Виктория Холт - Путь на эшафот

Его строили с февраля за счет поборов с народа. Он должен был стать символом мощи и богатства Генриха Английского. У его ворот и окон стояли искусно сделанные фигуры вооруженных всадников с устрашающими лицами, пугающими тех, кто подходил к ним слишком близко. Они символизировали собой мощь оружия маленького острова, отделенного от Европы Каналом и не особенно пугавшего европейцев, пока выдающийся государственный деятель, этот коварный и хитрый Болси, не взял в свои руки штурвал государственного корабля. Парчовые занавеси, золотые изображения, кресла, украшенные золотом, везде, где только возможно, малиновые розы Тюдоров. Все это должно было символизировать богатство Англии. На фонтане во внутреннем дворике, из которого вместо воды вытекало вино – красный и белый кларет, – и в центре которого восседал огромный каменный бог Бахус, было написано: «Пейте, кто хочет». Это должно было означать гостеприимство Тюдоров.

Народ Англии, не имевший возможности увидеть всю эту пышность, но вложивший в нее много денег, роптал. Лорды, которые по приказу короля приняли участие в этом пышном и дорогостоящем мероприятии, подобного которому не знала история, мечтали вернуться в свои имения, сильно пострадавшие из-за их участия в этом событии. Но король ни о чем не думал. Он собирался встретить своего соперника, Франциска. Он собирался доказать ему, что он лучше его, как король – на что у людей была разная точка зрения, – и как человек, что было сомнительно. То, что он был богаче, являлось сущей правдой – его отец сколотил приличное состояние. Еще он хотел доказать, что на его стороне сила, с которой в Европе должны считаться. Он широко улыбался, глядя на этот великолепный дворец, который построил как временную резиденцию для своего августейшего величества, улыбался снисходительно, потому что, несмотря на свои огромные размеры, дворец не мог вместить всю его свиту. Поэтому вокруг дворца разбили ярко раскрашенные палатки для менее знатных придворных. Он радовался, что апартаменты Франциска, расположенные близ Ардреса, были не так пышны. В общем, он испытывал полное удовлетворение.

В павильоне, предназначавшемся для короля Франции, королева Клавдия готовилась к встрече с королевой Катариной. Ее фрейлины тоже приводили себя в порядок. Среди них была одна особа, выделявшаяся своей красотой: четырнадцатилетняя тоненькая очаровательная девушка с колечками черных волос под позолоченной сеткой. Голубое платье очень шло ей и подчеркивало смуглость ее кожи. На девушке была голубая бархатная безрукавка, усыпанная серебряными звездами, а поверх всего этого – шелковый плащ, подбитый горностаем, с широкими и длинными рукавами, скроенными по ее просьбе таким образом, чтобы скрыть руки. Поверх всего этого она надевала голубую бархатную пелерину, отороченную кружевами, к которым были пришиты маленькие золотистые колокольчики. На ногах красовались голубые туфли из того же бархата, что и жилет, а на подъеме сверкали бриллиантовые звезды.

Девушка производила впечатление одной из самых модных леди при пышном французском дворе, и фрейлины пытались копировать эти ее длинные рукава. Таким образом то, что предназначалось скрыть ее недостатки, вошло в моду. Это была очень веселая молодая леди. И почему бы ей не веселиться, если все искали ее дружбы. Она прекрасно излагала свои мысли, была остроумна, очень хорошо танцевала. К тому же обладала приятным голосом, довольно прилично играла на спинете и даже сама сочиняла музыку. Она была по-светски разумна, но в ней присутствовала какая-то детская наивность.

Сам Франциск был бы не прочь с ней позабавиться, но Анна не была дурочкой. Она грустно улыбалась, глядя на тех женщин, которые довольствовались благосклонностью короля на один день. Она была подругой Маргариты, и Маргарита научила ее мыслить по-новому. В основе этой новой теории лежало равенство полов.

– Мужчины и женщины равны, – говорила Маргарита, – если, конечно, мы сами так считаем.

И Анна была твердо убеждена, что так оно и есть. Поэтому, действуя умно и на удивление дипломатично, она не подпускала к себе Франциска, и он, которого забавляли ее хитрости, благосклонно принял свое поражение.

Анна чувствовала себя в своей стихии. Она любила веселиться, а здесь веселились так, как никогда раньше ей видеть не приходилось. Она гордилась своим английским происхождением и просто купалась во всем этом великолепии.

– Милорд кардинал ведет себя, как король, – слышала она разговоры окружающих, рассказывавших о его многочисленной свите, красивых одеждах, богатстве.

– А ведь он всего-навсего слуга короля! Красоту же и великолепие короля Англии просто невозможно описать.

Анна несколько раз видела короля. Огромный рыжий мужчина. Он сильно изменился с тех пор, как она встретилась с ним в Дувре. Раздался вширь, погрубел. Возможно, без своего ослепительного платья он не казался бы столь красивым. Лицо его было красным, щеки немного обвисли, но голос оставался все таким же громким. Как он был не похож на смуглого темноволосого и изящного Франциска! Анна, как и многие другие, поняла, что эти двое не любят друг друга, несмотря на показную любезность.

Анна наслаждалась праздниками по случаю встречи двух королей, танцевала, ела и флиртовала с придворными. Французские придворные были гостями англичан. Шествия, спортивные игры, турниры, маскарады и банкеты следовали друг за другом. На следующий день гостями должны были стать англичане. Все должно быть великолепно. Французский двор должен показать весь свой блеск, превзойти англичан. А потом англичане снова должны показать свое величие. Что им расходы и налоги, которые платят их подданные. И плевать, что оба короля, так приторно любезные друг с другом на людях, на деле заклятые враги! Это самый блестящий праздник из всех, которые видела история. И если он выглядит довольно вульгарно и безрассудно глупо, что до этого! Короли должны развлекаться.

Мария Болейн прислуживала королеве Катарине в Гизнесе. Тогда ей исполнилось восемнадцать. Она была хорошенькой, пухленькой, чувственной девушкой. Она не видела свою младшую сестру несколько лет, и было интересно встретиться с ней в павильоне в Ардресе. Мария вернулась с континента в Англию с подмоченной репутацией, ее лицо, манеры и весь облик говорили о том, что слухи о ней небезосновательны. Она была легкомысленным, маленьким зверьком, полным чувственных желаний, готовым на приключения. Она не в силах была отказаться от них. Ее глаза говорили: все это так хорошо! Зачем думать о будущем?

Анна все поняла по глазам сестры и расстроилась. То, что сестра стала распутницей, ее унижало. Болейны не были аристократической или очень богатой семьей. Анна походила на француженку – импульсивна, но в то же время и практична. Сестры были не похожи. В противоположность Марии, Анна очень высоко себя ценила. Французский двор закрывал глаза на флирт молодежи и, пожимая плечами, высказывал мнение, что любовь – это так прекрасно. Но французский двор учил также элегантности и достоинству. А Мария, сестра Анны, носила слишком глубокое декольте, так что ее груди выглядели вызывающе, а пухлый и полуоткрытый рот и озорные глаза серны буквально просили: возьми меня. Мария была хорошенькой, а Анна красивой. Анна была умной, а Мария глупой.