вам, дорогая, хоть что-нибудь подходит?

– Думаю, да. А если нет, то можно немного переделать.

– А как насчет туфель?

– Немножко великоваты. Но я нашла несколько пар башмаков со шнурками. Они точно пригодятся.

Хетти кивнула и начала с деловым видом разбирать одежду сама.

– Сегодня наденьте вот это. А остальные надо отдать постирать и выгладить.

Порция пыталась по лицу верной служанки понять ее настроение.

– Здесь так плохо, Хетти? Нам не следовало сюда ехать, да?

Хетти улыбнулась.

– Здесь вовсе не плохо, миледи. Конечно, это не Лондон, но я справлюсь со всеми делами. А миссис Страуд тут очень нравится.

– А где же мама? Я не видела ее с самого приезда.

– Она на кухне с Мерси.

– На кухне?

– Мне кажется, она всем довольна, так что я оставила ее там. – Хетти подала Порции рубашку, шелковые чулки и нижнюю юбку из тонкого хлопка. – Это должно быть как раз. Будете одеваться?

– Я слышала колокол.

– Спускается туман. С башни видно, как он наползает с моря. В такую погоду я бы из дома носа не высунула, – заметила Хетти, передернув плечами.

От бледно-бирюзового платья глаза Порции стали казаться зелеными. Кроме своего алого наряда, Порция очень давно не носила ярких тонов, и хотя официальный траур давно закончился, она чувствовала некоторую неловкость, ведь в последнее время, стараясь угодить королеве, она постоянно носила полутраур.

На женщину, привыкшую к туго затянутой талии и широким юбкам, это платье произвело должное впечатление. Фасон казался ей слишком смелым, было ощущение, что она ходит в нижнем белье.

Башмаки оказались великоваты, но Хетти набила в носки вату, и Порции стало удобно. Плащ у нее был свой. Хетти нашла расческу. Парикмахера здесь не было, поэтому горничная просто заплела пышные волосы Порции в косы, уложила их на затылке и закрепила гребнем с каменьями.

– Лавандовое платье я отчищу, – пробормотала Хетти, хмуро рассматривая пятна на подоле. – Оно вам может понадобиться.

Порция рассмеялась и сама удивилась своей веселости.

– Не думаю, чтобы в Давелл-Холле устраивали балы.

– Оно может понадобиться, когда вы вернетесь в Лондон, – возразила горничная.

Порция вздохнула:

– Лондон так далеко.

Внезапно на нее накатила печаль, воспоминания едва не захлестнули разум, но Порция взяла себя в руки. Что толку грустить о прошлом? Сейчас она здесь. Надо приспосабливаться. Может быть, ей это даже понравится?

– Пойдем, Хетти, – уверенно произнесла Порция. – Надо осмотреться.

Марк работал на болотах вместе с несколькими парнями, которых он нанял в деревне, занимался ремонтом ворот шлюзовой перемычки. Ворота проржавели и не закрывались. Если не пускать воду на земли, которые когда-то были тучными и плодородными, то эти участки вернутся в оборот. Следующей весной здесь можно будет сеять.

Удовлетворение и гордость переполняли Марка. Сейчас он очень хорошо понимал тех краснолицых помещиков, которые хвастали размерами своей свеклы и которых он так остроумно высмеивал в юности. «Я превратился в фермера Уорторна», – забавляясь, думал Марк. Кто бы мог подумать? Себастьян умрет со смеху. А вот Минни его поймет. Она догадается, что привлекло его в Давелл-Холл и почему он решил здесь остаться.