Рут Лэнган - Герцогиня-самозванка

– И в этом у них преимущество передо мной. – Он гневно прошел к письменному столу.

– Не понимаю. – Лана остановилась в дверях. – Что случилось?

– Вот это мне и хотелось бы узнать. – Он взял пачку бумаг и протянул их ей.

Лана прошла через комнату, прочла письмо, а потом посмотрела на банковский чек, лежавший у него на столе.

– Почему Закери Фредерик вернул мне задаток? Тебе надо явиться в суд завтра, а судя по его письму, ты даже ни разу у него не появилась.

Лана ничего не ответила, и он шагнул к ней.

– Куда ты ездила каждую неделю, если не в контору Закери?

– Я… не хотела с ним встречаться.

– Почему это?

– Мне… не понравилось, как он выглядит.

– Как он выглядит? – Джесс сделал шаг назад и воззрился на нее так, словно она сошла с ума. – С каких это пор внешность человека стала определять его способности?

– Но он был… потрепанный.

– Я хотел бы напомнить тебе, что ты тоже так выглядела, когда я с тобой познакомился.

Лана потупила взгляд и ощутила жгучий стыд, но тут же гордо подняла голову, решив добиться его понимания.

– Я прочла в «Нью-Йорк ньюс» про одного адвоката и решила, что он идеально подходит для того, чтобы сражаться с такой важной особой, как Эвелин Ван Эндел.

– Ты прочла про какого-то незнакомого человека? И, не спросив совета, обратилась к нему?

– Он заверил меня, что я буду вполне довольна результатом. Благодаря ему суда не будет.

– Как это – суда не будет?

– Он сказал мне, что будет неофициальное слушание в кабинете судьи. Судья выслушает все факты и решит, кто из нас сможет предложить Колину лучшие условия.

– А если судья примет решение не в твою пользу? Что ты тогда сможешь сделать, Лана?

Она схватила его за руку.

– Пожалуйста, не сердись! Я не хотела тебя обманывать, но я иначе не могла. И так все получится лучше, правда ведь? Мне не придется давать клятву, не придется лгать или что-то скрывать. Я просто скажу правду про Шивон и Колина. Когда судья узнает факты, разве он сможет дать опеку кому-то, кроме меня?

Джесс посмотрел на ее руку, которой она сжимала его пальцы, и изумился тому острому наслаждению, которое он почувствовал. Как он может на нее сердиться, когда она так к нему прикасается? Когда эти огромные глаза смотрят на него с такой надеждой и верой?

Он откашлялся.

– Ты поедешь одна на эти… слушания? Или предпочтешь компанию?

– А ты со мной поехал бы?

– Если хочешь.

Она привстала на цыпочки и поцеловала его в щеку.

– Спасибо тебе, Джесс. Ты даже не представляешь, как это для меня важно. Мне страшно было идти туда одной. Завтра в десять.

Он проводил взглядом ее танцующую фигурку и удивился той буре противоречивых чувств, которая в нем поднялась. Прикосновение, поцелуй – и он превратился в дурня, даже не узнав имени ее адвоката или того, откуда она взяла деньги, чтобы ему заплатить.

Уже садясь за стол, он понял, что хоть и не знает имени ее адвоката, зато может сказать, откуда взялись деньги, – его вдруг осенило. Могила Шивон!

Маленькая мошенница!

Он хорошо ее обучил.

Слишком хорошо.

Лана вытерла вспотевшие ладони о юбку и вошла в кабинет судьи, Джесс шел следом за ней. Она тщательно продумала свой костюм на этот день: темно-синие юбка и жакет, аккуратная шляпка. Ей хотелось, чтобы судья увидел перед собой добропорядочную и серьезную молодую женщину.

Мистер и миссис Ван Эндел пришли раньше них, и с ними был не один, а трое мужчин в строгих черных костюмах.

Джесс изобразил свою самую обаятельную улыбку и протянул руку:

– Эвелин. Густав.

Следуя его примеру, Лана сделала то же. Эвелин обвела взглядом комнату:

– А где ваш поверенный, милочка?

– Я уверена, что он вот-вот придет.

В кабинете было только три свободных стула, так что, когда Лана села, Джесс остался стоять.

Спустя несколько минут дверь открылась, впустив Хантера Шейлера, который нес пачку бумаг. Он поздоровался с Ван Энделами и их адвокатами, а потом склонился к руке Ланы.

Она тихо сказала:

– Хантер Шейлер, это мой кузен, герцог Амберленд.

Джесс уже не улыбался.

– Мы встречались.

Он перевел взгляд с Шейлера на Лану, но не успел больше ничего сказать, так как внутренняя дверь кабинета открылась и седовласый человек в мантии судьи прошел к своему столу.

Джесс устроился рядом с Ланой. В комнате воцарилась тишина. Он открыл папку и прочел какой-то документ и только потом поднял голову.

– Как вы знаете, это неофициальное слушание для определения временной опеки над сиротой, Колином О'Малли. В обычных случаях временное опекунство становится постоянным только после тщательного осмотра дома, где будет расти ребенок. – Он хмуро воззрился на Хантера Шейлера. – Я прочел прошение, которое вы составили для своей клиентки, леди Аланы Даннинг Гриффин Виндзор. – Он перевел взгляд на Лану. – В этих документах подчеркнуто, что вы не замужем. Это правильно?

Лана с трудом смогла ответить, потому что от волнения у нее в горле встал ком.

– Это так. Да.

– Насколько я понял, вы утверждаете, что дали обещание матери сироты, что вырастите ее ребенка как своего собственного.

Ирландский акцент Ланы стал заметнее.

– Это так.

Судья снова посмотрел на Хантера:

– В документах сказано, что вы не присутствовали в тот момент, когда это обещание было дано.

Шейлер покачал головой:

– Это верно, ваша честь. Я при этом не присутствовал и потому должен принять слова моей клиентки как факт.

Теперь судья обратился к адвокатам Ван Энделов:

– Вы привели прекрасный довод – эти добрые люди готовы использовать свое богатство и положение в обществе, чтобы помочь несчастному мальчику добиться как можно большего.

Трое очень торжественно кивнули. Судья снова сосредоточился на своих бумагах, начав зачитывать приготовленные заметки:

– «Хотя обе стороны заявляют о своем праве опекать сироту Колина О'Малли, суд полагает, что в интересах вышеуказанного сироты было бы расти в доме с двумя родителями, а не с незамужней женщиной. Поэтому я передаю право временной опеки над сиротой, Колином О'Малли, мистеру и миссис Ван Эндел. При отсутствии данных, противоречащих этому решению, постоянная опека будет установлена через шесть месяцев».

Судья закрыл папку, отодвинулся от стола и ушел из зала в свой личный кабинет.

Когда дверь за ним закрылась, Эвелин и Густав пожали руки троим своим адвокатам, а затем остановились рядом с Ланой.

Эвелин положила руку ей на плечо и негромко проговорила:

– Мне очень жаль, милочка. Если это вас утешит, то скажу: я верю в то, что вы действительно давали слово матери мальчика – и это очень благородно. Мы думали о том, чтобы уступить мальчика вам. Но наши адвокаты убедили нас в том, что после всей этой шумихи не в наших интересах отказываться от опеки без борьбы. Некоторые люди подумали бы, что мы не захотели взять к себе в дом иммигранта. Это плохо для бизнеса, как вы понимаете. Я уверена, что наши друзья согласятся с решением судьи Лоренса о том, что двое родителей лучше одного. Право, при одной только мысли о том, что незамужняя женщина будет пытаться вырастить мальчика в эти нелегкие времена, становится просто страшно!