Виктория Холт - Путь на эшафот

Так мог считать Дерхэм. Он не был очень знатным. И хотя он просил у короля милости, чтобы ему отрубили голову или повесили, король не пошел на это. Он считал, что должен быть приведен в исполнение приговор, назначенный судьями.

Глаза Дерхэма ничего не видели от боли. Он столько страдал со времени своего ареста. Он не думал, что люди могут быть такими жестокими. Он знал об этих комнатах пыток в подвалах Тауэра, но знать понаслышке и знать по опыту – это совсем разные вещи. Он не хотел жить, потому что если бы он остался в живых, он не смог бы забыть эти мрачные и влажные серые стены, жуткие крики, вызванные агонией, боль и запах крови и уксуса и эти страшные орудия пыток, этих чудовищ, не умеющих мыслить и строго подчиняющихся злой воле людей.

Он страдал, и он должен был страдать еще больше. Он весь состоял из одной боли, но, возможно, он еще не испытал всей полноты боли. Природа более милосердна, чем люди, и тем, кто сильно страдает, она дает возможность потерять сознание. Но люди жестоки, они выводят свои жертвы из обморочного состояния и заставляют их снова страдать.

И он думал о бессознательном состоянии, которое обязательно приходит от невыносимой боли. И еще у него была одна радость: он не предал королеву! Они могут убить Катерину, но ни одна капля крови не замарает его рук. Он любил ее, его намерения по отношению к ней всегда были честными. Он был страстно влюблен в нее, не мог противостоять ей. Но это было вполне естественно. Это не было грехом. Он называл ее своей женой, а она называла его своим мужем. И он больше всего в жизни желал жениться на ней. А теперь, в Тайбурне, когда его ожидали еще ужасающие мучения, сердце его было спокойно, потому что конец близок, сколько бы они не приводили его в сознание для мучений. Эти люди, которые с безразличием взирали на его мучения, чудовища, бывшие только подручными этого отвратительного убийцы, который подмял под себя всю Англию и залил ее кровью, подверг пыткам и смерти, вызывали жалость, как и сам Генрих. Потому что настанет день, и они умрут, но умрут не так, как умрет Дерхэм – они не будут знать тех физических мучений, которые познал он, но они и не будут знать его сердечного спокойствия.

Петля стянулась у него на шее. Он повис в воздухе. Его сковала страшная боль. А потом он лежал на холодных досках и не мог дышать. Но они пытались привести его в чувство, чтобы снова заставить страдать.

Он пришел в себя, чтобы увидеть толпу, окружившую его, услышать гул голосов. Он окинул взглядом человека с кинжалом, приблизившегося к нему, и почувствовал агонию боли. Холодный кинжал и резкая боль. Он закричал, но одновременно с этим услышал успокаивающий его голос. Уже скоро, Дерхэм. Еще немного – и конец. Это не может продолжаться долго. Запомни, они помогают тебе покинуть этот ужасный мир.

Он слышал запах дыма. О Господи, подумал он и снова застонал. Он чувствовал запах своих горящих внутренностей. Сотни горячих ножей впились в него. Он попытался встать. Попытался взмолиться, чтобы они пожалели его. Но он не мог ничего сказать. Он мог только чувствовать боль. Боль была невыносима. Не было казни страшнее, чем та, когда человека вешают, потом снимают с петли, чтобы вспороть живот и сжечь его внутренности.

И он погрузился в темноту. Удар топора, отрубивший ему голову, был для него как нежная ласка.

Джейн Рочфорд опять оказалась в Тауэре. Она была довольно спокойна, когда ее взяли. Но теперь глаза ее дико блестели, волосы спутались и свисали по щекам. Она не знала, почему она здесь. Она разговаривала с теми, которых уже не было в живых.

– Джордж, ты здесь, Джордж? – спрашивала она, безумно хохоча. – Вот мы и встретились, Джордж! Как это справедливо.

Она умолкала, как бы прислушиваясь к разговору других. Потом ею снова овладевал дикий смех, переходящий в рыдания. Леди Рочфорд сошла с ума.

Она выглянула в окно, увидела Темзу и сказала:

– Почему ты окружена великолепием, а я сижу в Тауэре? У тебя есть все, а у меня ничего. Король тебя любит. Джордж тебя любит. О, Джордж, не прячься в тени. Где твоя голова, Джордж? Да, я помню. Они отрубили ее.

Люди боялись с ней оставаться. Было ужасно слышать, как она разговаривала с теми, кого уже не было в живых. Было страшно смотреть в ее глаза, устремленные мимо, в пространство.

– Она разговаривает с призраком Джорджа Болейна, – шептались люди. – Неужели он действительно там? Возможно, мы просто не можем его видеть. Наверное, он преследует ее потому, что она послала его на смерть.

Ее визги и крики пугали тех, кто их слышал. Через некоторое время она стала вести себя спокойно, но глаза ее оставались сумасшедшими.

Однажды она сказала:

– Он пришел, чтобы посмеяться надо мной. Он сказал мне, что моя злоба привела меня к плахе. Он берет в руки свою голову и приподнимает ее, чтобы показать мне, что он не Джордж, а его призрак. Он сказал, что топор, убивший его, был поднят также и мною, а это не что иное, как безумие. Он говорит, что я дважды убийца, потому что убила его, а теперь убью себя.

Она садилась у окна, умоляюще протягивая руки. Следившие за ней люди были в страхе. Их пугал ее безумный вид.

Королева плыла в лодке по Темзе из Сион-Хауза в Тауэр. Она была спокойна и выглядела очень красивой в своем черном бархатном платье. Она благодарила Бога, что было темно и что она не увидит разложившиеся, усиженные мухами головы мужчин, которых она любила. Напряжение прошло. Томас мертв, Фрэнсис мертв. Осталось умереть только Катерине. Она с глубокой нежностью думала о своей старой бабушке, которая арестована и сидит в Тауэре. Она думала о Мэноксе, Дэмпорте и лорде Уильяме, которые вместе с членами семьи и домашними ее бабушки попали под подозрение из-за нее. Она думала о том, что Мария Ласселс была осуждена за свою честность, рассказав о проделках королевы. Она слышала, что король, который был ужасно расстроен и взбешен, теперь приходит в себя и разрешает развлекать себя самым красивым леди при дворе.

Катерина чувствовала себя спокойно, не ненавидя никого, за исключением, может быть, своего дяди Норфолка, который, чтобы спасти себя, хвалится повсюду, что это благодаря ему вдовствующая герцогиня получила по заслугам и находится теперь в Тауэре. Катерина чувствовала к нему презрение. Она вспомнила рассказы бабушки о его жестоком отношении к Анне Болейн.

Леди Рочфорд была с Катериной. Она немного пришла в себя, хотя иногда безумие возвращалось к ней, и никогда нельзя было предсказать, когда она снова увидит призраки. Но Катерине нравилось быть вместе с Джейн Рочфорд, потому что та была свидетельницей и участницей трагедии, постигшей Анну.

Она рассказывала об этих печальных временах – это произошло всего шесть лет назад. Катерина черпала отвагу из рассказов о том, как благородно вела себя Анна даже у плахи.