Эмили Лоринг - Опасная помолвка

– Хорошо, но если с Пейдж что-нибудь случится…

Магазин снаружи был почти незаметен, лишь над дверью висела табличка с названием, хотя название это было всемирно известным. В витринах ничего не выставлялось, они были закрыты тяжелыми серыми драпировками.

– Никогда бы не подумала, что это знаменитый магазин готового платья, – призналась Пейдж, следуя за миссис Уинтли в длинную узкую комнату.

Внутренняя обстановка также мало походила на магазин.

Весь пол был устлан ковровой тканью того же цвета, что и драпировка на окнах. Вдоль стен стояли несколько стульев, обтянутых темно-зеленым велюром, и небольшие столы. Комната освещалась лампами с абажурами персикового цвета, который, как проницательный хозяин магазина понял много лет назад, больше всего нравится женщинам.

Продавщица, которая шагнул им навстречу, была женщина средних лет, аккуратно одетая в черное, с узким умным лицом.

– О, миссис Уинтли, очень приятно. Мы не видели вас с прошлой весны. Мы уже начали думать, что вы уехали за границу.

– Позже, может быть, но я еще пробуду здесь как минимум до начала следующего года.

– Что вы хотите посмотреть? Присаживайтесь, пожалуйста.

Когда гостьи опустились на стулья, миссис Уинтли сказала:

– Мисс Уилберн выходит замуж за моего племянника, и она прилетела сюда из Сан-Франциско, чтобы приобрести приданое.

Лицо продавщицы не изменилось, но глаза блеснули. Целое приданое!

– Мы с радостью подберем наряды для мисс Уилберн. Единственная проблема заключается в том, что нам придется этим довольно долго заниматься: ее внешность достаточно хороша для любой одежды. С чего мы начнем?

– Мисс Уилберн недавно сняла траур, – миссис Уинтли, заметив, что Пейдж колеблется, взяла инициативу в свои руки. – Поэтому начинать ей придется буквально с самого начала. Но, прежде всего ей необходимо что-нибудь для сегодняшнего вечера – подходящий наряд для театра и для танцев.

– Какие цвета вы предпочитаете?

Пейдж сняла перчатку и показала свое новое обручальное кольцо.

– Что-нибудь бледно-розовое, что подошло бы к этому нефриту, – сказала она, – если это возможно, – она обратила сияющий взгляд на миссис Уинтли. – Ванс сказал, что ему так хочется.

– Значит, – ободряюще улыбнулась миссис Уинтли, – именно такое платье мы и выберем, хотя я полагаю, что вы понравитесь ему в любом наряде.

Продавщица вышла из комнаты, из-за дверей донеслись приглушенные слова, затем она вернулась. Вслед за ней в комнату одна за другой стали входить манекенщицы. Они медленно проходили, поворачивались, приближались к Пейдж, так чтобы она могла оценить ткань платьев, затем снова отходили, чтобы показать, как тот или иной фасон выглядит со стороны.

– Вот это, – решила, наконец, Пейдж. – Вот это, если оно мне подойдет. Боюсь, на переделку не будет времени.

В примерочной она посмотрела на себя в большое трехстворчатое зеркало, на выбранное ею платье, подобное розовому облаку, которое, казалось, прибавило цвета ее щекам, глубины глазам и оттенило блеск ее волос. Она внимательно разглядывала длинную, обвивающую ноги юбку, нижний край которой касался пола, корсаж, в точности подходивший под фигуру и оставлявший открытыми ее сверкающие руки и плечи.

Когда она снова вошла в демонстрационную комнату, миссис Уинтли воскликнула:

– Боже правый, я и не представляла себе, какая же вы красавица! Если в сердце Ванса еще остался уголок, который не был вами завоеван, то сегодня вечером он будет ваш, – она рассмеялась. – И его даже не нужно подправлять. Это платье сидит на вас, как перчатка.

Вновь облачившись в свой дневной наряд, Пейдж смотрела на манекенщиц, которые входили и выходили. По совету миссис Уинтли, она выбрала еще одно вечернее платье, на этот раз белое, длинное, прямого фасона; два дневных платья; шерстяную юбку и к ней блузку и свитер для холодной погоды.

Костюмы, сказали ей, для нее сошьет портной. Сейчас им необходимо поторопиться, чтобы подобрать подходящие под вечернее платье туфли. Плащи, накидки, перчатки подождут до другого раза.

Хотя пять часов давно, миновало, продавщица продолжала все так же приветливо улыбаться, когда они покидали магазин, погрузив большую коробку в такси.

Когда Пейдж остановилась, чтобы пропустить в машину миссис Уинтли, она заметила мужчину с лицом хорька. Радостный подъем, воодушевлявший ее весь день, исчез. Ей вспомнилось, что для каждой Золушки приходит полночь, что этот невероятно счастливый день, роскошные наряды, доброта тети Джейн и, скажем так, предупредительная доброта Ванса были частью мира, который ей предстояло покинуть через четыре недели.

– Что случилось, моя дорогая? – мягко спросила тетя Джейн, когда такси свернуло на Парк авеню и они влились в вечерний поток транспорта, в котором машины двигались медленно, бампер к бамперу – Боюсь, мы не рассчитали сил и сделали слишком много дел за один раз. Надо было остановиться на вечернем платье и туфлях для сегодняшнего вечера.

– Все в порядке, – заверила ее Пейдж.

Она сделала над собой усилие и радостно улыбнулась. Она все еще улыбалась, когда Перкинс впустил их в дом и взял у нее из рук коробку.

– Вас ожидает джентльмен, – Перкинс указал в сторону гостиной.

– Меня? – спросила миссис Уинтли. – Кто это?

– Нет, мисс Уилберн. Он не назвал мне свое имя. Он сказал только, что он ее старый друг.

Мужчина, который поднялся, когда они вошли в гостиную, был не кто иной, как Джером Брукс. Улыбка Пейдж исчезла окончательно. Они посмотрели друг на друга долгим взглядом, и Пейдж заметила в его лице что-то, напомнившее ей о том отчаянии, которое она услыхала в его голосе во время их последнего разговора по телефону.

В результате она повела себя с ним мягче, чем намеревалась.

– Тетя Джейн, позвольте представить вам Джерома Брукса – моего э… старого знакомого из Сан-Франциско Миссис Уинтли, Джерри.

– Как поживаете? – сказала миссис Уинтли.

В первый раз Пейдж осознала, каким сильным характером обладала пожилая женщина. Поскольку Пейдж в общении с ней чувствовала с ее стороны только теплоту и радушие, она и не подозревала, о том, что эта высокая, статная женщина может быть такой неприступной. Даже в тот раз, когда миссис Уинтли рассердило поведение Беверли, она справилась с ситуацией, выказав любезность и такт. Но Джерри, привыкший чувствовать себя уверенно в присутствии женщин, сразу почувствовал, что она загородилась от него барьером холодной сдержанности.

Перкинс вошел в комнату через другую дверь, держа в руках высокую вазу, в которой стояли благоухающие розы на длинных стеблях.

– Джентльмен принес это для вас, мисс Уилберн.