Лаура Гурк - Надежда на счастье

– Оливия? – Он посмотрел на нее с удивлением и бросил рубашку в сторону. – Оливия, что случилось?

– Ах, я давно уже хотела вам кое-что сказать, но случай не представился, – проговорила она, ужасно волнуясь.

Услышав шаги в другом конце коридора, Конор мысленно выругался и, схватив Оливию за локоть, втащил ее в комнату и закрыл за ней дверь. Прижавшись к ней спиной, она посмотрела в лицо Конора. Было ясно, что он ей не рад, и она почувствовала, как мужество ее покидает. Да, он совсем не обрадовался ее приходу.

– Кое-что сказать? Что именно? – Голос его не предвещал ничего хорошего.

Оливия сделала глубокий вдох.

– Я говорила вам, что упустила многое, когда была молоденькой девушкой, но… – Она заставила себя смотреть ему в глаза. – Но я не сказала вам, как мне всего этого хотелось, – продолжила Оливия с дрожью в голосе. – Мне хотелось балов и приемов, хотелось прогуливаться в саду с поклонниками. Хотелось смеяться и танцевать, хотелось романтики. И еще мне хотелось… чтобы меня целовали. Но ничего этого не было, не было до тех пор, пока вы… Я вам солгала тогда.

– Да, знаю. – Он улыбнулся. – Я сразу же это понял.

Она немного помолчала. Машинально одернув юбку, пробормотала:

– Вот все, что я хотела вам сказать.

– Оливия, но почему вы пришли ко мне в комнату поздно вечером? Только для того, чтобы сказать мне это?

Сердце ее бешено застучало в груди. Она облизнула пересохшие губы и, собравшись с духом, выпалила:

– Мне хотелось получить хотя бы немножко из того, что я упустила за все прошедшие годы. А в тот вечер на кухне вы сказали мне, будто могли бы показать, как это происходит. И кое-что вы показали. Конор, я хочу большего. Хочу провести с вами ночь.

– О Господи… – пробормотал он, ошеломленный ее словами.

Он смотрел на нее так, что Оливии от стыда захотелось сквозь землю провалиться. В смущении потупившись, она пробормотала:

– Ах, простите меня, пожалуйста… Вижу, что вам это не подходит.

Повернувшись к двери, Оливия взялась за ручку. Она не собиралась показывать ему, как ей больно. Не собиралась. Она уже и так выставила себя ужасной дурой. Дверь, однако, не поддавалась, так как захлопнулась на защелку. Наконец ей удалось открыть дверь, но в тот же миг Конор снова ее захлопнул.

Хотя он не прикоснулся к ней, Оливия чувствовала жар его тела. Его теплое дыхание коснулось ее щеки, когда он наклонился к ней и прошептал:

– Дорогая, надеюсь, вы понимаете, о чем просите. Вы хотите лечь со мной в постель?

Оливия обернулась и посмотрела прямо в его синие глаза.

– Да, именно этого я хочу.

Господи, какая же она серьезная, думал Конор. Он молча смотрел на нее и не знал, что сказать, – никак не мог придумать. А Оливия, побледневшая, стояла, прижавшись к двери. Ее темные глаза были широко распахнуты, и она сейчас напомнила ему олениху в лесу – казалось, готова была убежать при малейшем намеке на опасность.

И она выглядела совершенно беззащитной.

Да, беззащитная и наивная, она не имела ни малейшего представления о том, чего просила. Ей хотелось романтики, но ведь постель и романтика – это совсем не одно и то же.

Ох, не следовало ему тогда целовать ее. Впрочем, сейчас поздно об этом сожалеть, надо решать, что делать дальше. Конечно же, его уже давно к ней влекло, причем с каждым днем все сильнее. Временами ему даже казалось, что он от этого сойдет с ума. Но теперь, когда для того, чтобы овладеть ею, требовалось лишь шагнуть к ней и поцеловать ее, он не мог сдвинуться с места. Не мог, потому что слишком уважал. Ведь ей нужен был мужчина, не страдающий неизлечимой тягой к перемене мест, мужчина, в душе которого не таятся демоны, мужчина, любящий фермерство, семью и посещающий церковь. Ей нужен был тот, кто женился бы на ней, стал бы ей надежной опорой и отцом ее девочкам. А он совсем не такой человек.

– Лучше идите к себе в комнату, Оливия, – проговорил он, наконец. – Я вам не подхожу.

– Я вам не верю. – Она покачала головой.

– Напрасно не верите. – Конор вздохнул. – Поверьте, я действительно вам не подхожу.

Она с вызовом вскинула подбородок.

– Думаю, я сама в состоянии решать, что мне подходит, а что нет. И я абсолютно уверена в том, что вы подходите мне.

– Сегодня – возможно. – Он снова вздохнул. – Но завтра, когда я вас оставлю и отправлюсь в путь, вы будете думать иначе.

– Я не говорю про завтра, – прошептала она. – Я говорю только про эту ночь.

– Ох, Оливия, вы совершенно ничего не понимаете.

Она поежилась – словно ей стало холодно.

– Нет, я прекрасно понимаю, о чем говорю. Я хочу только одного – провести с вами эту ночь. Возможно, я совсем… неопытна, но я знаю, что значит провести с мужчиной ночь.

Конор молчал; он не знал, что на это ответить.

– А вы… Вы не хотите? – спросила она, глядя ему в глаза.

Хочет ли он? О Господи, какое это имеет значение? Надо немедленно развернуть ее и выставить из комнаты.

Надо сказать ей «нет». Он сделал глубокий вдох и закрыл глаза, собираясь с духом.

– Конор…

То, как она произнесла его имя, погубило его. Она произнесла его как ласку и вместе с тем – с болью, пронзившей его, сделавшей его совершенно беззащитным. Он тотчас же понял, что проиграл. Что ж, так и бывает, когда ведешь себя благородно, когда поступаешь правильно. Уже давно ему доказали, что он вовсе не герой.

Открыв глаза, Конор пробормотал:

– Только не испытывай ко мне ненависти за это завтра, Оливия. – Он взял ее лицо в свои ладони и приблизил губы к ее губам. – Ради Бога, не осуждай меня за это.

В следующее мгновение Конор прижался губами к ее губам. И тотчас же понял, что обратного пути нет. Целуя ее, он запустил пальцы в ее волосы и, нащупав гребни, вытащил их. Волосы тут же рассыпались, а гребни со стуком упали на пол. По-прежнему целуя Оливию, он осторожно увлек ее в глубину комнаты, к постели. Возбуждение его нарастало, и поцелуй становился все более страстным. Оливия же трепетала в его объятиях и старалась еще крепче к нему прижаться. Наконец он остановился у кровати и прервал поцелуй. Чуть отстранившись, заглянул в лицо Оливии и увидел, что она медленно открывает глаза. Никогда еще она не казалась ему такой красивой и такой милой, как сейчас, с пышными волосами, волнами рассыпавшимися по плечам, и с выражением крайнего изумления на лице. Но тут что-то изменилось в ее лице, и она улыбнулась ему своей чудесной, своей необыкновенной улыбкой. Потом глаза ее снова закрылись, и она тихо прошептала его имя. Конор же вдруг подумал о том, что именно такой она запомнится ему, именно такой она будет возникать перед его глазами, когда они с ней расстанутся. И именно этот голос он будет слышать, лежа в постели бессонными ночами.